Сергей Болотников - Трольхеттен

Болотников Сергей

Трольхеттен

Сергей Болотников

Трольхеттен

Часть первая

-"...и вот, случился как-то день, когда хозяева уехали и оставили бедную девушку одну, чтобы она прибиралась в доме и смотрела за хозяйским ребенком рассказывала мать, - а времена тогда были неспокойными и много-много всякой нечисти бродило по округе темными ночами. Девушка, конечно знала это, но не боялась, потому что в котором она осталась был старым и очень крепким". Ребенок смотрел на мать широко раскрытыми глазами. Еще бы, ему ведь было всего четыре, и доселе он еще не знал ночных кошмаров. Хотя как-то раз испугался черной неопрятной вороны, что села на окно и принялась долбить стекло нечищеным клювом. Испугался и заплакал, но мать пришла и прогнала ворону. И теперь он знал - любое зло можно прогнать. Ночное лето за окошком тоже плакало - тихонько и без особых истерик, просто легкая полуночная морось. Дождь постукивал в окно, гасил желтые и синие глаза фонарей, накидывал на стекло липкую холодную паутинку. Он не был теплым, этот дождь. "Отгорел закат и наступила черная беззвездная ночь. Темно-темно за окошком. Девушка укачала младенца, и сама уже собралась спать как вдруг что-то тихонько стукнуло в окошко. Посмотрела она в окно и просто обезножела от ужаса весь оконный проем занимала огромная и ужасная морда ночного тролля! Она была красная, вся в седых волосах, и изо рта торчали острые желтые клыки!" Глаза ребенка вытаращились еще больше и теперь он смотрел на окно. Там так темно! А что если в той темноте прячется страшное красное лицо? Что если оно заглянет сюда? Квартира на восьмом этаже, но от этого не становится легче. -Девушка, конечно, очень испугалась, но... ты меня слушаешь? - спросила мать. Ее сын оторвал от окна свой взгляд сомнамбулы. Уставился на мать. Так даже лучше, когда не видно окна, не видно будет и того, кто в него заглянет. -"Ну так вот, это была очень храбрая девушка, - с легким раздражением продолжила мать - и она знала как вести себя с троллями. И потому она сразу загадала ему загадку. А в то время к загадкам относились очень серьезно. Тролль подумал над загадкой, и отгадал. И в свою очередь задал свою. Девушка долго думала, но потом тоже отгадала. И задала свою". Что-то стукнуло в окно!? Или показалось? Взгляд ребенка неумолимо переползал к окну. Глазки стали стеклянными, пустыми. Если тролль заглянет к нему в окно! Ведь он же не знает ни одной загадки! Мать осторожно тронула его за руку и он поспешно повернулся к ней. -"И всю ночь они перекидывались загадками. Тролль был не очень умен, его загадки были просты, и потому отгадывать их было просто. Девушка устала и охрипла от непрерывного разговора, а тролль все шире и шире скалил свою жуткую усмешку. Потому что, если бы она не отгадала хотя бы одну загадку, тролль бы ворвался в домик и съел ее. Но не учел злобный тролль, что ночь не бесконечна. И как только он собрался загадать очередную загадку, запели петухи! Вскинулся тролль, заревел, да только поздно было. Сгинул он в свете нового дня. А когда солнце поднялось над горизонтом, вышла девушка во двор, и обнаружила там огромный камень, в который обратился ужасный тролль..." ты понял? Она отвлекала его загадками пока не встало солнце, которое для троллей смертельно. -Да, я понял, - сказал ребенок, - Ма, а что было дальше? А тролли, они есть на самом деле? Она посмотрела на него. С запоздалой досадой увидела испуг в широко распахнутых глазенках. -То было в очень давние времена, а потом люди стали охотиться на троллей и к нашему времени истребили их всех до единого. Так что троллей нет. А теперь спи, я погашу ночник. -Нет! - Почти крикнул ее сын. - Оставь!! Мать вздохнула, но оставила облицованный разноцветным стеклом ночник включенным. Она уже корила себя за сказку, но кто же знал, что немудреная история так на него подействует? Выходя из комнаты она обернулась и посмотрела на сына - так и есть, смотрит в окно. -Нет, никаких троллей! - сказала она - Запомни! -Да, мама, - покорно согласился он. И она ушла плотно прикрыв за собой дверь. А ребенок остался. Маленький мальчик у которого до сих пор не было кошмаров. Что ж, все в жизни бывает в первый раз. Но ребенок не знал этой немудреной истины. Он знал лишь, что теперь всю ночь будет смотреть в окно, может, пока не заснет. Может быть до утра. Потому что ему казалось, что тролль появится в окне только если туда не смотришь. И когда в следующих раз туда глянешь, то увидишь жуткую бугристую рожу, с капельками воды на выступающих клыках цвета серы. И тогда все будет кончено. Мать говорила, что троллей истребили, но он знал, что это не так. Это знание пришло к нему неожиданно, как всегда, и как всегда его невозможно было оспорить. Как же не может быть троллей, если стоит отвести взгляд от окна и страшное лицо появится, слабо освещенное уличными фонарями и перегороженное вертикальной чертой оконной рамы. Может быть даже улыбнется ребенку напоследок, кровожадной ухмылкой. Лежавший в кровати и собирающийся не спать всю ночь, маленький мальчик вывел для себя свою первую несложную истину в длинной череде подобных ночных страхов: Тролли - есть.

