Теодор Старджон - Дитя эфира

Старджон Теодор

Дитя эфира

Теодор СТАРДЖОН

ДИТЯ ЭФИРА

Конечно, подобная история могла приключиться только с "Морской раковиной". Было бы странно, если бы это произошло с каким-то другим моим творением. Сколько раз я ее переделывал!.. Сначала так назывался рассказ, но мне его возвратили. Я переписал его в повесть, затем в роман; потом в коротенькую миниатюру. От отчаяния я сотворил из "Морской раковины" совсем уж позорную эстрадную шутку из трех предложений - и все попусту: продать произведение с таким названием никак не удавалось, хоть ты тресни! Как извращенец, я испытывал постыдное удовольствие от постоянного общения с моим фетишем, а редакторы со временем настолько, к нему привыкли, что возвращали рукопись, едва пробежав глазами название. Скопившимися письмами-отказами можно было обклеить все стены моего нового дома (который еще предстояло приобрести на вырученный гонорар).

Теперь вы представляете, что я испытал, когда "Морскую раковину", наконец, купили. Это было как удар, как смерть близкого человека. Я вдруг почувствовал, что не переживу ухода самого дорогого для меня творения.

На сей раз под тем же названием значилась телепьеса, хотя изменения в первоначальный текст рассказа были внесены сугубо косметические. По сути, это была все та же незабвенная "Морская раковина". Знаете, такая мягкая, окрашенная в пастельные тона лирическая история двух юных любящих существ; повзрослев, они еще трижды встречались, каждый раз передавая Друг другу раковину, как символ любви... В общем, сюжет как сюжет, черт с ним; самым сильным моментом были диалоги. Тоже такие все из себя мягкие, ненавязчивые, в пастельных тонах. Очень милые, наивные и безыскусные - и совершенно нетоварного вида...

Однако на них-то и клюнул молодой рецензент "Объединенного телевидения". Корпорации как раз требовалось что-то в этом духе, нечто мягкое и ненавязчивое "художественное", как они это понимали. Не слишком серьезное, не динамичное, а, наоборот, слегка расслабляющее. Главным для компании была не моя пьеса, а техническая новинка, которой предполагалось ошарашить телезрителей: "полихромное изображение". Иначе говоря, - цвет. А у меня все было как раз такое мягкое, пастельное... - ну, вы понимаете?

И вот настал заветный вечер. Откинувшись в стареньком кресле, которое и антикварным-то назвать нельзя, скорее "ископаемым", - я уставился на экран, где мое изрядно застывшее в развитии дитя смотрелось вполне недурно. Признаться, я ожидал худшего. Они не ошиблись, выбрав именно "Морскую раковину" для демонстрации новой техники: программа шла час, достаточно времени и для демонстрации цветозаписи, и для рекламы ведущей парфюмерной фирмы, купившей экранное время.

Первая половина пьесы мне просто понравилась, и я расслабился, получив удар иод дых после окончания второго акта, в первую рекламную паузу. Они были предусмотрены в контракте, и я не ждал ничего предосудительного. То, что я увидел, выбило меня из колен.

Представьте! Молодая элегантная пара беседует в изысканном театральном фойе. Она: "Вам понравилась пьеса, мистер Робинсон?". Он: "От нее воняет. Как и от вас, дорогая".

Вот так, не больше не меньше. Как и многие телезрители, я мало обращаю внимание на рекламу, но тут аж в кресле подскочил. Какое они имеют право так обращаться с моей пьесой, мало ей досталось до того?

Однако девушка на экране, казалось, ничуть не смутилась и с очаровательной улыбкой ответила: "Вполне с вами согласна". И тут он внимательно так оглядывает ее, принюхивается и спрашивает: "Что это за духи?". Она: "Donx Reves" от Бербсло. Как вам?". Он: "Вы слышали, что я сказал о пьесе".

До начала третьего акта я не досидел. Мои пальцы уже лихорадочно набирали номер "Объединенного телевидения". Мне казалось, аппарат визиофона раскалился добела и вот-вот запылает, но тут на экране возникла божественная мордашка секретарши.

- Соедините меня с Гриффом. Немедленно!

- Мистер Грифф сейчас занят, мистер Гамильтон, - пропело в ответ чудесное создание. - Вы подождете, или я вам перезвоню?

- Ни то, ни другое, Дороти, - проревел я. Мы-то с ней были знакомы со школы, это я помог ей получить место у Гриффа, который заведовал сценарным отделом в ОТ. - Мне дела нет, с кем он там завис. Немедленно соедини меня с ним. Со мной такие штучки не пройдут! Я на него в суд подам. Я разорю всю вашу паршивую компанию! Я...

- Эй, полете, Тед, - сменила тон Дороти. - Что вы сегодня, с ума все посходили? Если уж тебе так приспичило, то знай, что в данный момент Грифф говорит с самим стариком Бербело, и тот тоже грозит судом. Да что с тобой?

Я все еще не мог врубиться и продолжал бушевать:

- А-а.., так это Бербело! Я и его прищучу. Крыса! Старый... А ты-то что улыбаешься?

- Так ведь Бербело собирается подать в суд на тебя, - хихикнула она. - И готова держать пари, Грифф к нему присоединится, чтобы только старик угомонился. Вот будет потеха! - И, прежде чем я сумел проглотить это, она переключила меня па Гриффа.

Тот выглядел па редкость паршиво, безостановочно вытирая платком отвисшие щеки.

- Ну? - буркнул он дрогнувшим голосом.

- Ты что себе позволяешь, умник? - разом выпалил я. Что за фокусы с моей пьесой? Чья это идея с рекламным роликом? Бербело? Что за...

- Послушан, Гамильтон, - перебил он меня. - Не кипятись. - Руки у него заметно тряслись. Очевидно, после пистона, который ему только что вставил старик Бербело. Ничего непоправимого на самом деле не произошло. Это дурацкая ошибка, уверяю тебя...

- Ты, надутая развалина, - заорал я, готовый изничтожить его децибелами моего голоса, - не вешай мне лапшу на уши! Я сам все слышал и собираюсь подать на тебя в суд. И на Бербело. И если вы попытаетесь свалить все на тех двух актеришек в рекламном ролике, я и их притяну к ответу. А будешь дальше кормить меня этим дерьмом про какую-то ошибку, приеду в контору и для начала пересчитаю тебе все зубы. А уже потом подам иск, на тебя и на ОТ.

Бросив трубку, я вновь уставился на экран, чувствуя, как все во мне клокочет.

Программа же продолжалась, как ни в чем не бывало. Постепенно остывая, я не мог не признать, что вторая половина моей "Морской раковины" вышла даже лучше первой. Знаете, бывает, - влюбишься в собственное творение и ловишь себя на мысли: ну да, не все, конечно, но кое-какие эпизоды вышли просто первый класс! (Иногда и хочется быть самокритичным, да не получается.) Одна сцена в пьесе - на Азорских островах - как раз такой случай.

Итак, героиня отправляется в круиз, а парень служит на спасательном судне. И вот встречаются на райских островах трогательно до слез. Последний раз виделись в ранней юности, но все это время каждый грезил о том, как они снова встретятся... Схватываете? В общем, все такое мягкое, в пастельных тонах.