Элеонора Мандалян - Сфинкс

Элеонора Мандалян

СФИНКС

День выдался трудный. Гроссе не хотелось ехать домой, где его никто не ждал, кроме старой ворчливой экономки. В ресторане же в это время обычно собирались его приятели. Но ему не повезло — он попал на семейный ужин. Женщины, даже если они жены приятелей, требуют к себе внимания. А ему хотелось отдыха и покоя. Гроссе хмуро жевал, уткнувшись в тарелку.

— Ты сегодня не в духе, мой друг, — заметил Эдмонд Браун — тучный пожилой человек с обрюзгшим лицом. — Неудачная операция?

— Напротив, операция удалась, хоть и оказалась чертовски сложной. Пришлось собирать по кусочкам приехавшего из Франции «парфюмерного короля» и его секретаря, по роковой случайности попавших в автомобильную катастрофу. Чуть ли не полностью заменить им кожу, заново вылепить лица.

— Потрясающе! Я всегда говорил, что ты — великий человек.

Гроссе криво усмехнулся.

— Я хочу выпить за тебя, дружище. — Браун потянулся за бокалом.

Гроссе перехватил его руку: — А вот этого-то как раз делать и не надо. Алкоголь для тебя яд.

— Знаю, — невесело согласился тот. — Да иногда тормоза подводят.

Присматриваясь профессиональным взглядом к тяжеловесной, неповоротливой фигуре Брауна, к пергаментно-желтому цвету его лица, Гроссе бесстрастно размышлял о том, что Эдмонда не мешало бы подлатать, можно бы кое-что ему предложить кардинальное, не будь они знакомы. Но, увы, со знакомыми он ни в какие сделки не вступает. Таково его железное правило…

С улицы донеслись крики, визг тормозов, свист, топот бегущих ног. Музыка и разговоры смолкли — все настороженно прислушались.

— Том! — окликнул Гроссе официанта. — Взгляни-ка, что там стряслось.

…Том вернулся взволнованный и с порога объявил: — Похитили сына старой Бетси. Она рвет на себе волосы и голосит на всю улицу. — Том умолк, но губы его продолжали беззвучно шевелиться.

— С чего ты взял, что его похитили? — Хауард, один из приятелей Гроссе, до ухода в отставку был начальником полиции, и подобные происшествия все еще занимали его.

— Жена аптекаря, сэр, видела, как серый автомобиль с погашенными фарами преградил дорогу Джо, как два верзилы схватили его и, не дав опомниться, затолкали в машину… Это ужасно! — Черный Том раскачивался из стороны в сторону, словно маятник старинных часов, и все повторял: — Ужасно… ужасно…

— Грубая работа, — пробормотал Гроссе.

— Два случая за две недели…

— И четвертый — за последний год, — заметил хозяин ресторана, выходя из-за стойки бара. — Почему они похищают только бедняков, хотел бы я знать.

— А до бедняка никому нет дела, — гневно сверкнул белками Том.

— Чертовщина какая-то! — Майкл Уилфорд, еще минуту назад осоловело дремавший в углу стола, сразу протрезвел. — Людей крадут как баранов, а полиции хоть бы что.

— Полиция давно, но, увы, безуспешно занимается этим таинственным делом, — отозвался Хауард, поскольку все взгляды невольно обратились к нему. — До сих пор не удалось обнаружить даже следов преступников. Похищенные исчезают бесследно, будто проваливаются в преисподнюю…

— Право же, — вмешался Гроссе, — какое все это имеет отношение к нам? Пусть полиция заботится о порядке в городе. Мы все равно не можем ничем помочь…

«Клиническая больница ортопедии и травматологии на холме» была одной из достопримечательностей города. Сверкал стеклом и белизной камня, зимой она выглядела торжественной и величественной, летом ее живописно обрамляла густая зелень парка. На собственные средства Гроссе отстроил это великолепное здание, оснастил его новейшей аппаратурой, тщательно подобрал штат квалифицированнейших специалистов.

Он пользовался непререкаемым авторитетом среди сотрудников и широкой популярностью у горожан. Его репутация была безукоризненна.

Лицо Гроссе всегда сосредоточенно, взгляд насторожен и цепок. Он высок, подтянут, возможно, излишне худощав. Привычка резко поворачивать голову в сочетании с холодным блеском серых глаз, круглых и хищных в минуты гнева, придает облику нечто орлиное.

К концу рабочего дня Гроссе вызвал по селектору старшую сестру клиники:

— Зайди ко мне, Клара. И захвати что-нибудь перекусить. Я ужасно голоден. Только побыстрее. Нам предстоит трудная ночь.

В ожидании Клары Гроссе достал из сейфа две тонкие папки в пластиковых переплетах. Еще раз тщательно сверил данные партнеров: показатели кардиограмм, электроэнцефалограмм, результаты радиоизотопных и изоиммунологических исследований и прочее. Данные донора были великолепны, что и следовало ожидать от молодого здорового организма. А главное, по всем показателям подходили реципиенту Р. О.

В дверь постучали: три быстрых удара и один после паузы.

Он открыл дверь и, впустив Клару, запер снова. Она поставила на стол поднос, Гроссе нетерпеливо сорвал прикрывавшую его салфетку.

— Со вчерашнего вечера ничего не ел, — ворчливо пожаловался он.

Клара с материнской озабоченностью покачала головой.

— Эрик, я совсем не вижу тебя последнее время, — упрекнула Клара.

— Могла бы привыкнуть… — Гроссе сосредоточенно жевал.

— Я и привыкла. И все же…

Кларе было уже под сорок, но выглядела она значительно моложе. Движения быстрые, энергичные. Фигура мальчишески сухая, с плоским животом и грудью, без намека на женственность. Единственное украшение — огромные, влажно мерцающие черные глаза, опушенные очень длинными густыми ресницами. Но, постоянно щурясь, она будто намеренно старалась скрыть их привлекательность.

В клинике Клару не любили и боялись. Беспощадная требовательность к подчиненным, резкие окрики и всевидящее око создавали ей славу бездушного робота, лишенного даже проблесков человечности. Неизменная холодная отчужденность, надменность и замкнутость отпугивали от нее и коллег.

Клару это вполне устраивало. Ее лицо смягчалось лишь в присутствии Гроссе. Она будто скидывала с плеч тяжкое бремя возложенной на нее ответственности, позволяя себе расслабиться, передохнуть…

На селекторе вспыхнула лампочка. Гроссе нажал клавишу.

— Сэр? К операции все готовы. Ждем дальнейших указаний, — доложил голос из динамика.

— Состояние донора?

— По-прежнему напуган, нервозен. Может, инъекцию транквилизатора?

— Ни в коем случае! Никаких искусственных торможений. Ждите. Мы спустимся через четверть часа.

Передав Кларе пластиковые папки, Гроссе тщательно запер сейф и двери кабинета. Коридор административного отделения был пуст. Рабочий день кончился, из сотрудников остались Только дежурные стационара. Гроссе и Клара направились в противоположную от выхода сторону, туда, где коридор заканчивался глухой стеной. Так, по крайней мере, считали работники клиники. Гроссе снял изоляционный футляр с висевшего на груди «медальона» — и в ту же секунду часть стены ушла сторону, обнажив темный проем.