Александр Мирер - Дом скитальцев
Я возразил, что обгоняли многих. Анна Егоровна объяснила, что все эти грузовики идут по окрестным деревням, а в райцентр или на железную дорогу никто не едет. Откуда она знает? Водительский глаз. Она тридцать лет ездит, с войны.
Так мы разговаривали, и вдруг она сказала:
– Ложись и закрой глаза. Дыши ртом, глаза не открывай. Приехали, кажется...
– Глаза для чего?
– Для больного вида.
«Уй-ди, ох, уй-ди...» – выговаривал гудок. Потом провизжали тормоза, и Анна Егоровна крикнула:
– Попутных не беру – инфекционный больной!
Ответил мужской голос:
– Проезд закрыт. На дороге авария.
– Я объеду. Ребенок в тяжелом состоянии.
– Проезд закрыт до семнадцати часов.
Вмешался второй мужской голос:
– Извините, доктор, – служба. Мы бы с милым сердцем пропустили, так начальство нас не помилует...
Первый голос:
– Что разговаривать, возвращайтесь! В Тугарине хорошая больница. Пока проговорите, мальчишка и помрет.
Анна Егоровна:
– Покажите ваше удостоверение, сержант. Я должна знать, на кого жаловаться в область.
Второй голос:
– Пожалуйста, пожалуйста! Мы бы с милым сердцем!
Новый мужской голос:
– Доктор, не подхватите до города? Они меня задержали, и мое моточудо испортилось от злости.
– Не могу, голубчик... – флегматично проговорил бас Анны Егоровны. – У меня больной. Жиклер продуйте... Сержант, гарантирую вам взыскание.
Кто-то отошел от нашего «Москвича» – стало светлее. Тогда третий голос зашептал:
– Доктор, я знаю объезд через Березовое... В район требуется, хоть вешайся... Возьмите, я иммунный.
– А машину бросите?
– Жениться еду, не до машины. Отбуксируют эти же, я им трояк дам! – торопился голос.
– В детстве чем болели? – спросила Анна Егоровна. (Я чуть не прыснул.)
– Свинкой, ветрянкой, этой... Коклюшем...
– Договаривайтесь о машине, только быстро! – И после паузы: – Алеша, ты лежи. Если я чихну, начинай стонать... Давайте, давайте!
Передняя дверца хлопнула, солнце с моих ног перебралось на голову – мы ехали обратно.
– Что с мальчиком? – спросил новый попутчик.
– Свинка, – отрезала докторша.
– Ай-яй-яй... Очень плох?
Она промолчала. Потом спросила:
– Поворачивать на Березовое, говорите? Там бревно, шлагбаум.
– Объедем, ничего. Отличный грунт. Я на рыбалку там проезжал две тысячи раз. Или чуть поменьше.
– Резвитесь, жених?
– Мое дело жениховское, доктор. Почти молодожен.
– Значит, объезд через Березовое тоже запрещен? И там авария?
– Это почему? – спросил попутчик.
– Не знаю. Вы-то не сказали при милиции об этом варианте. В город просились...
Молчание. Я осторожно приоткрыл глаз и увидел, что попутчик внимательно смотрит на докторшу. У него был вздернутый нос и рыжие ресницы.
– Вот и бревно, – сказала она. – А вы для жениха не староваты, юноша?
Тогда он выпалил:
– Ох, доктор! В Тугарине творится неладное.
Машина остановилась. Нас обогнал грузовик. Анна Егоровна прищурилась на попутчика.
– У вас ангина, – сказала она. – Господи, где моя зажигалка?
– Доктор! – застонал попутчик. – Какая ангина?
– Покажите горло... Ну? (Он испуганно открыл рот.) Хорошо. Алеша, ты можешь сесть. Мы едем на Березовое. Что вы заметили неладного в городе?... Осторожно, ухаб... И как ваше имя-отчество?
Понимаете, дядька тоже ехал в район, чтобы поднять тревогу. Он знал чепуху: что телефон междугородный не работает, автобусы отменены до семнадцати часов и что заводу тракторного оборудования запретили отправлять продукцию на железную дорогу – ближняя станция тоже в райцентре. Он говорил, путаясь от волнения:
– Я мальчуганом оставался в оккупации, под фрицами. Вы небось военврач. Майор медицинской службы? Ну, вы страха не знали...
– Как сказать...
– Извиняюсь, конечно, – поспешно сказал попутчик. – Вы того страха не знаете. Словно бы воздух провонял – отовсюду страшно. От приказов страшно, от всего... И сейчас завоняло. Кто же тут виноват? – Он испуганно смотрел на Анну Егоровну. – Авария – это действительно. Сорвало мост, конечно, столбы повалило... – Он вертелся на сиденье, глядя то на меня, то на докторшу. – И телефон порван. Доктор! – вскрикнул он. – Я вам говорю. Точно! Фактов нет, только воняет. Туда нельзя, сюда...
