Проект "Веспасий" - Анатолий Евгеньевич Матвиенко
— Зачем?
— Чтоб вызвать Дантеса на дуэль. Выписать ему окончательный оревуар. И не промажу, даже если вся Вселенная начнёт толкать под локоть.
Так, балагуря, они добрались до монастыря иезуитов, перекрестились, и Глеб решительно стукнул в массивную, оббитую железом дверь.
Глава 3
Низкорослый монах с круглой лысой головой, увенчанной выбритой макушкой, скользнул в покой настоятеля.
— Уехали мериканцы, ваше преподобие!
— Проследил?
— Как велено было. Укрепился я в мысли, что не братья они нам по вере, заблудшие в неведении за морями, а слуги диавола.
— Что заставило тебя так думать, брат Павел?
— От того, что брат Генрих и брат Глен не вышли на Варшавский тракт, как выказывали намерение, а купили повозку, двух лошадей и выехали к Лиде.
Покои настоятеля иезуитского монастыря, образовательно-пастырского центра Трокайского воеводства, были тесными: келья-опочивальня и рабочий кабинет. Монахи ордена только обосновались в городе, возвели деревянный монастырь с коллегиумом и церковью Петра и Павла. Круль посполитый, правда, выделил золото на строительство Фарного собора и иных каменных зданий, но это ещё лишь начало пути…
Отец Игнаций отличался редкой даже для иезуитов гибкостью, понимая, что соперничать с другими монашескими орденами Речи Посполитой и униатами не просто. Повторял, что «цель оправдывает средства», потому озаботился открытием бесплатной столовой и приюта для бедных, куда пускали не только католиков, но непременно приобщали к истинной вере. Предпочитал интригу ударам в лоб, отчего позволил прожить в монастыре двум загадочным личностям, скверно говорящим по-русски и почти не понимающим ни польский, ни латынь, присматриваясь к ним.
Само по себе известие, что в заокеанских колониях распространяется Слово Божье, не было откровением. Отец Игнаций знал про иезуитов в Парагвае, этот пример в Риме сочли образцовым. Но вот самозарождение католического прихода на землях, занятых английскими вероотступниками, впечатлило… Если это не ложь.
— Зачем им в Лиду?
— Так оттуда дорога дальше лежит, на Менск и в Московию. Лазутчики царя Алексея они, ваше преподобие. Никакие не монахи, воины. А что плохо русский понимают — так прикидывались.
Подозрения зародились у монаха, когда тот по приказу настоятеля учинил обыск в келье «мериканцев», где обнаружил мирскую одёжу. Чаял найти «Апокрисис» Xристофора Филалета или нечто другое богопротивное, но больше предосудительного не накопал.
А невзлюбил их, получив сапогом в лоб.
Брат Генрих поведал, что вокруг их колонии живут дикие племена, закоренелые язычники, поклоняющиеся духам предков и не приемлющие Слово Господне. Крестьяне в «Мерике» обороняют себя сами. Каждый божий день оба «мериканца» выходили на монастырский двор и принимались тузить друг дружку. Сам отец Игнаций показал интерес. Шляхта и княжеские дружинники дрались мечами, копьями да клевцами, стреляли из пищалей и арбалетов. Простой люд бился на кулаках — кто кому врежет сильнее, подножка считалась подлостью. Заокеанские братья не чурались ничего, лупили ногами во всю дурь, а от ударов соперника укрывались да уклонялись. Настоятель велел паре монахов поучиться, Павел бросился на брата Генриха с кулаками… и тотчас обнаружил себя на снегу, а голова раскалывалась от жестокого удара. Чужестранец помог встать и предложил повторить, но монаху расхотелось учиться, если ценой науки станет пробитый лоб.
А ещё эта парочка, переодевшись в цивильное, раза три шастала по городу. Заходили в харчевни, заказывали побольше еды и пива, отъедались, словно монастырской еды им мало. Брат Павел подглядывал от входа и глотал слюну, отведав одних лишь кухонных ароматов.
Если бы пришлые отправились к непотребным девкам, тотчас раскрыли бы себя. Но нет, целомудрие блюли.
Клятые москали!
— Что делать велите, ваше преподобие? Уедут далеко ведь… Диавольские отродья! Чую, готовят набег татарский. Спасу от них нет! Предупредить бы…
— Ничего не делай, — ответил настоятель после раздумий. — Епископу доложу. А вот в магистрат и князю сообщать не надо. Точных сведений ты не добыл. Обвинят нас, что вражьих лазутчиков пригрели, ордену на пользу не пойдёт.
— Так в острог их и на дыбу… — прошипел злопамятный Павел. — Городской страже сказать — догонят антихристов.
— На дыбе любой что хочешь признает, — возразил отец Игнаций. — В городе, поди, шептаться начнут: по навету иезуитов схватили приезжих и запытали до смерти. Не во благо выйдет. Смирись, брат Павел. Но коль они снова объявятся, я должен об этом знать.
Монах поклонился и вышел, не скрывая разочарования.
х х х
— Лихо мы провели иезуитов! — радовался Генрих. — Неделями жили в монастыре, никто и не предположил, что мы — не святоши из Нового Света.
Сияло солнце, снег местами принялся темнеть. Из Гродно уезжать не хотелось. Добрые католики и не менее добрые униаты праздновали языческую масленицу, над улицами висел такой аромат блинов и всякой разной выпечки, что даже просто стоять и нюхать было вкусно.
Слышали об обычае топить чучело зимы, но Нёман ещё не вскрылся, хоть лёд потемнел, местами до промоин. Горожане просто сожгли это чучело, водрузив на шест, чему необычайно радовались. Детишки с пением водили хоровод вокруг огня. Издали казалось, что играют в казнь Жанны д’Арк, такое вот себе средневековое развлечение.
Во время одной из вылазок Глеб показал напарнику на брата Павла, ступавшего за ними шагах в тридцати-сорока. Сей топтун был неопытен в слежке, хоть и пытался не бросаться в глаза. Товарищи разделились, святоша прилип к Генриху, а майор разменял у местного купца один золотой на серебряные гроши.
Покинув монастырь, они приобрели «тойоту в две лошадиные силы». Опыт с четырёхкопытным транспортом имели, но минимальный. Две смирные серые кобылки точно не требовали умений джигитовки.
Они тащили короткую четырёхколёсную повозку с «бензобаком» — мешками сена и овса. Колёса были сняты с осей литовскими кулибиными и тоже ехали в телеге, вместо них шуршали полозья. По весенней распутице дороги станут непроходимыми, а когда подсохнет, путь можно продолжить на колёсном ходу. Даже если удастся покинуть Полоцк до прихода московского войска, обратно выедут не раньше конца апреля, а то и в мае.
Не забыли и о себе, набрав сушёного мяса, сала, колбас, ржаного хлеба, жбан с соленьями, а также литров тридцать спиртного: горелки, пива, вина. Не только чтобы бухнуть. Вода из колодцев мутная, подозрительная и после кипячения, а дезинфицирующих таблеток нет. Если отфильтровать и перемешать с вином — пить куда безопаснее. Водка, точнее — крепкий ржаной самогон, возгорающийся при поднесении огня, незаменим при перевязке