Пролог.

Если бы его взгляд вдруг выпорхнул в окошко и ночной птицей вознесся в моросящие небеса, пред ним бы предстал город. Город как город, не большой не маленький, с высоты птичьего полета в эту ненастную ночь он бы казался бурым, играющим редкими огоньками пятном. Если, конечно, смотрящего не скрывали бы низкие облака. У города есть название. Которое совершенно не имеет значения для данного повествования. В конце концом мало ли на свете городов с ничем не обязывающими названиями, которые к тому же не раз и не два изменялись. Важно не название города, важны люди которые его населяют. Потому что город, это в первую очередь его жители. Двадцать пять тысяч жителей. Не слишком много для города, но уже точно не село. Да и расположено сие подмоченное ночным дождем местечко не так далеко от Москвы. Всего пятьсот километров по романтическим разбитым шоссе и вы в столице. Многие москвичи даже имеют здесь дачи. В нижнем городе. Да, город поделен на две половины, которая по некоей западной аналогии называются Верхним городом и городом Нижним. С таким же успехом их можно было обозвать богатыми и бедными кварталами, или, чем черт не шутит - Сити и Гарлемом. Впрочем топографическое название все же ближе к истине, потому что город одной своей половиной лежит на пологом холме, а другой уходит в заболоченную низину. Верхний город - это район новостроек. Высокие белые дома (панельные и не обещающие прожить больше тридцати лет), прямые рубленые улицы, то и дело упирающиеся в свежепрокопанные траншеи, горящие все до единого, прямые и не сгибаемые (кроме одного, погнутого впавшим в невменяемый алкогольный дурман бульдозеристом) фонари. Здесь находится здание администрации, естественно окрещенное местными жителями Белым домом. Белый дом не белый - он сделан из грязно-серого зернистого ракушечника и пугает новоприбывших своей утилитарно-ублюдочной архитектурой. Наверное из-за этого его так часто путают с местным же КПЗ (то наоборот белесое и воздушных форм - услада стороннего наблюдателя, но не клиента). Белый дом перенесли сюда, на холм, из Нижнего города, освободив занимаемое им много лет здание дворца культуры, еще сталинской постройки. Здесь же обретается и городской народный суд на фронтоне которого крупными буквами, навеки высечена эпическая надпись: Causa proxima non remota spectatur. Суд пытается честно следовать написанному и потому принимает во внимание причины лишь близлежащие, удаленные же предпочитая задвигать в дальний ящик. Типичный местный суд. Это и все, что есть в верхнем городе, исключая, пожалуй элитный кинотеатр "Призма", в который не ходит никто. Нижний город не в пример разнообразней. От верхнего, он отделен извилистой и вялотекущей речкой-вонючкой, со справедливым названием Мелочевка. Она и вправду очень мелкая и окрестная ребятня обязательно рассказала бы вам о сотне замечательных прудиков, заливчиков и лягушатников с теплой водой, в которых так здорово купаться. А их матери рассказали бы и о сотне кожных и вензаболеваний, возникающих после такого купания в мутноватой водице. Не зря, потому что на берегу Мелочевки, чуть выше по течению находится бывших колхоз, а ныне частное хозяйство, стоки из коровников которого стекают аккурат в несчастную речку придавая ей душными летными ночами незабываемый аммиачный аромат. Здесь есть плотина - жалкая попытка сделать из Мелочевки что ни будь более крупное - сломанная давней памяти паводком. И теперь вода лишь пенится и бурлит возле похожих на китовые ребра гидротехнических конструкций. Шумит она громко, но живущие неподалеку дачники привыкли и не обращают внимания. В речке трудно утонуть, и если и есть на ней место подходящее для этого - то только плотина. Городской кожвендиспансер, тоже строение Нижнего города не смущается и смело повторяет подвиг колхоза-хозяйства, то есть скидывает кишащую сотней болезней водицу в Мелочевку. Дома Нижнего города, в основном, старые, еще дореволюционной постройки и пребывающие по большей части в плачевном состоянии. Рассеченный кривыми, как ноги потомственного рахитика улицами, на которых горит дай