Александр Золотько - Чистилище. Янычар

Нужно только дождаться.

Янычару так хотелось взглянуть в лица хозяев, что он не удержался, вышел через компьютер на веб-камеры Лас-Вегаса и какое-то время пытался рассматривать лица людей, входящих и выходящих из отелей и казино. Чушь, конечно; выхватить из толпы праздношатающихся бездельников знакомые лица было невозможно, но Янычар, сделав себе бутерброды и взяв из холодильника банку пива, сидел перед компом, переключаясь с одно камеры на другую. Он не знал, в каком именно отеле они остановились, догадывался, что это нечто шикарное, блестящее, навороченное и жутко дорогое – полностью во вкусе хозяйки.

Сверкали миллиарды огней, люди бродили по улицам, садились в машины, выходили из них – все было мелким, будто ненастоящим. Роение мошкары, слетевшейся на яркий свет из ночной темноты.

На информацию о вспышке какой-то эпидемии в Израиле Янычар поначалу внимания не обратил. Ближний Восток? При чем здесь Ближний Восток? Есть только Лас-Вегас и Москва. Даже не вся Москва, а только вот эта двухуровневая квартира почти в самом центре города.

Да пусть все эти евреи и арабы хоть вымрут до единого человека, подумал Янычар.

Ему доводилось убивать и тех, и других, и особой разницы он не заметил.

Янычар продолжал следить за Лас-Вегасом, уплетая бутерброды, в очередной раз протирая «глок» и лишь время от времени включая телевизор, чтобы не пропустить чего-то важного, касающегося его будущей смерти: забастовки диспетчеров, урагана над Атлантикой, очередного теракта в Москве – всего, что могло задержать его хозяев в дороге.

Эпидемия проникла в Соединенные Штаты, сообщили в новостях. Зараза распространяется с невероятной скоростью, власти ничего не могут поделать, сообщили в новостях. Похоже, что Америка обречена, с плохо скрытым злорадством судачили в русскоязычном секторе Сети. Так им, пиндосам, и нужно, это они сами доигрались, сообщали одни; жиды чего-то сварили у себя в лаборатории, возражали другие; Апокалипсис грядет, кричали третьи.

Насекомые в Лас-Вегасе на мониторе компьютера засуетились, будто кто-то плеснул на них кипяток… Или походя опрыскал из баллончика инсектицидом. Крохотные бессмысленные насекомые бежали к машинам, машины сплошным потоком заполоняли улицы – выжженные солнцем, обычно пустые в это время.

Бедные насекомые пытаются убежать от безжалостной руки великана, раз за разом поливающей их ядом. Только минуту назад крохотные человеческие фигурки потоком бежали из дверей гостиницы, как вдруг что-то произошло, какая-то заминка перед автостоянкой.

Янычару пришлось присмотреться, чтобы разобрать – люди падали на бетон, бились в судорогах. Большинство падали и бились, некоторые замирали в ужасе, окруженные умирающими людьми, их вроде бы зараза не коснулась. Замирали, потом пытались бежать дальше к машинам, перепрыгивая или обходя бьющиеся в судорогах тела.

Некоторые из непострадавших пытались чем-то помочь, наклонялись к заболевшим.

– Идиоты, – пробормотал Янычар, глядя на монитор.

Понятно же: повезло, не накрыло этой заразой – беги. И не с толпой беги, а куда-нибудь в сторону, туда, где мало людей… Да вернуться в отель, в конце концов. Снести все преграды на пути, проломить несколько черепов, если обслуга попытается не пустить, забиться в номер на каком-нибудь высоком этаже и, закрывшись, ждать. Черт его знает, как эта зараза передается?

Если воздушно-капельным путем – есть шанс уцелеть. Вода в номерах есть. И в трубах некоторое время еще будет… Хотя если заражение пришло через водопроводную воду, то лучше потерпеть. Или кипятить эту хренову воду.

Не метаться перед гостиницей, не лезть в машину, которую все равно зажмут если не на стоянке, то в пробке на ближайшем перекрестке. В таких обстоятельствах не нужно искать союзников, нельзя даже хвататься за родственников и знакомых.

Бежать в одиночку, прятаться, убивать всякого, кто попытается помешать, отобрать запасы или вцепиться просто в поисках защиты и помощи.

Янычар переключил несколько камер – на всех было одно и то же: хаос, смерть, ужас. Он не видел подробностей, не мог рассмотреть деталей. Крохотные человечки бежали, сталкивались, падали… Белый, обожженный солнцем бетон дорог покрывался черными пятнами крови. И пятен этих становилось все больше и больше.

Пиво в банке закончилось. Янычар встал из-за стола, не торопясь, сходил на кухню, достал новую банку из холодильника. Открыл, сделал глоток, постоял, задумчиво глядя в стену, прикидывая – оставить банку и сходить в туалет или банку все-таки допить, чтобы пиво не выдыхалось.

Решил допить.

Вернулся в кабинет шефа, сел в кресло, поерзал, устраиваясь.

Что-то изменилось на экране монитора. Что-то…

Странно, подумал Янычар. Лежащих на асфальте и бетоне тел стало значительно меньше, зато появились люди, которые не пытались скрыться или убежать. Они набрасывались друг на друга, бросались вдогонку за убегающими, валили их и били-били-били…

Похоже было, что те, кто нападает, не просто убивали свои жертвы. Янычар не сразу поверил своим глазам. Люди, кажется, рвали упавших зубами. Темные пятна растекались из-под тел.

– Ни хрена себе, – сказал Янычар и сделал глоток из банки.

Это получается, что и хозяин с хозяйкой где-то так же бегут, падают… или уже бьются в судорогах… или…

Янычару очень захотелось, чтобы хозяйка напала на своего супруга и вцепилась ему в глотку. Она всегда была хищницей… даже не хищницей, а падальщиком, гиеной с мощными, всесокрушающими челюстями.

И вот она одним ударом валит своего мужа, разрывает на нем безумно дорогую рубашку самого модного в этом сезоне бренда и впивается в глотку своими шикарными, ослепительно-белыми зубами. И воет, закинув голову, проглотив очередной кусок плоти.

Янычар допил пиво, бросил банку в угол кабинета.

Это все?

Это значит, что никто не приедет в эту квартиру, что никто не прикажет убивать Янычара, не пустит по его следу загонщиков и убийц? И не Янычар убьет этих уродов, а какой-то неизвестный вирус? Крохотная козявка, даже не испытывающая к хозяину и хозяйке никаких чувств?

Даже обидно, подумал Янычар.

Он несколько раз переключил камеры, перепрыгивая из одного города Соединенных Штатов в другой. В Нью-Йорке на улицах горели машины. Толпы людей… Нет, не людей, они двигались не так, как двигаются люди, они, скорее, перемещались будто стаи диких, обезумевших животных – метались по улицам от дома к дому, набрасываясь, разрывая в клочья людей, не успевших убраться в какое-нибудь укрытие.

В Вашингтоне такая стая натолкнулась на цепочку солдат или национальных гвардейцев – на мониторе не разберешь, но скорее, гвардейцев, законы запрещают вводить в округ Колумбия армию.