Константин Рогов - Осень раздолбанной Пригоршни

Рогов Константин

Осень раздолбанной Пригоршни

Константин Рогов

Осень раздолбанной Пригоршни

I.

Буря утихла.

Это само по себе было странно, потому что бури возле проклятого острова никогда не утихали и данное событие только подчеркивало необычность происходящего. Измотанная тяжким плаваньем команда хлестала кислый эль, а капитан тайком разглядывал своего единственного пассажира в подзорную трубу.

Абсолютно спокойный, высокий и стройный, закутанный в тяжелый меховой сюртук с двадцатью шестью карманами - он явно не походил на авантюриста, несмотря на то, что из карманов у него высовывались обрывки веревок, уголки таинственных карт и рукояти отравленных кинжалов.

Что могло привлечь такого человека на Проклятый остров где живут лишь рептилии и прочие говорящие скоты? Не сокровища же в самом деле, которые по слухам раскиданы бездарными Мастерами Подземелий в таинственных пещерах острова?

Команда готовила шлюпку. Когда пассажир повернулся спиной, капитан, неожиданно для самого себя показал ему кукиш и высунул язык. Пусть проваливает на хрен! Авось его сожрут рептилии.

* * *

Вскоре стало очевидным, что вода не только мокрая, но еще и холодная. Нламинатор покачал головой и зашлепал к берегу. Корабль, доставивший его с легким звоном растворился в воздухе.

Что ж - всякое бывает на свете.

Нламинатор облизал длинным языком клыки и раздумывая о всяких разных вещах зашагал по берегу, поставив перед собой задачу обойти островок кругом. Он думал о заброшенном маяке, древних сокровищах, таинственном храме и горячих плюшках с начинкой из яблочного варенья.

В груди Нламинатора внезапно шевельнулась какая-то тревога и он обнаружил, что очутился посреди заброшенного поселка. Зола в домах была еще теплой, зато сараи и мастерские - сгорели уже давно. Всюду валялись пуговицы от штанов, кучи драгоценного обсидана, деревянные ложки и старые тупые ножи, покрытые подозрительными бурыми пятнами.

В мозгу Нламинатора засверкали искры. Рептилии не носили штанов, тогда откуда здесь пуговицы? Да-а-а, это какая-то мрачная и страшная тайна!

Жуть прямо.

Еще пару часов тупо послонявшись в поисках чего-нибудь интересного Нламинатор вдруг увидел большую Лестницу, которая вела к храму. Тогда он начал подниматься по ступенькам, которые навели его на мысли об Игги-Попе, маге портового города Вода-с-Содовой.

- Ты видишь это? - говорил Игги-Поп. - А вот и хрен тебе! Тебе только кажется что ты видишь это! На самом деле это не оно, а что-то совсем другое, потому что все это страшно запутанно, а у тебя - дым в башке.

- Как же отличить, что истина, а что - дерьмо собачье? - услышал тогда Нламинатор свой собственный голос.

- Меньше химку курить надо! - отрезал Игги-Поп, пряча банку с травкой в сундук и запирая его на колдовской замок.

На верхушке лестницы снова накатила какая-то хрень. Нламинатора замутило.

- И открыл он Врата и протянул мне косяк, - пробормотал авантюрист, усмехаясь.

Пнув ногой роскошную дверь, он вошел в храм.

II.

Олли-полли не просек откуда появились нападавшие, хотя в последний момент заметил, что за его спиной мелькнула какая-то тень.

Художника чем-то резво огрели по затылку, беззлобно попинали ногами и тщательно обыскали.

- Только не ломайте печенюшку! - умоляюще прохрипел Олли, протягивая к бандитам руки.

- Че? Не ломайте, гришь, печенюху? - нагло усмехнулся Один-из-Бандитов. А на хрен она нам сдалася? Какая-то черствая печенюха...

- Ее испекли шесть тысяч лет назад, - булькал Олли, слабо барахтаясь в луже. - На ней чего-то написано древними буковками...

- Бля, - сказал Один-из-Бандитов. - Да неужто шесть тыщ лет это дерьмо валялось и никто его не сожрал?

- Миры Раздолбая очень странны и загадочны! - назидательно сказал Олли и потерял сознание.

- Ну и хер с ними, - гоготнул Один-из-Бандитов, бросил печенюху на почти бездыханное тело художника, и отправился по своим делам.

Олли-полли чуть не захлебнулся в луже, но тут к нему прискакала девушка-аль'химичка. Задумчиво поглядев на лежащего в грязи художника она немного погрызла конец своей длинной косы и наконец, решившись, бросила кости.

Выпало XIII. Девушка покачала головой. Когда на двух шестигранных костях выпадает число тринадцать написанное римскими цифрами (хотя что такое Рим никто в мирах Развалюхи не знал) - это предвещает нечто странное.

ИНТЕРМЕДИЯ в багоровых тонах.

Багоровое солнце окрасило бледно-багоровой горизонт, предвещаяя нечто страшное. Длинная мрачная тень, закутанная в трудноразличимый сумрак багорового цвета шевельнулась, подняла узкое, нечеловеческое лицо к небу и из бездонной глотки ее, где хищно трепыхался раздвоенный на конце багоровый язык вырвался неудержимый вой, полный злобы и ненависти.

Время уже настает. И это время окрашено в багоровый цвет.

Эпизод Секундус.

Пружина раскручивается.

I.

- Ой-йо! - воскликнул Нламинатор, глядя в кошачьи глаза Риски.

В храме пахло пылью и свежей рыбой.

Риска дожевывала селедочный хвост.

- Что мы пропустили? - спросила она.

- Ничего интересного. Дурацкие и никому не интересные воспоминания, правдиво отвечал Нламинатор. - Как ты здесь очутилась?

- Также как и ты. Таинственный незнакомец попросил меня исследовать остров, - сказала Риска.

- Какое дерьмо, - прокомментировал Нламинатор. - Нас ждет в этом храме какое-нибудь приключение?

- Вряд ли. Но стоит поискать.

Подойдя к каменному алтарю Нламинатор с тусклым интересом изучил языческого деревянного идола, изображающего висящего на кресте человека, и перевел взгляд на затейливую вязь покрывавшую алтарь.

- Что тут написано? - спросила Риска.

Нламинатор прикрыл глаза.

- Внутренний голос подсказывает мне, что надпись гласит "Легко войти, трудно выйти", - замогильным голосом произнес он.

- Фррр. Давай-ка лучше заглянем в словарь, - сказала Риска, доставая из сумки толстенную книгу. - Так... Эта надпись означает - "Персики и оливки принимаются с благодарностью. Налоговые сборы - за счет замаливающих грехи".

- Н-да, - умно отреагировал Нламинатор.

Пройдя вглубь храма друзья добрались до комнат, где судя по всему жили священнослужители. Но богатые ковры были изъедены кем-то... интересно - кем?

- Были ли у них мыши? - спросил Нламинатор.

- Они и сейчас есть, - сказала Риска, довольно поглаживая себя по животу.

Мебель была раскурочена, фарфоровые вазы - разбиты, а хрустальные пепельницы - завалены окурками.

- Еврейские погромы - не иначе, - сказал Нламинатор.

- Откуда здесь - евреи?

- Н-да, действительно.