Дж. Макинтош - Бессмертие для избранных

Дж. Т. Макинтош

Бессмертие для избранных

Он опять находился в бегах. Сейчас в этом не было никакого преувеличения, и он с тоской предчувствовал поражение. Невозможно скрываться от общества, постоянно находясь среди людей.

Обычно он имел преимущества. Во-первых, он пользовался наивностью полиции, которая всегда свято верила, что неизвестных ей или нераскрытых преступлений просто не существует, По той же причине полицейские неохотно заводили дела, если не были уверены, что совершенное деяние находится в их компетенции.

Другим благоприятным для него обстоятельством являлось то, что он всегда действовал в одиночку. Но в этот раз ему не повезло.

И теперь здесь, во Флориде, загорая на пляже, приходится делать вид, что беззаботно отдыхаешь. Он рассеянно махнул рукой девушке в серебряном купальнике, плескавшейся у берега.

Да, если бы сейчас его не разыскивала полиция, он бы находился в полной безопасности. Но он понимал: все обернулось иначе, и полицейские будут петься за ним по пятам, и тяжелая рука закона в любой момент может лечь ему на плечо. Тогда придет конец не только его свободе, но и самой жизни.

Прокручивая в памяти случившееся, он никак не мог понять, где он совершил ошибку, ошибку, которой можно было избежать. Конечно, не пойди он тогда в клуб «Голубая ночь», может, все сложилось бы иначе. Но шестое чувство не сработало, и он не сумел предвидеть неудачу. Наверное, нужно было дать Марите фальшивое имя. Правда, впоследствии это могло оказаться вдвойне опасным: вдруг встретятся знакомые, знающие тебя под совершенно другим именем.

Какой-то бронзовый от загара Адонис вошел в воду прямо напротив девушки. Даже не удостоив его взглядом, она послала воздушный поцелуй кому-то на берегу. Самоуверенность Адониса сразу исчезла, и он быстро поплыл мимо.

Мужчина с берега махнул рукой в ответ девушке. Было видно, что она влюблена в него. Мужчина размышлял о том, знает ли девушка, что он ее не любит, и будет ли ей больно это узнать.

В нескольких шагах от него раздался характерный щелчок, который означал одно: где-то рядом заработала видеокамера. Мужчина напрягся, собираясь тут же убежать, но затем подавил в себе этот порыв. Если снимает ТТУ, то чем раскованней будешь себя вести, тем лучше. Но еще лучше, конечно, избегать разного рода съемок. На это у него выработался рефлекс такой же верный» как на появление полицейского. Разумеется, не стоит убегать при виде каждого легавого, но, с другой стороны, велик риск рано или поздно попасть в их цепкие лапы.

Щелчок означал, что кто-то смотрит на него сквозь объектив камеры. Это может стать твоим концом или твоим началом, а может стать просто обыденным эпизодом, так как телевизионщики - народ переборчивый. В любой момент тебя могут забраковать и возобновить поиски более подходящего персонажа.

Мимо него не спеша прошли две женщины, которые без одежды выглядели бы намного эффектнее. Тем не менее обе были в купальниках.

- Видишь ту, в серебряном купальнике? Я хорошо знаю этих девочек такого типа, - сказала одна.

- Что же это за тип? - поинтересовалась другая.

- Слишком наивна, чтобы казаться естественной. Ах, эти детские голубые глазки! Бьюсь об заклад, что она успела позабыть мужчин больше, чем ты и я вместе взятые.

Человек, лежавший на пляже, был удивлен тем, как проницательны порой бывают женщины в своих суждениях. Последняя реплика напомнила ему о Сюзан Зонненберг.

Сюзан Зонненберг… В какой-то мере из-за нее он сейчас находился в бегах. Хотя Сюзан исчезла больше недели тому назад, именно благодаря ее беспечности он оказался в таком трудном положении. Почему она никогда не думала, прежде чем что-то предпринять?

- Прямо к парадной двери, пожалуйста, - уверенно сказала Сюзан Зонненберг, когда такси начало спускаться к «Музикосмос Билдинг».

- Извините, леди, у меня нет лицензии на подвоз очень важных особ, - сказал таксист. - Если я приземлюсь возле входа в «Музикосмос», то вокруг зарябит от синих полицейских униформ еще до того, как вы откроете дверь.

- Но у меня есть пропуск для очень важных лиц.

- О'кей, дайте взглянуть.

- Я не собираюсь еще полчаса искать его в своей сумочке. Поверьте мне на слово, пожалуйста.

- А я не собираюсь рисковать, леди. Отсюда вам придется пройти пешком.

- Я, естественно, не пойду пешком и не хочу даже обсуждать это. Я уже не в том возрасте, чтобы каждую минуту менять свои решения.

Шофер улыбнулся.

- Ну, если у вас есть пропуск, я, должно быть, знаю ваше имя. Как вас зовут, леди?

- Я же сказала, что у меня есть пропуск, - сказала Сюзан. - С вашей стороны просто неучтиво сомневаться в моей правдивости. Вы же мне не поверите, если я скажу, что меня зовут Марта Вашингтон, не так ли?

Шофер внезапно нахмурился, что-то соображая, затем уставился на ее руки. Сюзан сразу спрятала их за спину. Лицо шофера просияло.

- Вы - Сюзан Зонненберг, пианистка. У меня есть пластинка, где вы играете сонату Шопена. Ну-ка, дайте вспомню - «Ре бемоль».

- «Си бемоль минор».

- Пусть будет по-вашему. Но должен заметить, что похоронный марш в отдельных местах вы играете очень быстро. Конечно, у вас есть пропуск. Я вас подвезу прямо к входу.

Такси, перелетев один квартал, мягко опустилось на свободное место стоянки.

- Это не я играла его слишком быстро, - уколола шофера Сюзан. - Скорее вы слушали его слишком медленно.

- Но у вас бывает и по-другому, - не унимался шофер. - Ведь за несколько тактов до этого, когда вступают хроматические аккорды, вы играете нормально. А как доходит до того момента, когда нужно играть быстрее, вы продолжаете играть с прежним темпом.

- Вам нужно послушать, как я играю менуэт в тональности соль, - зло заметила Сюзан. -Там-то я как раз иногда играю как надо.

Шофер нажал кнопку открывания двери. Когда Сюзан открыла свою сумочку, чтобы достать деньги, шофер отрицательно качнул головой.

- Денег не надо, мисс Зонненберг. Когда я говорил, что вы играете несколько тактов медленнее, чем надо, а несколько - чересчур быстро, то это не означало, что мне не понравилось.

- Да, конечно, не стоит вопить от восторга, а то как бы не перехвалить, - с сарказмом сказала Сюзан и стала выбираться из такси, опираясь на свою тросточку.

«Музикосмос Билдинг», словно памятник человеческому тщеславию, возносился высоко в небо. С помощью музыки, даже очень серьезной, сейчас можно было делать деньги. Некоторые утверждали, что перелом наступил в тот момент, когда в школах начали учить самостоятельно думать, свободно выражать свою индивидуальность, любить культуру и искусство. Другие говорили, что в условиях полнойпобеды закона над преступностью, не остается ничего иного, кроме как любить, читать книги, смотреть телевизор или даже слушать Бетховена и Брамса. Ну а третья группа, законченные оптимисты, утверждали, что человечество наконец повзрослело.