Роман Шебалин - Дар

Шебалин Роман Дмитриевич

Дар

Шебалин Роман

Дар

(рождественская сказка)

- Ты чего орешь?

- Да вот тут Хозяин у меня... вот он...

- А-а-а... а че случилось-то?

- Ну, как... Он сидел и сидел в кресле, хорошее такое кресло, мягкое; сидел - вдруг опустел как-то... словно что-то исчезло, пропало... ушло. Так страшно. Я ему кричу, а он... А тут еще внучка его приехала, - заплакала, а я ее успокоить хотел, а меня она в ванной заперла, там еще трубы разные гудят так... А потом людей понаехало, взяли Хозяина и - увезли куда-то...

- Как ж ты его здеся нашел?

- Ну, его потом на машине повезли, я еще удивлялся: у нас ведь своя машина есть такая красивая, тепло, уютно там, на заднем сиденье я спал обычно, там апельсинами пахнет. Вот я и удивляюсь - его в какой-то вроде чемодана положили, без ручек только, весь в цветах, ёлках, я еще подумал: Новый год, что ли уже - всё в ёлках... и в такую большую машину его положили и повезли. Плохая машина эта новая, пахнет - бр-р-р! - холодная она, непpавильная... А я бежал за ней. Ох, быстро... Потом его в чемодане этом длинном закопали здесь и ушли. А мне страшно... Хозяин-то еще говорил: Тэодор, глянь, зима нонча холодная - эвон как метет. Вот-то я и вою.

- Че ж ты, дурной, воешь?

- Как?! ведь холодно ему... и мне - холодно.

- Глупый ты - вот и воешь. Помер, стало быть, твой хозяин-то и вопить нечего. Вопила здеся одна такая же, пудял называется, вопила-вопила, да и с голоду сдохла.

- Как - сдохла?

- Как-как. Как с голоду дохнут - так и сдохла. Жрать не хотела вопила всё. И сдохла. У ей тоже хозяин здеся закопан.

- А... а зачем их здесь... здеся закапывают?

- Зачем-зачем, люди - вот и закапывают. Это всё кладбище называется. Так-то.

- А - зачем оно?

- Да я и сам не знаю. Глупость тоже какая-то. Тут вообще много таких хозяев закопано. Понимаешь, они помирают, а потом их закапывают. Я вот что полагаю: как их всех закопают, может и до нашего брата доберутся.

- Зачем?

- Ты, дурной, заладил: зачем да зачем. Так вот. Чтоб меньше вопили. Здеся вопить нельзя. Здеся даже люди ходят - шепотом разговаривают.

- Какие люди?

- Да всякие. Как закопают кого-нибудь, а потом сделают такую штуку каменную. И еду ему оставляют.

- Зачем?

- Слушай, а ты дурак совсем. Мы только этой едой и живем. И дед мой тоже. Ты понял? Я смотрю - ты дурной, с голоду помрешь.

- А голод это...

- Жрать это когда нечего. Понял?

- А... а что же тогда?

- Что-что, побегать тут надо - мож чё и отыщется.

- Да - как? нельзя мне... без Хозяина.

- Дак ведь помер он. Вот глупый. Ну и сиди тут, только не вопи громко - и так тоска одна.

- А...

- Отстань!

Вечерело. Редкие посетители, испуганно озираясь по сторонам, торопились уйти, - зачиналась пурга. Холодно, как холодно; - Тэодор поежился. Надо было бы перебраться вон под ту большую елку - может теплее там. Тэодор оглянулся, закрыл, открыл глаза - заснеженные могилы, ограды, деревья и - сама пурга вдруг качнулись и словно поплыли в разные стороны, увеличиваясь и грозя чем-то странным. Тэодор испугался.

"Надо бы под ёлку - там пока усну, а завтра... завтра, может, потеплеет..."

Но бежать не удалось - лапы, замерзшие и непослушные, тонули в глубоком, вязком снегу...

"Что там: люди?! Хозяин?"

Но нет, померещилось...

И лишь только звал в себя снег, кипя и - рассыпаясь; что же со снегом, что? не пушистый, не мягкий, как ране, а - колючий, холодный... Так не бывает.

