Александр Конторович - Рыцарь в серой шинели

– Плохо.

– Вот то-то! Это я парень простой. А вот как приедет сюда баронский управляющий…- стражник покачал головой. – Он господин солидный да ученый. Много чего знает. Оттого и не угадаешь, какое решение он может принять. У ученых господ мозги иначе, чем у нас с тобой, устроены. Да и кроме того…

Он вкратце пояснил мне, чем же отличается его суд от суда баронского управляющего. Брог имел право приговорить к смерти того, чья вина доказана, или освободить, буде сочтет доказательства недостаточными. Мог дать до трех лет тюрьмы. Мог оштрафовать – до пяти золотых включительно.

Все же серьезные и неоднозначные случаи расследовала более важная инстанция. И приговоры у них были значительно тяжелее, чем у суда стражников.

– Сам понимаешь, человек он занятой, мотаться по деревням некогда. Но ведь нужно же! Вот и выносит такие приговоры, аж душа в пятки бежит! А как же иначе-то? Народ должен понимать, что доводить дело до т а к о г о суда – себе дороже! А если учесть, что он и другими делами заинтересоваться может… Оттого и не любят тут подобных гостей. Он шутить не будет. Так что… не обессудь, но и на костер ты можешь попасть, и на кол сесть…

– За что? Я ж никого не убивал? Да и нитка эта, вода в легких…

– Никому ничего не доказывает! Ты – чужак! И уже хотя бы и поэтому подозрителен.

– Хм. А если бы я сидел у себя дома, а Вилем шел бы мимо… В таком же случае как было бы?

– Тогда уже он был бы чужаком. Уловил?

– Да… лучше дома сидеть…

– И правильно! Господь указал тебе подобающее место еще при рождении, кто ты такой, чтобы оспорить его волю? Сиди на своем месте и работай! И будешь цел, сыт и в безопасности! А ты мне – вода! Нитка! Да много ли ты видел мертвецов, чтобы знать, что у них и как бывает?

– Ну… если отсюда и в том направлении, – показал я на трактир, до которого было около ста пятидесяти метров. – Уложить в рядок всех мертвецов, к которым я только руками прикасался… Авось и влезут… Может быть…

– Ничего себе! – покачал головою Брог. – Что ж у вас там, откуда ты пришел, за ужасы такие происходят?

– Да ничего особенного не происходит. Живем мы так…

– Ну и жизнь у вас там! Где же это веселое место?

– Москва называется. Город большой.

– Судя по тому, что ты рассказал, я по этому городу, иначе как с мечом в руках, и не ходил бы. Я вон солдатом пять лет отвоевал, так и то столько мертвяков потрогать не довелось. Ты там, случаем, не палачом трудился?

– Да нет. Я вообще-то человек мирный…

– Однако! Мирный, говоришь? Хотел бы я на ваших солдат тогда посмотреть…

Я вспомнил ребят-первогодков на городском сборном пункте, потом представил себе Витьку Петрушевского – командира нашего ОМОНА, моих сослуживцев по Афгану и покачал головой.

– Они у нас тоже… разные бывают.

– Ну, так солдаты всегда разные! Каждый в чем-то хорош, а в чем-то не очень. Ладно. Я распоряжусь, чтобы тебя накормили по-человечески. Когда еще приедет управляющий? Не с голоду же тебе теперь помирать? Мало ли что он придумает? Так что лучше тебе быть покрепче…

– Так я и не против. Всегда лучше быть сытым и здоровым, чем голодным и больным.

Стражник хлопнул меня по плечу.

– Ты мне нравишься! Другой на твоем бы месте уже мирно висел бы на солнышке. А ты дерешься за свою жизнь! Надо же… никогда бы не подумал, что у утопленника в легких может быть вода… Выходит, его убили где-то еще, и в воду скинули уже мертвого? Ну что ж… молодец, что не дал мне допустить ошибку! Хотя… все зависит от управляющего, он может счесть все эти слова пустой отговоркой…

ГЛАВА 4

Вот уже второй день я сижу в прежней своей камере. Голова уже так сильно не болит, даже спать я стал более-менее нормально. Времени на раздумья хватало, и мысли мои начали выстраиваться в какое-то подобие упорядоченности. Это не Россия, ясно и ежу. Вообще, похоже, что здесь про нее и слыхом не слыхали. Тогда… вывод остается только один – меня занесло в неведомую даль. И в невообразимую древность. На первый взгляд, что-то типа шестнадцатого-семнадцатого века в нашей истории. Одежда и вооружение Брога примерно к этому времени и относились. Как я сюда попал? А не один ли хрен? Как теперь отсюда вылезти – вот это значительно важнее. Значит, задача номер раз – вылезти из камеры на свободу. Все остальное будем решать после этого. Средние века – значит, средние. Так для начала и порешим…

Брог не соврал – кормежка значительно улучшилась. А вот отношение ко мне ухудшилось и значительно. Мой тюремщик смотрит на меня с открытой неприязнью. И его вполне можно понять. Видимо, приезд сюда баронского управляющего чреват дополнительными неудобствами для всей деревни. Ну да, он же не один прикатит? С целой сворой сопровождающих, это уж и к бабке не ходи. И всех их надо накормить, разместить и ублажать. И все – на халяву.

А и хрен бы с вами со всеми! Я не напрашивался! Незачем было меня подставлять! Никого не трогал, шел мимо… И если тут отыскался неведомый душегуб, то все свои претензии местные могут ему и предъявить! Когда найдут…

На третий день меня снова вывели на улицу. Сопровождающих на этот раз было больше. К подручным кузнеца прибавились два крепких парня в кольчугах, шлемах и с мечами у пояса. Ага… это значит, что прибыл управляющий, а эти парни из его свиты.

Так оно и оказалось.

На площади был сооружен помост с навесом, и на нем важно расположился немолодой уже мужик в черном камзоле. Одежда была подогнана по фигуре и красиво отделана серебряными кружевами. Вот как, тут уже умеют их делать? Не совсем, значит, тут средние века, раз знакомы с такими ремеслами… Лицо у мужика было на вид аристократичным, и за ним угадывалось приличное количество благородных предков.

– К господину Гарту обращаться – "Ваша милость", – прогудел у меня над ухом один из сопровождавших солдат. – Понял?

– Понял.

– То-то!

За спиной управляющего стоял Брог. На этот раз он был в панцире, поножах и наручах. Эк, вырядился-то! Шлем его был начищен и блестел. Ну да, он ведь ныне не сам по себе, а при важной особе. Должен соответствовать. И внушать.

Вокруг площади толпилось изрядное количество народу. Надо полагать, тут было население не только этой деревни, но еще и соседи пожаловали. Ну да, кому-то хлопоты, а кому-то зрелище. Не каждый же день тут такие судилища происходят?

Меня вытолкнули к помосту. Подручные кузнеца остались в толпе, а по бокам стояли только солдаты. Рук не развязали. Толчком меня вынудили встать на колени.

– Как тебя зовут, незнакомец? – соизволил обратить на меня свое внимание Гарт.

– Ершов, Александр Николаевич.