Время, гравитация, любовь и прочие неприятности - Алёна Фаверо
Ты ела? — глубокий баритон прерывает мое погружение. Мычу что-то среднее между «ага» и «ну», все еще находясь под воздействием его энергии.
Поехали вместе куда-нибудь? — видимо, приняв мое мычание за «нет» предлагает он. Не смею противится такому развитию событий.
Я заеду за тобой через полчаса — неожиданно уверено сообщаю я, отчего Ник молчит дольше, чем ему свойственно.
Жду — наконец находится он с ответом. Я отключаюсь, чтобы громко выдохнуть и успокоить дрожь. Что происходит? Почему вчерашний сон продолжатся?
Стою перед зеркалом, пытаюсь решить, что делать. Сегодняшнее веснушчатое лицо, белые ресницы и бледные губы отличаются от того, что он видел. Но я уже не успею съездить в салон на макияж. Вспоминаю про подарок Оли и бегу за сумкой, на дне которой лежит тушь и помада. Глаза становятся выразительнее, немного помады на губы и щеки. Завязываю волосы наверх. Решаю, что этого достаточно. Черный свитер, брюки, сапоги. Из отражения на меня смотрит почти привычная Амалия, но глаза горят, отчего весь образ становится более стильным. Красота — это состояние.
Чувствую, как с приближением к отелю, ускоряется пульс. Делаю длинные выдохи через рот, словно спуская воздух в шарике, чтобы успокоиться и задействовать парасимпатическую нервную систему. Что говорить? Как себя вести? Вдруг ему что-то не понравится? Стоп. Выжимаю тормоз на последнем светофоре и в мыслях. Нет смысла накручивать, нет смысла пытаться угодить ему. Я — это я, я — целая вселенная, бесконечная душа, часть Потока. В груди становится свободнее, пульс выравнивается.
Набираю Ника, состояние спокойное, осознаное.
Выходи — подъезжаю к главному входу и сбрасываю звонок, не давая ему возможности ответить. Через минуту дверь пассажирского кресла открывается и, складываясь пополам, мужчина с серыми глазами садится на белое кресло.
Привет — он разливает свой голос, как мед и я крепче сжимаю руль.
Пристегнись — бросаю, не глядя на него, чтобы не потерять самообладание и жму газ.
Выглядишь круто — продолжает он, рассматривая машину и меня, — даже круче, чем обычно. Тебе идет все это — жестом Ник указывает на салон. Коротко киваю, не сумев даже выдавить из себя улыбку или благодарность.
Куда мы едем? — интересуется он, видимо, чтобы разговорить меня.
Завтракать — сухо бормочу я, чем вызываю его смех.
Ты сегодня чрезвычайно очевидна — музыкально заливается он, заставляя меня улыбнуться. Его харизма, как фейверк — вроде много раз видела, но все равно завораживает.
Уже приехали — поворачивая на парковку, замечаю, что как и вчера, мне стало спокойнее рядом с ним. Но сегодня дело не в алкоголе. Ресторан в деревянном доме с резными ставнями — одно из моих любимых мест в городе. Я не знаю, что нравится Нику, но мне это и не нужно.
Мы заходим в просторный зал, интерьер выдержан в белых тонах, на стенах картины по мотивам русских сказок и мифов. На столах скатерти с кружевами ручной работы и вазы с живыми цветами. Нас провожают к столу у окна. Официантка улыбается, узнав меня и спрашивает, принести ли как обычно. Я утвердительно киваю.
А можно мне то же самое? — отодвигая меню, интересуется Ник. Вопросительно смотрю на него и он отвечает на мой беззвучный вопрос.
Я доверяю твоему безупречному вкусу. — Сердце подпрыгивает как на лежачем полицейском, которого не заметил. Это вроде даже не комплемент, но очень тонко обволакивает эго. Этот мужчина не просто красив, он мастерски обходит мою защиту, сарказм и критическое мышление. Как в гипнотерапии, вызвал замешательство, а потом зашел через единственное уязвимое место — ценности. Браво! Я мысленно аплодирую ему, но укрепляю оборону.
Итак, на какое число назначим встречу?
Встречу? — отлетев в свои мысли о защите границ переспрашиваю я.
С родителями — вчерашний разговор о ненастоящих отношениях, почему-то стерся из памяти, как старые фотки с жесткого диска.
Мои собираются праздновать новый год на даче, но до 20 декабря они в городе. Хотел узнать твое расписание, чтобы спланировать. А к твоим можем поехать в любой день, я свободен — Ник прерывается, чтобы сделать глоток принесенной официанткой воды. Тоже хватаюсь за стакан, чтобы выиграть время и подумать над ответом.
Выходные может быть? — продолжает он, осушив стакан. Утвердительно киваю. Почему общение с ним затормаживает мои когнитивные функции? Стараюсь собрать силы и усилием воли начать уже говорить.
У меня свободны выходные 15 и 16 декабря, время не принципиально, но лучше вечер, чтобы это был ужин и через несколько часов мы смогли уйти под предлогом позднего часа. К моим родителям лучше ехать в будни, после работы, чтобы мама не устраивала пир и не завышала ожиданий. Заедем к ним на чай, между делом, чтобы она удостоверилась в моих словах и поняла, что у меня может быть достойный мужчина.
Она сомневается в этом? — он произносит это так мягко, задевая глубину, откуда вдруг прорываются спрятанные чувства и хочется плакать. Отрицательно машу головой, одновременно сбрасывая с себя эти неподходящие эмоции.
Просто у меня не было отношений, сама не верю, что это возможно — неожиданно даже для себя признаюсь я.
Никогда? — жалею о сказанном, в лице пульсирует стыд. Снова отрицательно машу головой, стряхивая лишнее, как собака воду. Радуюсь, официантке и большой тарелке вареников. Ник тоже переводит внимание на принесенные блюда, наверное, ожидал другого.
Как ты… — начинает он, но его телефон высвечивает «Диана» и серые глаза вспыхивают светом. Ладонь накрывает телефон и, не сказав ни слова, он в несколько шагов скрывается за входной дверью. А я чувствую тяжесть бетонной плиты на плечах. Заставляю себя жевать ставшие безвкусными вареники, внутри разворачивается срочное собрание субличностей.
«Размажь его по стенке» — надрывно кричит субличность в образе Жириновского, для этой части все — враги и ко всем нужно применять экстренные меры. Мой внутренний Жириновский заносит руку над красной кнопкой. «Женщина должна служить мужчине, просто потерпи и будь ласковой» — поглаживает его по спине Богиня.
«Такая как ты никому не нужна» — с ноги врывается образ мамы. «Из-за чего вы устроили такой шум?» — сладко спрашивает русалка, а я даже не успеваю удивиться такому образу субличности, как «слышу» громкий крик маленькой девочки внутри меня. В каждом из нас, даже в самых смелых и сильных есть дети, которым нужна любовь и внимание. Стараюсь увидеть и услышать все, что сейчас происходит во мне. Это не психическое расстройство, я знаю, я же психиатр. Разговоры субличностей происходят у
