Владимир Михановский - Фиалка

Михановский Владимир

Фиалка

Владимир Михановский

Фиалка

- А что если это простая мистификация? - сказал Арно Камп, с сомнением рассматривая цветок. Сплющенный от лежания в плотном пакете цветок тем не менее выглядел совсем свежим, будто его только что сорвали.

- Непохоже, - ответил человек, сидевший по другую сторону стола.

- Уж слишком невинным он выглядит, - произнес после паузы Арно Камп.

- Согласен. Эта штука и в самом деле выглядит невинно. Но к ней приложено еще кое-что.

- Вот именно: кое-что, - вздохнул шеф полиции и, пододвинув поближе несколько блокнотных листков, прочел вполголоса, но не без выражения: "Гуго Ленц! Вы имеете несчастье заниматься вещами крайне опасными. Добро бы они угрожали только Вам - в таком случае Ваши научные занятия можно было бы счесть делом сугубо личным. Но Вы пытаетесь проникнуть в последние тайны материи, тайны, которых касаться нельзя, как нельзя коснуться святынь в алтаре, без того, чтобы не осквернить их. Природа терпелива, но только до определенного предела. Если его перейти, то она мстит за себя. Знаю, Вы руководитель крупнейшего в стране научного комплекса, лауреат Нобелевской премии и обладатель десятка академических дипломов..."

- Как видно, автор письма хорошо вас знает, - прервал чтение шеф полиции.

- Эти сведения не составляют тайны, - пожал Ленц плечами.

- Пожалуй. Но вернемся к письму. "Неужели Вы, Гуго Ленц, всерьез думаете, что перечисленные регалии делают Вас непогрешимым? Я знаю, Вашу особу охраняют день и ночь, и на территорию Ядерного центра, как говорят, и ветерок не просочится. Вероятно, это делает Вас полностью уверенным в собственной неуязвимости?"

Шеф полиции оторвал взгляд от листка.

- Скажите, у вас нет друзей, которые любят шутки, розыгрыши и прочее в таком духе?

- Нет, - покачал головой Ленц.

- Простой человек так не напишет, - это же, как мы только что убедились, целый трактат о добре и зле. - Шеф полиции потряс в воздухе тоненькой пачечкой листков.

- Во всяком случае, автор не скрывает своих взглядов.

- Как вы считаете, кто из вашего близкого окружения мог написать это письмо? - спросил Арно Камп.

Ленц молчал, разглядывая собственные руки.

- Может быть, вы подозреваете какое-либо определенное лицо? - продолжал шеф полиции. - У каждого из нас есть враги, или по крайней мере завистники. Нас здесь двое, и, обещаю вам, ни одно слово, сказанное вами, не выйдет за пределы моего кабинета. Подумайте, не торопитесь.

- К сожалению, никого конкретно назвать не могу, - твердо сказал физик, глядя в глаза Кампу.

- Никого?

- Никого решительно.

- Жаль. Когда пришел пакет?

- Сегодня с утренней почтой.

- Надеюсь, вы не разгласили содержание письма?

- Я рассказал о нем сотрудникам.

- Напрасно.

- А что в этом плохого?

- Могут пойти нежелательные разговоры.

- По-моему, чем больше людей будет знать об этой угрозе, тем лучше.

- Разрешите мне знать, что в данном случае лучше, а что хуже, - резко произнес шеф полиции. - Вы что, пустили письмо по рукам?

- Нет, рассказал его.

- Пересказали?

- Рассказал дословно.

- То есть как? - поинтересовался шеф. - Вы успели заучить письмо наизусть?

- Видите ли, у меня идиотская память. Мне достаточно прочесть любой текст один-два раза, чтобы запомнить его.

- И надолго?

- Навсегда.

- Удивительно, - заметил шеф и, склонявшись над столом, что-то пометил. - Впрочем, хорошая память необходима ученому.

Они помолчали, прислушиваясь к неумолчному городскому шуму, для которого даже двойные бронированные стекла не были преградой.

- Как вы считаете, мог быть автором письма сумасшедший? Или фанатик? спросил шеф полиции.

- Фанатик - да, но сумасшедший - едва ли, - усмехнулся Гуго Ленц. - Уж слишком логичны его доводы. Взять, например, это место... - Ленц приподнялся, перегнулся через стол и протянул руку к пачке листков, лежащих перед шефом полиции.

- Минутку, - сказал шеф и прикрыл листки ладонью. - Поскольку вы все запоминаете...

- Понимаю, - усмехнулся Ленц.

- Простите...

- Следите по тексту, - прервал Ленц и, уставившись в потолок, начал медленно, но без запинок читать, словно там, на белоснежном пластике, проступали одному лишь ему видимые строчки: "Да, все в природе имеет предел. Я бы назвал его условно "пределом прочности". Преступите этот предел - и рухнет строение, упадет самолет, пойдет ко дну корабль, взорвется, словно маленькое солнце, атомное ядро... Вы, Ленц, претендуете на то, чтобы нарушить предел прочности мира, в котором мы живем. Частицами космических энергий Вы бомбардируете кварки - те элементарные кирпичики, из которых составлена Вселенная.

Если Вы добьетесь своей цели, я не дам за наш мир и гроша. Цепная реакция может превратиться в реакцию, сорвавшуюся с цепи. И мир наш рассыплется.

Кто, собственно, дал Вам право, Гуго Ленц, на эти эксперименты? Правда, у Вас имеется благословение самого президента. Но речь идет о другом - о моральном праве заниматься делом, которое может все человечество поставить на грань уничтожения. Я лишу Вас этого права и этой возможности..."

- Правильно, - вставил шеф полиции, когда Ленц остановился, чтобы перевести дух.

- Вы считаете, что автор письма прав? - быстро спросил Ленц.

- Я имею в виду - читаете точно по тексту, - пояснил шеф.

Ленц откинулся в кресле.

- Допустим, мои опыты действительно опасны, - сказал он и на несколько мгновений устало прикрыл глаза.

- Опасны? - переспросил Камп.

- Можно предположить, что они грозят уничтожить материю, распылить ее. Но по какому праву автор письма берется поучать меня? Кто уполномочил его быть защитником человечества? Он что, господь бог, держащий в деснице своей судьбы мира? Или пророк, которому ведомо будущее мира? Быть может, то, чем я занимаюсь, расщепляя кварки, эти самые кирпичики Вселенной, входит составной частью, причем необходимой частью, в естественный процесс эволюции?

- Не вполне уловил вашу мысль.

- Я хочу сказать: быть может, расщепление кварков - это ступень, которую не должна миновать в своем развитии никакая цивилизация, - пояснил Ленц. - А подумал ли об этом автор письма?

Физик, казалось, забыл о шефе полиции. Он полемизировал с невидимым собеседником, в чем-то убеждал его, спорил, доказывал.

Выдвигая в свою защиту хитроумный контрдовод, он с победоносным видом пощипывал бородку, а после серьезного возражения "оппонента" сникал, нервно хрустел пальцами, мучительно тер переносицу.

- Вы слишком горячитесь, - сказал шеф полиции, когда Ленц умолк, подыскивая возражение на очередной аргумент автора анонимки. - Что толку спорить с тенью? Вот изловим автора послания, тогда - другое дело.