бог один фонарь из десяти, Нижний город производит тягостное впечатление на приезжих. Это настоящие трущобы, кишащие крысами, сворами бездомных псов и всякого рода человеческими отбросами. Но именно здесь и находится культурный и социальный центр всего города. Здесь есть дом культуры, медленно, но верное ветшающий, оставшись без присмотра властей. В основном он пустует, и роняет ветхую от времени лепнину на голову проходящих прохожий. Два раза в месяц здесь утраивают дискотеки для отмороженной молодежи - потомков нетрудоустроенных ныне работяг с местного завода. Тогда во дворце культуры звенят битые бутылки и наряды милиции срочно выезжают из своего эфирного строения, дабы создать видимость порядка, что обычно выливается в масштабную драку и с десяток серьезно пострадавших. Местные бабульки прячутся в такие дни в свои разваливающиеся хибарки, и только мелко крестятся в направлении недавно отреставрированной церкви Покаяньяна-крови, главной и единственной церкви города. Малость зловещее название церкви объясняется романтической древней легендой идущей еще от основателей города. Каждый может отыскать ее в городском архиве или просто послушать одну из бабулек, когда дискотеки нет, и они выползают из хибарок, чтобы посидеть на лавочках и перемыть кости окружающим. Поблескивающая позолота куполов церкви - вот первое, что видит путник приближаясь к городу. На них долго собирали всем миром, пока заезжий бизнесмен не субсидировал вдруг все предприятие, так что были воссозданы не только купола но и заново побелены стены. Так, что церковь Покаяния-на-крови без сомнения самое яркое здание Нижнего города. Неблагоустроенные работяги, отцы неблагоустроенных детей отрывающихся во дворце культуры, сосредоточенно пьют горькую, устроившись на берегу Мелочевки. Делать им больше нечего - завод, крупнейший в области завод по производству запчастей для комбайнов закрыт уже четвертый год, обанкротившись в пух и прах. Его медленно разрушающиеся останки на дальнем краю города вам покажет все та же местная ребятня, если избежит бытовых травм при контактах с ржавой сельхозтехникой во дворе фабрики. У завода два цеха, обширный двор и высокая вышка неясного назначения. Ее очень любят местные птицы, которые используют сооружение как посадочную площадку, а также как место отдохновения на своем долгом перелетном пути. В результате красного цвета вышка на самом верху стремительно белеет и изначальный цвет теряется под килограммами птичьего помета. Дети туда не лазают в ввиду исключительной грязности смотровой вышки. Есть у завода и труба на которой раньше горело два красных огонька, похожих на глаза сказочного великана. Теперь не горят, хотя где-то там все еще работают люди. Городская котельная находится именно там, но почему не пользуется общей заводской трубой остается загадкой. Почва в Нижнем городе вязкая и топкая и удивительно неплодородная, так что сельским хозяйством население не занимается. Впрочем ничем другим оно тоже не занимается - работы в городе не было и нет. За редким, пожалуй исключением в лице нескольких коммерческих фирм, устроивших себе офисы все как один на холме. Работники фирм считаются в Городе счастливчиками и приспособленцами, и потому вызывают некоторую зависть у остальных горожан. Еще в Нижнем городе есть дачи. Эти находятся чуть в отдалении, своим отдельным конгломератом, которому давненько пора дать свое название. Да, вот никто не соберется. Потому именуется этот район в районе просто Дачами, а его население дачниками. Дачники все приезжие. Все издалека, и большинство из Москвы - тот тип людей, что к лету все усилия прилагает на то чтобы поскорей вырваться из любимой столицы и отправиться куда ни будь в глубинку, где впрочем обязательно должна быть горячая и холодная вода, телевидение или на худой конец радио. Дачники богатые, они приезжают на дорогих автомобилях с неместными номерами и как все дачники мира вызывают у местного населения аллергию, схожую с реакцией на Фирмачей приспособленцев. И опять же как и всем местным жителям мира им это не мешает облапошивать доверчивых