Лабиринт чувств - Сергей Калабухин
Опять у меня на дороге этот ублюдок-ассистент. До чего я его ненавижу! Не говорит, а прямо цедит сквозь зубы, мерзавец! Оказывается где-то в глубинах океана находятся мощные станции, передающие собранные дельфинами сведения куда-то в космос. Мы, видите ли, должны свернуть эксперименты с дельфинами и выпустить их из лагуны в море. Дельфины, цедит он с презрительной миной, передают информацию, специальным, как он сказал, роботам. И при этом так посмотрел на меня, что я чуть не врезал ему бутылкой меж наглых голубых глаз. А профессор ничего не слышит, так занят своим прибором».
Здравствуй, сынок!
Получил твой новый рассказ. Жаль, что нет конца. Но, по-моему, рассказ может получиться. И интересным. Вот только там есть несколько неточностей, повторов и недосказанностей. Посмотри их, пожалуйста. Я их все пометил.
1) Кто такой Вилли? Судя по всему, он служил у Канариса. Но об этом можно только догадываться. И главное — какова его роль на острове? Какова его задача? В рассказе он лишь пьет. Надо шире дать его образ, раскрыть его ЗАДАЧУ, иначе «майор Вилли» так и останется безликим пьяницей — надзирателем, роль незавидная даже для РЯДОВОГО СОЛДАТА.
2) Так же слабо разработан образ асситента. Чем он занимается? Почему и за что ненавидит его Вилли? Почему считает его скрытым коммунистом?
3) Немцы — фашисты в те годы были настолько фанатично преданы идеям фашизма и настолько были вымуштрованы, что не смогли бы даже в мыслях послать к черту Канариса, главу абвера. А Вилли фашист до мозга костей! И Канарис для него должен быть как Бог. Ведь не секрет, что почти до последних дней войны фашисты, умирая, шептали имя Гитлера. Но не проклинали его, не посылали к черту. А Канарис — выразитель и исполнитель идей Гитлера.
4) Мало в рассказе действия. Где, например, находится Вилли? В палатке, в долине, на берегу лагуны? Что он делает — лежит, сидит, ходит? В какое время происходит действие рассказа — в один и тот же день, час, неделю?
А вообще — молодец! Только не торопись! Думай больше. Думай шире! По десять раз перечитывай уже написанное и по столько же раз его переписывай. И побольше действия! Характеров, обстановки…
Папа.
«Ужасно болят глаза, а в теле какая-то противная слабость. Канарис пока ничего не знает. Я сообщил ему по рации условной фразой, что профессор сделал, наконец, свой прибор. Не может быть, чтобы у этих роботов не было оружия. Я брошу это оружие к ногам фюрера!
Профессор, истекая потом и слюной, говорит, что ему некогда. Он спешит к дельфинам. Ничего, пузан, подождешь. Сначала доложи мне, и поподробнее, обо всем, что узнал.
Так, инопланетяне прилетели на Землю, когда людей еще не было. Черт побери, а кто же был? Ведь не господь же их встречал? Ассистент, сволочь, откровенно скалит свои удивительно ровные, сверкающие, как у негра, зубы. Погоди, парень, когда-нибудь я пройдусь по ним своим сапогом! Что там болтает этот раздраженный индюк? Инопланетяне, оказывается, решили заселить нашу Землю. Но их родная планета очень далеко. Пока долетишь туда и обратно пройдут сотни лет. Им нужно знать, как изменится Земля. Для этого подобрали из местных животных наиболее подходящих и сделали из них биороботов. Именно поэтому предки дельфинов заселили море, а предки человека остались на суше. Что он говорит? Предки человека?! Но случилось непредвиденное, брюзжит профессор. Биороботы суши почему-то резко изменились, и в результате появился человек. Инопланетяне сначала не поняли, что произошло. Они приказали по радио дельфинам во что бы то ни стало наладить контакт с биороботами суши, но человек уже забыл о своей «программе». Остатки этой программы иногда проявляются у некоторых людей в виде телепатии, телекинеза и т. п. Когда же инопланетяне поняли, что произошло, дельфины уже утратили телепатический контакт с человеком. Вернее, они утратили его, как только биоробот стал человеком. Инопланетяне отбросили мысль о заселении далекой Земли, но с большим интересом следят за развитием неожиданно возникшей цивилизации и ждут момента, когда можно будет вступить с ней в контакт.
Черт побери, чего это ассистент такой хмурый? Профессор все трясет своим жиром. Ладно, говорю, катись к своим биороботам. У меня осталось всего десять бутылок, а лодка придет только через неделю. Видно все же придется сообщить Канарису… Черт, это же повод вырваться с этого проклятого острова! Ведь не по радио же я буду докладывать обо всей этой чертовщине! Только лично!
Осталась одна бутылка, а лодки все нет. Что это бубнит профессор? До чего мне все надоело! Дельфины прекратили разговоры. Ну и что? По сравнению с поросячьими глазками, нос профессора выглядит широким, как клюв у гуся. Оказывается до сих пор профессор с помощью своего прибора подслушивал лекцию дельфинаучителя недавно родившемуся детенышу. А сегодня, как по сигналу, не только лекция, но и простые разговоры между дельфинами резко прекратились. Причем ночью кто-то стер все магнитофонные записи. Отвисшие, как у бульдога, щеки профессора обиженно дрожат, стекающий по ним пот похож на обильно льющиеся слезы. А где ассистент? Ах, он спит! Средь бела дня, красная сволочь! Теперь-то уж мы с тобой за все сочтемся. Я пинком распахиваю дверь в комнату ассистента. Этот негодяй, точно подброшенный пружиной, вскакивает с кровати и, наткнувшись на мой кулак, падает на пол. Вот я прошелся по твоим зубам!
Мы стоим на берегу лагуны. Профессор с наушниками на голове пищит что-то в микрофон. Дельфины лениво плещутся в прозрачной воде, не обращая на нас никакого внимания. Достаю парабеллум и приказываю передать микрофон ассистенту. Профессор развязывает ему руки и молча уходит. Ну, парень, говорю, спроси у своих друзей-дельфинов, есть ли поблизости станции-шпионы. А сам сажусь под пальму, направив дуло ему в брюхо. Если есть, пусть пригласят роботов к нам на остров. Мы дадим им мины, и пусть роботы доставят наши подарки на
