Юрий Леж - Чужая игра

Чужая игра.

Часть первая.

Во внутреннем кармане пиджака сперва завибрировал, задрожал массивный корпус телефонного аппарата, а следом донеслась приглушенная, кем-то и почему-то названная классической, трель звонка. Крепкая, мужская рука автоматически нырнула в карман, чуть задержалась, извлекая оттуда черный параллелепипед с блеклыми салатовыми цифрами вызывающего номера на маленьком, едва разглядеть, экранчике, притулившемся под солидным, в треть ладони, динамиком.

Нажав кнопку соединения, мужчина приложил трубку к уху, бросив повисшее в воздухе, короткое: «Алло!», и только после этого с легким недоумением огляделся. Как обычно, рестарт был ошеломляюще внезапным, больше похожим на резкое и очень знакомое ощущение пробуждения после затянувшейся не на один день пьянки, чем на некое, как утверждали ничего не понимающие псевдоспециалисты, перемещение между Искажениями Подлинного Мира для вероятностной оценки развития текущих событий в будущем. Впрочем, сейчас мужчине было не до околонаучных философствований и даже не до оценки собственных ощущений – в первые же мгновения рестарта надо было успеть сообразить – где он, кто он и почему именно здесь?

Псевдопутешественник по времени и иным мирам неторопливо, но старательно огляделся. Он стоял возле старинного, обветшалого, но явно жилого дома, одного из многих похожих своей непохожестью друг на друга особняков в узком, сбегающем круто вниз переулке. Рядом, тактично отодвинувшись на шаг, маячил какой-то молодой мужчина в пестром, зелено-сине-белом пиджаке и черных брюках. А вниз по переулку уходила девушка – невысокая, стройненькая, с короткой стрижкой явно крашенных рыжевато-медных волос, одетая в открытые туфельки на высокой шпильке, короткую серо-синюю юбку и блекло-желтую узкую блузку.

– Ну, как же нам теперь быть? – расстроено, с каким-то почти интимным придыханием проворковал в телефонной трубке странно знакомый женский голосок. – Может, вы сами с ними переговорите, а?

– Зачем же мне тогда нужны вы – все? – неожиданно резко, с досадой, выговорил мужчина. – Какой толк от работников, если я буду сам всё делать? Звоните и договаривайтесь, я приеду – расскажите подробности.

– Ну, как же, Феликс, мы же не…

Но мужчина, которого, как оказалось, звали Феликсом, уже прервал связь, чуть суетливо стараясь затолкать аппарат обратно, в карман пиджака, и при этом вглядываясь в спину уходящей девушке. Кажется, он что-то должен был сделать для нее… или с ней… или уже сделал совсем недавно и не так, как надо?

Обычное, нелепое ощущение потерянного прошлого, более похожего на когда-то давно виденный старинный фильм, чем на прошедшую часть собственной жизни, терзало и не давало покоя в первые минут пятнадцать-двадцать после рестарта. И еще – неприятные провалы в памяти, напрочь отрезающие от сознания события последних суток…

Старательно пытаясь не вникать в ситуацию детально, а слушаться интуиции и на первое время положиться полностью на нее и некое «предзнание», Феликс – Феликс Зак, наконец, вспомнилось ему – мельком оглянулся на явно ожидающего окончания телефонного разговора неизвестного – или очень хорошо известного? не понять – молодого человека в пестром пиджаке, досадливо махнул рукой – мол, с тобой потом, когда выберу время… И поспешно зашагал вслед за девушкой.

Догнать её не составляло труда, но по пути Феликс, стараясь делать это незаметно, оглядел себя. Длиннополый светлый пиджак, расчерченный черными и буро-рыжими узкими полосками в крупную клетку, черные строгие брюки, остроносые ботинки, зачем-то украшенные металлическими бляхами, на голове что-то легкое – то ли бейсболка, то ли канотье, волосы длинные, черные с легкой проседью, а руки длиннопалые, сильные, с чуть пожелтевшими от табака кончиками пальцев. Знакомые руки.

Во втором внутреннем кармане пиджака Феликс Зак ощутил тяжесть то ли бумажника, то ли кошелька, успел на ходу, мельком, подумать: «Интересно, много ли там денег?» и следом за девушкой свернул с разбитого миллионами ног тротуара в маленький, показавшийся со стороны таким уютным, дворик у высокого особняка, едва втиснувшегося между двухэтажными домиками, беспорядочно загромождающими переулок.

Преследуемая с трудно объяснимой настойчивостью девушка уже успела пристроиться на затертой, давно не крашенной лавочке и поднести к губам объемистую жестянку с каким-то, похоже, слабоалкогольным коктейльчиком, когда Феликс, наконец, догнал её и, остановившись напротив, спросил, будто продолжая давно начатый разговор:

– Опять поперли с работы?

– Ну, да, а ты как догадался? – ответ прозвучал в меру зло, ведь в неприятностях девушки прямой вины Феликса не было, но при этом давая понять, что сыпать соль на свежую рану не стоило. – Теперь вот жду – сейчас подруга мои вещи принесет, которые там остались.

– Ты где всю ночь была, Мирабель? – сменил тему Зак, именуя девушку любимым ею сценическим псевдонимом.

Но и этот мелкий подхалимаж не помог исправить утреннее депрессивное настроение, усугубляемое спиртным.

– Можно подумать, ты меня искал, – повторила глоток коктейля девушка, но все-таки, будто признавая невиновность Зака в её неприятностях, ответила и по существу: – Заглянула на огонек к одному…

– Пили до рассвета, – как бы самому себе, сказал Феликс, с легкой рассеянностью пошарив по карманам и доставая пачку сигарет.

– И не только пили, – вызывающе отозвалась Мирабель, но тут же «сбросила» тон: – Но, вообще-то, конечно, больше пили. Поэтому все остальное, можно сказать, было только имитацией.

В утренней тишине пустынного переулка громко хлопнула высокая, резная дверь особняка, и во дворик бойко выскочила девчушка лет восемнадцати – ненакрашенная, слегка заспанная, в какой-то помятой юбчонке и совершенно пижамной блузке – застиранной, байковой, с едва проглядывающимися аппликационными котятами. Совершенно неожиданными и лишними на ней показались громоздкие туфли на высоченной полупрозрачной платформе, более подходящие на сцене стриптиз-клуба, а не на замусоренном песочке двора. Моментально сориентировавшись и быстро подскочив к скамейке, девчушка плюхнула рядом с Мирабель пару объемных пластиковых пакетов, набитых, похоже, женскими тряпками, обувью и косметикой, и вместо приветствия сказала:

– А платье твое, то, синее с блесками, он не отдал, сказал – не отработала…

Но потом все-таки спохватилась, смерив близоруким взглядом стоящего рядом со скамейкой мужчину, и взмахнула рукой: