Андрей Щупов - Предатель

Щупов Андрей

Предатель

Андрей ЩУПОВ

ПРЕДАТЕЛЬ

Расстояние не спасало тишину, оно лишь сливало артиллерийские залпы в единое гулкое содрогание воздуха. Свисающая с низкого потолка лампа лениво качнулась.

- По ним можно сверять часы, - Ларсен широко зевнул и, сев на дощатых нарах, потянулся за сапогами. - Эх, часы-часики, мечта мародера, где-то вы мои милые?.. Бьюсь об заклад, уже никак не менее трех часов. Слышите, Серж? Три часа, говорю! Или я неправ?

Медлительный и вечно задумчивый Серж оторвался от книги, поправив на плечах шинель, кинул взгляд на хронометр.

- Если знаешь, зачем спрашивать?.. Кстати, у тебя же были часы. Еще вчера. И те "Генеральские" с компасом... Где ты их все теряешь?

- Я не теряю, я забываю, - Ларсен тряхнул каштановым чубом. - Большая разница, дружок! Одеваясь впопыхах, еще и не то забудешь. Обидно, конечно, но... - он хитровато прищурил глаза. - Утешаю себя тем, что все мои авторучки, портсигары и часики еще долго послужат законным мужьям моих женщин. Долго и славно.

Сергей состроил брезгливую мину, указательным пальцем потер переносицу. Со стороны было похоже, что он давит там внезапного клопа. Ларсен завистливо покосился на его часы.

- Вот твой хронометр - это вещь! Я, может, всю жизнь мечтал о таком. Точность, двухнедельный подзавод... Продал бы! А еще лучше - подарил. Денег-то у меня все равно нет. Да и зачем они тебе нужны? Деньги-денежки... Что на них сейчас купишь?

- Разумеется, ничего.

- Вот и отдай просто так. На добрую память от мсье Сержа. Надпись я потом сделаю, обещаю. У меня и гравер знакомый есть. В сержантском звании. Офицерам на наганах правительственные эпитафии соображает. Мол, герою такому-то от благодарного министра... Чтобы, значит, млели потом археологи. А историки имена новые в учебники вписывали.

- Ага, будут они вписывать... Не эпитафии это, а эпигонство сплошное.

- Эпигонство - не эпигонство, а за хронометр этот я бы тебе ветчины свеженькой достал. Прямо из погребка. Соглашайся, Серж!

- Благодарю покорно! Ветчина, конечно, - дело хорошее, но ведь и мне часы нужны!

- То же, проблема! Я-то всегда под боком, верно? Спрашивай, в любой момент отвечу, - Ларсен покосился в круглое, замурзанное зеркальце, задумчиво подергал себя за уши. - Ну так как? Не подаришь?.. Зря. Все равно ведь стяну. Улучу момент и стяну. Я, брат, такой! Беспринципный, хотя и не подлый.

- Это как же? Навроде маргинала?

- Ну!.. Зачем так-то?... - Ларсен подхватил с самодельной полочки старый, затрепанный журнал, взглянув на обложку, причмокнул губами. Екалэмэнэ! Какие были времена! Какие были девочки!.. Полюбуйся, Серж. Бархат, а не кожа! Так бы и пощекотал такую по ребрышкам! Люблю, когда женщины смеются. Не визжат, не хохочут, а именно смеются. Мда... А наши, полковые, все больше визжат... - Ларсен энергично перелистнул несколько страниц. - А вот и ее величество наука! Боже, как интересно!.. Оптимальные параметры воздушных фурм, новые фурмы с тангенциальным подводом воды! Слово-то какое: тан-ген-циальным! Интересовали же нас подобные благоглупости!.. - Ларсен нараспев зачитал. - Знаешь ли ты, например, чем хорош низкомарганцевый чугун?

- Догадываюсь. Марганца маловато.

- Верно! Зато подшипниковую сталь следует улучшать путем вакуумного рафинирования. Так-то! - Ларсен положил журнал обратно на полку. - Увы, пора собираться. Увы и ура...