Ёлка оказалась не так уж и близко: далеко, а теперь, в метели, и вообще непонятно где. Тэодор обернулся. Надо вернуться к Хозяину. "Но где, где же Хозяин?.."

Чья-то тяжелая тень мелькнула из-за сугроба. "Хозяин? нет... кто это?!"

И Тэодор закричал, - вдруг это темноё, вонючее ударило его, рассмеялось... Больно, и потом - взметнувшие невесть откуда елки осыпали снегом и упали вниз, во-внутрь...

- Э, кобель, разбрехался...

- Может и сука, тебе-то...

- Не-э, кобель точно. Хер с ним, тут где-то днем хоронили... Точно пузырь!

- Погодь, я возьму...

- Я сам.

- Эх, один раз живём, Егорыч, скоро-т все помрем.

- Заткнись.

- А что, с нашей-то могилки такой вот и пузырь не возьмут, с водярой... ну-ка, дай сюда...

- Уйди.

- Дай сюда, сука!

- ...

Звон стекла, тугой и противный, и крик - словно вернули Тэодору сознание. Открыв глаза, приподнял голову и увидел этих двух странных людей: один из них, бормоча что-то невнятное, уходит, пошатываясь, в метель, другой же остался лежать - его заносило снегом.

- Ну-ну, чего уставился? - проворчал кто-то из темноты ёлки. Тэодор оглянулся. Это был его новый знакомый уже, видимо, поевший.

- А кто эти... люди?

- А-а-а, это не люди. Я слыхал: алкоголиками кличут...

- А кто они?

- Да тоже вроде нашего брата. Ходят здеся вечерами. Я думал прежде, по молодости, - еду ищут, как мы, ан нет. Они здеся гадость из бутылок своих пьют. Придумают тоже - в эту бутылку и языком-то не пролезть, и лапой... Дурные они.

- А, в бутылках?..

- Не знаю. Глупость. Я было однажды пожрал - так полдня мутило.

- Так это просто вино - я знаю! У Хозяина, когда гости приходят, пьют вино это. А потом - такие все весёлые сразу: песни поют, пляшут.

- Ну да, песни и здеся поют. Вообще я скажу: музыкальное место. Оркестры играют днем, а ночью алкоголики воют.

- А какие они? нехорошие?..

- Самые плохие. Хуже всех. Ходят тут да и убивают друг друга. Я думаю: вот они и перебьют друг друга. И спокойней станет. Эге, ну вот опять, стало быть, убили.

- Да...

- Ну, да, вот лежит. Да сиди ты. А я знаю его. Этот-то еще ничего был, кормил меня как-то.

- Ох...

- Ты чё?

Тэодор вспомнил, что целый день так ничего и не ел. Это был голод?

- А-а, жрать охота. Ладно уж, на, жри. Я это на утро припас, да что уж теперь.

Тэодор понюхал - это была заплесневелая горбушка хлеба.

- А как это... есть?..

- Ты чё?

- А, ладно, я сейчас... сам поищу чего-нибудь.

- А-а-а, ну ищи-ищи, я-то тебя здеся подожду. Найдешь чего, приходи, пожрём.

Тэодор выполз из-под ёлки и - заковылял прочь. Болел бок и мутило... Отойдя на некоторое расстояние, прислушался - услыхал: "э-э, дурной-дурной... побрезговал, вишь, помрет ведь, а такой лохматый..."

Стемнело совсем. Пропала в снегах елка. А могилы, ограды, деревья и небо продолжали рассыпаться. И снег выл, хлестал, ухал - звал, звал к себе, в себя, звал отдохнуть в тиши своей холодной: забыться, уснуть; но утром... утром - найти, надо обязательно найти Хозяина... Хозяина... Но что это? Словно вокруг начало все таять, успокаиваться; снежинки замедлили свой головокружительный бег и - остановились словно. И тело, там в снежной тишине, тоже остановилось и рассыпалось, засыпая...

"Я устал? я засыпаю?.."

Где-то в снегу, за сугробами, мелькнув зыбкими тенями, послышались людские голоса... "Алкоголики... Я засыпаю..."