Владимир Никитюк - Неудавшееся вторжение

Никитюк Владимир Юрьевич

НЕУДАВШЕЕСЯ ВТОРЖЕНИЕ

Конец рабочего дня — приятное время. Особенно в пятницу. Впереди — целых два выходных дня!

Но для Кати этот вечер был нерадостным. Где-то она простудилась. А болеть так не хотелось!

Далеко-далеко, за гранью нашего пространства, великий завоеватель Гур Пятый Хват вёл военный совет.

— Армия империи начинает самую славную войну в истории! — заявил он. — Мы вторгнемся в параллельную Вселенную, где живут чудовища невиданного размера и свирепости — и завоюем её! Вопросы есть?

— Ваше Величество! — осторожно начал один из генералов. — Если чудовища настолько страшны, почему вы уверены, что мы их победим? А вдруг они победят нас?

Катя вздохнула. Нет смысла расстраиваться по поводу простуды — надо с ней бороться!.

Поэтому после работы Катя сделала небольшой крюк, чтобы заглянуть туда, где ей могли помочь.

Сердце Великого Гура наполнила гордость:

«Какие у меня смелые генералы! — подумал он. — Не боятся спорить со своим владыкой!»

И стал терпеливо объяснять:

— Чудовища хоть и дико большие, но нас не видят. Мы же их видим прекрасно. А главное — они думают несравнимо медленнее нас. Ну как, всё ответил я на ваш вопрос?

Генерал молча кивнул головой.

У Кати была привычка, которую врачи безусловно назвали бы пороком — хотя представители любой другой профессии даже не сочли бы за недостаток. Она обожала самолечение.

Нет, с чем-то серьёзным Катя, конечно, обратилась бы к врачам. Но из-за такого пустяка, как простуда вирусного происхождения, идти в поликлинику? Нет уж, увольте!

Что она, сама себе лекарство подобрать не сможет?

Поэтому Катя и шла в сторону аптеки.

— Главное наше преимущество, — продолжал император, — в том, что мы нашли надёжный способ маскировки. Вот, взгляните! — и император откинул штору с огромного окна, выходившего на поле парадов.

Члены совета посмотрели за окно — и обомлели.

— Ваше величество! — с дрожью в голосе спросил кто-то. — Что это за ужас?

Каждый человек, занимающийся самолечением, делает это по-своему. Кто-то пьет при простуде антигриппин, кто-то — парацетамол или терафлю. Катя признавала только анаферон. Это было проверенное лекарство, которое никогда её не подводило.

Купив в аптеке упаковку таблеток анаферона, Катя с чувством выполненного долга поехала домой.

На поле лежал бордовый шар немыслимых размеров. Из него торчали сотни синих выростов — каждый размером с крупный дом.

— Это наш новый пространственный корабль. Его каркас состоит из грубой материи, характерной для мира чудовищ. Внутренние конструкции, приборы, вооружение — из нашей, тонкой, материи. В целях маскировки корабль полностью повторяет один из микроорганизмов того мира. Честно говоря, на уровне грубой материи различий нет вовсе.

— И что, эта запредельных размеров штуковина в их мире — всего-навсего микроорганизм?

— Да! — улыбнулся император. — Один из самых мелких.

— Какой ужас! — подавленно прошептал начальник штаба. — Каких же размеров сами аборигены?

— Ну, этого никто не может представить. Даже я!

Катя шла к своему дому. Нос не дышал. Горло болело. Голова кружилась.

— Погодите, гады! — мысленно обращалась девушка к вирусам гриппа. — Вот приду домой, приму таблетку, — и мало вам не покажется!

Три гигантских пространственных крейсера императора Гура гордо поднялись над полем — и внезапно исчезли. В другое измерение перескочили.

Катя села в кресло и раскрыла упаковку анаферона…

Капитан крейсера-разведчика жадно глядел вперёд.

До чего же чудесен этот новый, неизведаный мир! Скоро он падёт к ногам императора Гура!

«Как мудр наш император! — восторженно подумал капитан. — всё предусмотрел — даже маскировку!»

Вокруг были тысячи… нет, миллионы шаров, как две капли воды похожих на их крейсеры.

Вот почти все нужные данные собраны. Скоро можно будет возвращаться обратно!

Вдруг с кораблём стало происходить что-то странное. Его корпус деформировался и вдруг начал разрушаться. Экипаж еле скафандры успел надеть!

Вот уже корпус распался на несколько частей… Вот уже обломки несёт неизвестно куда.

К счастью, внутреннее оборудование корабля, состоящее из тонкой материи, было соединено прочными тросами. И оно не разлетелось, а превратилось во что-то вроде объёмной сети, в ячейках которой разместились члены экипажа.

Это позволяло некоторое время продержаться — ведь с ними были все модули жизнеобеспечения!

Но возвратиться домой без корабля было невозможно…

И рассчитывать на помощь других кораблей было бесполезно. Судя по всему, с ними произошло то же самое!

Катя решила, что двух таблеток на первый раз будет вполне достаточно.

Тут вдруг капитан заметил, что к нему по тросу перебирается научный консультант экспедиции. Что хочет сказать этот болтун?

Но информация оказалась неожиданно интересной. Оказалось, что корабль оказался чересчур похожим на местный исполинский микроорганизм. Вот он и начал размножаться.

— Причём тут размножение? — удивился капитан. — Наш корабль ведь не разделился, а совсем растворился!

— А вот так странно они размножаются! Передают свой генетический код клетке-хозяину, и та сама начинает изготовлять новые микроорганизмы!

— И что же нам делать?

— Дождёмся появления юных микроорганизмов — и на один из них перетащим наше оборудование. Он и станет нашим новым кораблём!

Катя достала две таблетки анаферона и проглотила их. Наступил момент истины!

Вновь появившийся исполинский микроорганизм нашли с огромныи трудом. И с ещё большим трудом перетащили на него оборудование. Но когда растворился и второй корабль, перебраться на третий было уже чуть полегче. Всё-таки какой-то опыт уже появился… А в третий и четвёртый раз это оказалось совсем несложно.

Катя, хоть и не имела медицинского образования, неплохо представляла, что происходит в организме после приёма анаферона. Анаферон стимулирует синтез интерферона. А интерферон мешает вирусам размножаться!

Судя по всему, процесс шёл без сбоев. Уже через полчаса Катя почувствовала себя лучше.

В пятый раз что-то застопорились… Новые микроорганизмы оказались кривыми, косыми и вообще недоделанными. И растворились, так и не успев толком создаться.

А экипаж остался барахтаться во внешней среде, с тоской ожидая неизбежного конца.