- Значит, опять туда же?

- А як же, мон шер! Война войной, а любовь любовью. Кто знает, сколько еще осталось вкушать прелестей этой греховодной жизни. Нужно спешить, мсье литератор!

- Не понимаю! - Сергей в раздражении отшвырнул книгу. - Просто отказываюсь понимать! Второй месяц живу с тобой в одном блиндаже, а постичь не могу!

- Чего-с? - Ларсен дурашливо корчил рожицы в замурзанное зеркальце. Заметив что-то возле носа, озабочено проворчал. - От этих столетних концентратов черт-те что высыпает...

- Тебя не могу понять! Тебя! - воскликнул Сергей. - Идет война. Возможно, последняя для людей. Это уже не конфликт между западом и востоком, севером и югом, - это куда страшнее!

- Только не надо патетики, хорошо? Зубы ломит, - Ларсен спрятал зеркальце в карман, поднявшись, огладил на себе китель. - Сейчас бы цветочек какой-нибудь. Хоть самый захудаленький. Я знаю, они это дело любят.

- Вот-вот! Ягодки, цветочки!.. - Сергей нахмурился. - Женился бы - и не думал о чепухе.

- А может, я желаю думать? И именно о чепухе! - Ларсен недоуменно шевельнул бровями. - Женился бы... Что я - током стукнутый? В две тысячи вольт... И потом, Сергуня, великим редко везет с семьями. Крайне редко. Блаженствовал ли Александр Сергеевич? Черта-с два! Оттого и погиб. И как не погибнуть? Жена - вертлявая кокетка, брат - мот и предатель, отец манерный скупердяй, дяди и тети - тоже не слаще. В общем... Семья, милый Серж, - это крест. Такой крест, что ай-яй-яй и ой-ей-ей! Блажен неведающий, но я-то знаю и ведаю - вот в чем заковыка.

- Глупости! - Сергей нервно прикусил губу. - Какие глупости!

- Нет, не глупости, Серж, - жизнь! - Ларсен неопределенно взмахнул рукой. - Эго и тому подобное.

- Неужели тебя волнует только это? Думать о женщинах, когда... нервным движением Сергей сплел пальцы, и косточки его явственно хрустнули. - Возможно, пройдет неделя-месяц, и никого из нас не останется в живых. Я даже не о нас конкретно, я обо всех, о человечестве... Разве это не жутко? Ты пойми, долгие тысячелетия складывалось то, что мы называем теперь культурой, и все, понимаешь, - все ухнет в тартарары! Труд множества поколений, все наши достижения, миллионы величайших полотен, музыка Дебюсси и Кутавичуса. Значит, все было напрасно? Революции и подвиги, жертвы во имя всеобщего счастья?.. Ты ответь, не отворачивайся! Я знаю, люди ошибались, но ведь при этом они продолжали верить в будущее. Каждый в свое собственное. Для него в сущности и жили. А теперь... Теперь этого будущего не осталось. Ни у кого! Скажи, какое право они имели посягнуть на все это?

- Ну, положим, посягнули они вовсе не на Дебюсси, а на нас... Может быть, и не нас даже, а на землю. Под плантации или что другое, - Ларсен перетянул тонкую талию ремнем, прищелкнул пряжкой. - И потом, чего ты ко мне привязался? Я-то тут причем?

- Ты тоже представитель человечества.

- Никакой я не представитель. И никогда не желал кого-то там представлять. Я - это я. Скромное и симпатичное создание. Хоть по Ломброзо, хоть по Лафатеру. И уж коли речь зашла обо мне, то скажу тебе так: не все в жизни столь мрачно, как ты тут расписываешь. Африка, Южноамериканский континент - это у них, согласен, но все остальное-то пока под нами! Вот и наступление новое затевается, грамотеи армейские изменения в уставы готовятся вносить. И ведь внесут, не сомневайся! Пудика на два, а то и на три. Так что живем, Серж! Глядишь, и до победы еще дотянем.