Разговор. Игра внутри - Леонид Клешня
– Вадим, но ведь это все зафиксировано и датировано, – немного призадумавшись, возразил Максим.
– Да в основе фактов лежат письмена Геродота, написанные спустя две тысячи лет после даты предполагаемой постройки, а в самих Египетских папирусах упоминание пирамид отсутствует, что как минимум удивительно. И вот тут вопрос, Максим. То, что ты говоришь, зафиксировано. Это то, что углеродный анализ показывает составляющие пирамиды на пятьсот лет старше описанных, и вот тут, Максим, ключевым является, что даты предполагаются по составляющим частям, вмешательства человека и рознятся с историей предположительно от пяти веков, возраст пирамиды не определён. Определенно, приблизительно определенно, вмешательство человека, так скажи мне, во что проще поверить: в то, что человек в ладошках с одного материка на другой перетаскал камушки и песочек и насыпал гору под названием Эверест пять тысяч лет назад, или в то, что человек просто вмешался в ландшафт горы Эверест пять тысяч лет назад, и поэтому там появилась тропинка, датированная таким тысячелетием?
– Ну, естественно, понятно, что просто пять тысяч лет назад там ходили люди, и образовалась тропинка.
– Странно, очень странно, Максим, а ты не думаешь, что все же они искусственно насыпали эту гору, ведь ландшафт изменился? – Вадим иронизировал и чуть ли не издевался.
– На хрен кому-то насыпать гору в третьем тысячелетии до нашей эры? Что других мало? – Максим уже не понимал, издевается Вадим над ним или серьезно спрашивает.
– Вот, Максим, мы и подобрались к ключевому моменту. С горой ни у кого не возникнет сомнений, так как это природное явление. А пирамида явно рукотворное, и нам проще поверить в то, что это рабы с тяпками построили за срок, за который мы не успеем, наверное построить, чем поверить в то, что человек просто вмешался в данное строение в третьем тысячелетии до нашей эры, изменив его конструкцию и расписав ее. Поскольку если мы признаем тот факт, что какая-то из пирамид существовала ДО, а не вовремя или после Египтян, то, боюсь, придется столкнуться с весьма пугающими современную науку гипотезами.
– Так и что это тогда?
– Вот поэтому я и отправил туда Константина, так как он гений стройки и даст мне понимание, возможно, с точки зрения эксперта, поскольку, принимая за правду слова Романа насчет посланий от предшественников, я могу сказать, что если нам необходимо оставить послание, которое сохранилось бы десятки тысяч лет, то мы бы использовали математику как универсальный язык всего, и камень, а в пирамидах, Максим, математики не меньше, чем в учебнике.
– А какие еще объекты у вас вызывают интерес? – любопытство уже было искреннем.
– Еще рассматриваем письмена Шумерские, Максим, но меня, если честно, уже клонит в сон, и окосел я неслабо от ликерчика, – улыбнувшись намекнул Вадим, что пора расходится.
– А что в тех письменах? – проигнорировал намек Максим.
– Заинтриговал? – рассмеялся Вадим. – В письменах интересно описание Богов. Это божества, которые обладают предметами, и божественности больше в предметах. А вот тут самое интересное: предметы обладают свойствами, которые сейчас становятся реальными, или мы уже близки к наделению предметов таковыми.
– Вадим, но это же просто фантазии, те, кто писал, мог фантазировать.
– Да, все фантазируют и любят приукрасить, но, позволь заметить, Максим, все наши фантасты, которые есть и были, фантазируют в рамках своего времени или на общие темы, и никто не заглянул на несколько этапов вперед. Ты ведь нигде не видел у фантастов прошлого тысячелетия описание мобильных телефонов и планшетов. Фантазировали об обыденных вещах, но точечно, а тут сталкиваемся с тем же временным периодом и видим выдумки, которые соответствуют оружию нашего времени или тому, которое находится в разработке. Понятно, что оно описано пониманием того времени, но на нынешний период оно соответствует уже существующему или тому, которое будет скоро.
– Ну так это может быть и наша фантазия, и мы подстраиваем под наши теории.
– Бесспорно, но вот письмена больно соответствуют действительности, как если бы мы нашли у того же Геродота описанную его пониманием теорию «Запутанности частиц». В любом случае, Максим, я никоим образом не заставляю тебя в это верить, я и сам не особо верю, но понять и изучить этот вопрос считаю необходимым.
– Вадим, но почему вы уверены, что Роман прав?
Вадим остановился, прежде чем дать ответ. По всей вероятности, он уже передумал отдыхать. Так показалось Максиму. Вадим налил себе и Максиму ликер, но брать бокал со стола не стал, облокотился на боковушку кресла и с улыбкой сказал:
– За что я благодарен нашему миру, так это за то, что могу ответить на твой вопрос, что не просто уверен – я знаю, что Роман говорил мне правду!
После сказанного он взял стакан, сделал пару глотков и откинулся обратно в кресло. Максим был в недоумении.
«В чем прав? И что значит, что он это знает?» – его начали терзать эти вопросы, но открыто он задавать их не стал, потому что видел, что Вадим уже опьянел, да и Максим сам был нетрезв.
– Если вы знаете, что это правда, то какова цель?
– Максим, представь ученного, который работает над вопросом появления жизни, а теперь представь, что он верит и знает, что жизнь сотворил Бог, и на все вопросы будет отвечать, что это Бог. Знаешь, более бесполезного специалиста представить сложно.
– Но он же будет говорить правду.
– Да, но она будет бесполезна, ведь она не ответит на вопросы «как?» и «зачем?», и что нам даст это понимание в вопросах необъяснимых находок от предполагаемых развитых цивилизаций, которые были до нас в этом проекте. Можно проследить, что мы наверстываем или почти уже догнали в развитии эти цивилизации, так, может, наш черед подходит к обнулению и забвению?
– Вы думаете, что обнуление имеет закольцованность?
– Я думаю, что Роман тогда дал понять, что как только провал проекта становится очевидным, его существование бесперспективным или подходит к логическому завершению, его обнуляют или запускают по-новому.
– Так, а мы на каком этапе, по вашему мнению, и каковы перспективы? – настороженно спросил Максим, поскольку в голове мелькала мысль: «Псих».
– У нас все впереди, так как есть «Параллель», есть этот гребанный «Научный совет», есть куча лабораторий и институтов, и, пока они не прогнили, они вызывают любопытство и показывают, что мы еще в поиске и что коммерция не поглотила идею, но, когда это произойдет, мы станем бесполезны.
– Соглашусь с вами, что, кажется, нам пора отдыхать, – сказал Максим, понимая, что действительно пора.
– Да, Максим, соглашусь с тобой, эти разговоры нагоняют тоску.
Вадим поднялся с кресла и направился в сторону выхода к главному холлу, его немного качало. Максим молча его проводил взглядом, после
