Кир Булычев - Глубокоуважаемый микроб
Девочка посмотрела прямо в экран и обрадованно воскликнула:
– Здравствуй!
– Здравствуй, – откликнулся юношеский голос, и на экране появился невысокого роста молодой человек с круглым лицом, маленьким носом, кудрявый и загорелый. Чем-то молодой человек был Удалову знаком, но воспоминание промелькнуло по краю памяти и исчезло. Удалова больше интересовали виды родного города, и он с гордостью хозяйственника отмечал, что нынче эта улица уже покрыта асфальтом и тем избавлена от пыли, а деревья по сторонам выросли и дают густую тень.
Девушка и юноша взялись за руки и пошли к скверу, который зеленел неподалеку.
– Теперь здесь детский городок, с качелями, – сообщил Удалов своей соседке, но та отчужденно взглянула на него и отвернулась.
Кадр сменился другим. Тот же молодой человек и та же девушка купались в неширокой голубой речке. Ивовые кусты опускались к самой воде, а в глубине золотыми тенями проскальзывали рыбы. Юноша плыл на тот берег, к соснам, а девушка стояла по пояс в воде и кричала ему:
– Вернись, потонешь!
Следующий кадр. Вечер. Неподалеку играет оркестр. Девушка и юноша идут по темной аллее, и вдруг девушка останавливается и смотрит на юношу в упор. В темноте ее глаза горят как звезды. Они растут, заполняют весь экран… Зрители затаили дыхание.
– Теперь, – прошептал Удалов уборщице, – мы обеспечили в парке освещение, и темных аллей практически не осталось.
– Отстаньте, – прошептала раздраженно уборщица, и Удалову стало даже обидно из-за такого невнимания к его деятельности по благоустройству.
Юноша осторожно дотронулся губами до щеки девушки, она резко повернулась и побежала прочь. Он за ней… Вот они вбежали в освещенный круг у танцевальной веранды, где играл маленький, из четырех человек, оркестр, толпились, щелкая семечки, парни и стайками щебетали девушки.
– Да, – вздохнул Удалов. – Здесь и я когда-то бывал…
…Вот юноша и девушка плывут по веранде в танце танго. Юноша робко прижимает к себе тонкий стан девушки и смотрит на нее влюбленными глазами.
Оркестр замолкает, но они продолжают стоять посреди веранды, не замечая, что музыка кончилась.
И тут к ним подходит высокий парень и произносит срывающимся баском:
– Уходи отсюда. Чтобы ноги здесь твоей не было. И чтобы тебя рядом с ней я больше не видел.
– Да я что, – робеет юноша. – Я же ничего.
– Пошли, – говорит девушка юноше и берет его за руку, отважно глядя в глаза высокому парню.
– Ты с ней не уйдешь, – предупреждает высокий парень.
– Он уйдет со мной, – настаивает девушка. – И учти, что я тебя не боюсь. И он тоже. Ты не боишься?
Но юноша молчит.
Разыгрывается напряженная немая сцена. Словно шпаги, скрещиваются взгляды. И, не выдержав взгляда девушки, высокий парень отступает.
Зал с облегчением вздохнул. Кто-то неподалеку плакал. В этой сцене была жизненность, понятная всей цивилизованной Галактике.
– Все-таки хулиганство, – сказал Удалов сам себе. – Пристают к девушке.
…Юноша с девушкой медленно сошли с веранды. Что-то произошло в их отношениях, что запрещало прикоснуться другу к другу… Внизу, в темной аллее, их поджидал тот высокий парень.
– Разъединитесь! – приказал он.
– Не смей! – крикнула девушка, глотая слезы.
– А я его не трону, – усмехнулся парень. – Он сам уйдет. Ты уйдешь?
И после долгой паузы, которая показалась зрителям почти бесконечной, юноша вдруг сказал сдавленным голосом, обращаясь к девушке:
– Я к тебе завтра зайду.
– И не мечтай, – захохотал высокий парень. – Беги.
– Если ты сейчас уйдешь, ты меня никогда больше не увидишь, – сказала девушка.
Но юноша уже уходил по аллее, низко склонив голову и приподняв плечи, словно опасался, что его ударят сзади.
Потом возник еще один кадр: берег реки. На берегу, в траве, сидит и всхлипывает юноша. Он один. Только луна смотрит на него с черного неба…
Зрители встретили конец фильма аплодисментами. Удалов не аплодировал. Он думал. Он никак не мог понять, почему здесь показывают фильмы о Великом Гусляре. К тому же пессимистические. Не хлопала и уборщица. Только посмотрела на Удалова внимательным взглядом и спросила:
– Может, уйдем?
– Уйдем, – согласился Удалов. Он устал за день и хотел спать.
Когда они вышли на улицу, уборщица спросила:
– Ну и что вы об этом думаете?
– Трудно ответить, – признался Удалов. – Есть, конечно, отдельные случаи неправильного поведения подростков. Но мы с этим непрерывно боремся…
– Он вам ничего не напомнил?
– Нет. Правда, я удивился. Я же в этом городе всегда живу. Город узнал, улицы узнал, изменения в нем угадал правильно, а вот этих молодых людей помню смутно. Наверное, они младше меня были. В таком возрасте один год уже играет роль.
– А я узнала.
– Что?
– Вас узнала, Корнелий Иванович. В молодости.
– Кто же там меня играет?
– Да не играет! Это про вас фильм. Это ваши воспоминания, которые вы загнали в мозжечок, чтобы забыть, а потом продали кузнечику за средство от прыщей.
– Нет! – возмутился Удалов. – Не мог я такого забыть. Не было этого!
– Теперь для вас этого нет, – подтвердила уборщица, и слеза скатилась по ее щеке. – Что продали, того нет.
– Так не бывает, – сказал Удалов.
– А может, вам без такого воспоминания легче будет? Только беднее… Не надо меня провожать.
И уборщица быстро пошла по улице, прочь от Удалова. Удалов вздохнул, не убежденный словами уборщицы, и вернулся в гостиницу. Хотя, конечно, червь сомнения в нем остался. Лицо юноши было знакомым.
Глава 9,
в которой Удалов выясняетотношения и тайком отправляетсяна СапурМожет, Удалов и забыл бы о вечернем приключении, если бы не газета. Кто-то подсунул ему в щель под дверь местную газету, в которой красным карандашом была отчеркнута заметка: «Успех нового фильма».
В мнемотеатре «Открытое сердце» демонстрируется новый мнемофильм «Первая любовь» из воспоминаний юности землянина У. Правдивость, искренность и душевная боль этого интимного зрелища не оставляют равнодушными многочисленных зрителей. Так и хочется воскликнуть: «До чего душевные проблемы едины во всех уголках Галактики!» Организатор и продюсер фильма Тори (Тори-Тори) отказался встретиться с нашим корреспондентом ввиду крайней занятости на СОС, однако мы получили интервью у владельца сети мнемотеатров, который сказал, что ввиду большого художественного и воспитательного значения фильма продюсер получил за него тройную оплату и выплатил бескорыстно всю рекордную сумму владельцу воспоминаний землянину У. Мы надеемся, что столь значительное вознаграждение склонит землянина У. к дальнейшему сотрудничеству с нашими кинозрителями. Мы ждем новых, не менее трогательных и правдивых фильмов! Хватит нам питаться тоскливыми поделками не знающих чувств спекулянтов от искусства!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});