Сергей Смирнов - Заметки о Белозерове

Смирнов Сергей (Москва)

Заметки о Белозерове

Сергей СМИРНОВ

ЗАМЕТКИ О БЕЛОЗЕРОВЕ

Научно-фантастический рассказ

Все мы - камни, упавшие в воду: от нас идут круги. Это любимая фраза Белозерова. Он часто повторял ее, особенно в последние месяцы перед гибелью. Как задумается, так потом наверняка улыбнется и скажет. Впрочем, в самые последние наши встречи он будто совсем ни о чем не задумывался: он казался рабом каких-то навязчивых жестов, взгляд его подолгу вцеплялся в, казалось бы, незначащие предметы, он вел себя как следователь на месте преступления, почти не разговаривал и только изредка, как бы извиняясь за свои странности, грустно вздыхал. Он производил впечатление человека с расстроенной психикой; понимал, что тревожит друзей, и очень от этого страдал. Глядеть на него было больно, но вот в чем все мы ему завидовали: каждый из нас, его друзей, чувствовал, что груз знания, который обрушился на Белозерова, его бы раздавил гораздо быстрее и безжалостней. Белозеров казался нам чудом психической выносливости... Бывало, я полушутя спрашивал его, как это он справляется со всеми своими ежедневными открытиями. Он всегда хмыкал недоуменно и пожимал плечами. И только однажды вдруг сосредоточенно нахмурился, взглянул на меня пристально и сказал такое:

- Привык... Иногда, правда, становится тяжко. Будто попал в коридор между зеркал. Вроде трюмо. Прикрываешь створки так, чтоб только голова пролезала, - и двигаешь глазами туда-сюда. Жуткое зрелище - с ума можно сойти. Там дебри зеркальных краев, как бритвенных лезвий, а в этих дебрях - твои двойники. Ближайших видно, а за ними только макушки выглядывают или краешки ушей. И так - бесконечный ряд... будто только что нарезанные, одинаковые кружки колбасы... - Он словно рассказывал навязчивый и неприятный сон.

Впервые он проговорился три года назад, в день, когда мы отмечали выход его первой книжки путевых заметок журналиста. А продержался он чуть больше года. Трудно бывает человеку хранить серьезную тайну, которая вдруг полностью меняет течение его жизни. Особенно трудно хранить тайну человеку, когда его общественное положение кажется ему неизмеримо менее значимым, нежели сама тайна. Он будет невольно искать повод, чтобы проговориться и притом сделать это как бы совсем ненароком, незаметно для себя самого. Впрочем, я вполне допускаю, что раскрытие секрета "механической жизни" входило в роковые расчеты Белозерова.

Началось с того, что на встречу я опоздал на час и явился в своем любимом галстуке цвета высохшего мха и с бутылкой шампанского в левой руке (детали немаловажные). Белозеров, открыв на звонок дверь, заулыбался, потом, не поздоровавшись, попытался сосредоточиться и остановить движение радостных чувств на лице. Он тщательно оглядел меня и на секунду взгрустнул.

- Н-да... Жаль, - проговорил тихо. - Завтра утром дождь совсем ни к чему.

- Привет! - я бодро взмахнул бутылкой шампанского и подумал, что он с ребятами уже успел без меня порядком отметить.

- Привет, - как эхо откликнулся Белозеров, и тут во взгляде его мелькнуло недоумение, а следом - испуг, и вдруг он вновь расплылся в улыбке.

У него был вид человека, которого только что освободили от удручающей обязанности сообщить дальнему знакомому о постигшей того крупной неприятности...

Однако все эти свои впечатления я исследую сейчас, спустя три года, а потому наверняка многое додумываю. Ведь в минуту нашей встречи я, конечно, не был столь наблюдателен: помнится, я просто растерялся.

- Привет, - повторил он уже виновато и стал суетиться, пропуская меня в прихожую. - Извини... извини, пожалуйста... Задумался вроде... Так, бутылку вот сюда пока... А, черт, падает! Мы, знаешь, уже обмыли немного... Нет, уроню. Держи сам.

Он бормотал вполголоса, словно стараясь запутать меня, заставить забыть о только что произнесенных странных словах, смешать их с хмельной болтовней... Но на самом деле он был, что называется, ни в одном глазу, а просто готовился к новому фокусу: стоило мне сесть за стол, как он изобразил на лице трагическую мину и горестно вздохнул:

- Ну вот, сел - теперь еще и похолодает к ночи! - И, не дав публике толком удивиться, он поднял свой фужер и сдался окончательно: - Мужики, мы все так здорово тут у меня расселись... Потому что... потому что сейчас засверкает на небе, загрохочет, загремит. Здорово... Соскучился по грозе. Сейчас будет первая, майская. Весеннее чистилище... Здорово. Надо за эту грозу выпить.

Тост мы не донесли: вся наша компания разом превратилась в скульптурную группу из музея мадам Тюссо, ведь вместе с последними словами Белозерова ярко блеснуло за окнами, и крыши загудели гулким раскатом.

...Мир полон примет.

Оказалось, что человеческие глаза - это карта, два маленьких полушария, на меридианах и параллелях которых лежат точные контуры всех человеческих болезней. Все органы отражаются на радужных оболочках вокруг зрачков. Древние китайцы открыли, что по виду пульса можно обнаружить сотни недугов. Знаток подписей способен по какой-нибудь небрежной закорючке верно определить, когда и как ее автор развелся со своей женой, а заодно и профессию бывшего тестя... В истории известен оригинал, который во время суда по положению ног подсудимого точно устанавливал степень его виновности.

Однажды я сам сделал подобное открытие. Я обнаружил, что по манере пить чай или кофе, даже по одной только повадке класть в чашку кусочек сахара можно определить характер человека, его отношения с сослуживцами, с женой, с детьми... Я провел несколько исследований, удивился точности угадывания и потом не раз на вечеринках блистал талантом ясновидца.

Мир полон привычных примет, за которыми скрываются великие тайны, целые миры и жизни. В капле воды отражается вселенная - вот изречение, ставшее банальным. Но согласиться с ним рассудочно не значит понять его. Главное - тонко почувствовать, что правда этого бесхитростного афоризма откроется вам, только если воспринять его в самом буквальном смысле.

Белозеров пошел дальше всяких графологов, мастеров глазной диагностики, китайских лекарей, различавших полтысячи видов пульса. Он добрался до капли, вместившей в себя вселенную.

Талант его впервые проснулся в одном странном наблюдении. По утрам на автобусной остановке около его дома всегда скапливалась толпа спешащих на работу людей. Привычная примета городской окраины. Белозеров выходил из дома в половине девятого и обычно заставал под бетонным козырьком один и тот же набор лиц... Однажды вечером он отметил, что каким-то образом невольно и точно угадывает дневную погоду. Он удивился, потому как никогда особо не интересовался всякими народными приметами. От подъезда до остановки метров тридцать, и, спеша к ней, он всегда глядел себе под ноги, лавируя по доскам среди вечной грязи новостроек. Тут уж не до метеорологических наблюдений... Однако, покопавшись в своих ощущениях, он определил, что окончательно прогноз созревает во время поездки на автобусе и, всегда сбываясь, превращается к концу дня в невольный душевный фон самоуверенности и приятного легкого успокоения. Этот фон очень помогал расслабиться после суеты и неприятностей на работе, а потому неосознанная наблюдательность продолжала расти, как проверенное житейской практикой средство психологической самозащиты...