– Что же вы поехали без фактов?
– С испугу, – жалким голосом признался дядька. – Польза будет, и ноги унесу. Страшно. Меня в гестапо били.
– Вот как, – сказала докторша. – Однако же чутье вас не обмануло. Подчас и с испугу действуют правильно.
– Не обмануло? И факты есть? – вскинулся он. – То-то я смотрю – мальчик и не болен вовсе.
– А вы не смотрите, – сказала докторша.
Я не помню, как звали попутчика – то ли Николаем Ивановичем, то ли Иваном Николаевичем. Мы расстались очень скоро. В Березове, у брода.
Березовский деревянный мост сгорел незадолго перед нашим приездом – сваи еще дымились. Шипели уголья, падая в воду. Откос перед радиатором машины застилало дымом.
– Чистая работа, – сказала Анна Егоровна. – Парома здесь не держат?
Мальчишки завопили, набегая на машину:
– Тетенька, за старицей брод! Хороший, грузовики перебираются!
Один, маленький, прошепелявил:
– Овшы тоже перебираются.
Другой малыш развесил губы сковородником, заревел и припустил наутек – испугался белого халата. Попутчик сказал:
– Правильно, хороший брод! В малую воду тормоза будут сухие.
– Едем. – Она тронула машину в объезд старицы.
Я тоже знал эти места – чуть выше по реке водились крупные раки. До города отсюда не больше пяти километров, и с высокого старого берега можно было рассмотреть телескоп. Я с самого начала не хотел уезжать, и теперь, когда мы начали крутиться, не удаляясь от города, мне стало паршиво. Пускай теперь рыжий трус изображает больного! И я страшно обрадовался, когда Анна Егоровна спросила:
– Отправить тебя домой, Алексей?
Она курила и хмуро посматривала на темный склон противоположного берега. Лучшего места для засады нельзя придумать: мы внизу, освещены солнцем, – бей, как куропаток...
– Я постою тут, пока вы переезжаете, – сказал я. – Не заблужусь, отсюда телескоп виден.
– Виден, да по дороге все надежнее, – сказала она. – Возьми сверток с бутербродами, коробочку давай сюда.
Я отдал коробочку со «слизняком», взял ненужные бутерброды, открыл дверцу и зацепился ногой за футляр с бластером.
«Зачем мне эти бутерброды?» – подумал я и покосился на Анну Егоровну. Она что-то регулировала на приборном щитке. Я зацепил футляр носком ботинка, выкинул в траву, вылез и захлопнул дверцу. Попутчик в подвернутых брюках уже шлепал по воде – он пойдет впереди машины.
– Счастливо, мой мальчик...
Серый «Москвич» осторожно пополз в воду, заблестели мокрые колеса, а я стоял на берегу и смотрел, пока машина, забирая влево, не перевалила через гребень высокого берега. Мелькнул белый рукав, хлопнула дверца, и остался только запах бензина. Тогда я поднял футляр с бластером и напрямик, через холмы, побежал в город.
Черная волга
Отличный, солнечный был день. Тихий, по-весеннему жаркий. Над березовыми перелесками кричали кукушки, в овраге пели зяблики. Штук двадцать, не меньше – столько зябликов сразу я сроду не слыхивал. Перелески светились насквозь: между березовыми стволами зеленя сверкали, как спинка зимородка. А я мчался, как мотоцикл, волоча бластер и пакет с бутербродами. Холм с телескопом служил мне ориентиром, я держал его справа, почти под прямым углом к своему направлению Понимаете, я мог выбрать дорогу намного короче, прямо к восточной части Тугарина, через совхозную усадьбу. Идти через усадьбу не хотелось, и я знал почему. В совхозном клубе, что в центре усадьбы, вчера выступал Федя-гитарист.
На бегу я думал о трусах. Рыжий попутчик – несомненный трус. У них всегда чутье на опасность, как у Кольки Берсенева из нашего класса. Едва запахнет дракой, он исчезает. Он как барометр. Если он исчез из компании, то наверняка жди неприятностей – подеремся, либо из кино выведут, либо затеем на овраге слалом и переломаем лыжи... Ладно. Трусы есть трусы. Этот, по крайней мере, побежал в верном направлении.
Я не задумывался, правильно ли было – воровать бластер у Анны Егоровны. Гордясь своей храбростью, топал по тропинкам, надеясь сегодня же пустить бластер в дело, и неожиданно выскочил на шоссе рядом с памятным местом. Метрах в тридцати справа темнел въезд на ту самую проселочную дорогу, ведущую к поляне «посредника». Очень хотелось отдохнуть, но я побежал дальше – к городу, конечно, инстинктивно держась боковой грунтовой тропки. Так же инстинктивно остановился за кустарником, когда услышал шум встречной машины. Ф-р-р-р! – черная «Волга» промчалась мимо. И как будто в ней я увидел Сура на заднем сиденье.