приезжих, продавая им под видом экзотике откровенную некондицию. Так, известно, что старый Захар Семеныч Лебеда, который помнил еще гражданскую, не раз и не два, а целых три раза продавал доверчивым лопухам одну единственную затрепанную шкуру, коею выдавал за шкуру медведя, собственноручно убитого в местных лесах. На самом деле шкура принадлежала местному кабыздоху по кличке Бздунок издохшему от чумки на триннадцатый год своего бессмысленного дворвого существования. Надо понять старика, он был привязан к сдохшему псу и потому решил, что тот может послужить и после своей бесславной гибели. Выкрашенную дешевой краской для волос под медведя шкуру, Захар Семенович неизменно находил на общедачной помойке, куда ее отправляли разочаровавшиеся покупатели. Находил и снова пускал ее в дело. Еще дачники любят копаться в огородах. Хотя в Нижнем городе ничего не растет, это их не останавливает и потому прошедший ранним, солнечным утром вдоль Мелочевки любопытствующий увидит лишь задранные в голубые небеса кормовые части прилежных копальщиков. Некоторые, кстати, докапываются до самых невероятных вещей. До пещер, например. У каждого города есть свои легенды. Есть они и у данного городка. Выплывают они неизменно из Нижнего города, а потом взбираются на холм и активно забивают уши уже Верхнегородской элите, прежде чем забыться через две три недели. Хотя есть слухи из разряда вечных. Так, к ним относятся без сомнения призраки заброшенного завода, безглазые рыбы мутанты в Мелочевке, загадочный неупокоенный дух во дворце культуры (якобы в бывшем здании горкома есть подземный каземат со специально оборудованной пыточной камерой, и обретается одна из его, каземата, жертв), и разветвленная сеть пещер под всем городом. Пещеры эти не естественные - на самом деле это длинные, причудливые пересекающиеся штольни в которых добывали известняк (точно) и опалы (по слухам). Крепь штолен ненадежна, она скрипит и стонет под массой породы, и по сему входы в пещеры вот уже десять лет как засыпаны, чтобы предохранить местную ребятню. И лишь иногда народ случайно натыкается на сохранившиеся входы, обычно в густом лесу, на крутом берегу Мелочевки. Или докапывается, как усердные не в меру дачники, потому что некоторые штольни подходят опасно близко к поверхности. Естественно можно себе представить кем населяет километры и километры заброшенных коридоров людская молва. Слухи о таинственных пещерах расходятся так далеко, что в город иногда приезжают совершенно полоумные диггеры с блестящими фанатическими глазенками. Приезжают с одной целью - забраться в пещеры. Те кто выбирается на поверхность (а получается это не у всех, что лучше всего подпитывает зловещие слухи), рассказывают горожанам занимательные байки о подводных озерах, сталактитах и корявых надписях на неизвестном языке на стенах. Надписи-надписями, но откуда в искусственных штольнях сталактиты с озерами не может объяснить не один из приезжих трубопроходцев. Выдвигались версии, что хозяева шахты докопались случайно до цепи естественных пещер, которыми вроде бы ископана вся округа, но пойди пойми, где кончается пробитый вручную проход, а где начинается скрытая трещина в монолите известняка. Местный сталкер здесь тоже есть - Степан Приходских, который много раз ходил в пещеры и всегда возвращался. Говорят, он забирался в такую глубь, что всем этим диггерам и не снилось. Вот только рассказать ничего Степан не может, потому что он типичный представитель антиэлиты Нижнего города, и утро без поллитры давно не начинает. К тому же в последнее время он серьезно тронулся мозгами и вещает окружающим о таинственном спиртовом источнике, что якобы нашел он в дальних пещерах. Впрочем речи его так невнятны, что никто давно не принимает их всерьез. Слухов много: о том, что в окрестном лесу якобы есть старая Советская ракетная база, что она еще работает. Что в баре "Кастанеда" организованном постаревшим и помудревшим растаманом Евгением ночами устраивают дикие оргии с участием всех известных наркотиков. О том, что просвещенный Ангелай, отец основатель и по совместительству единственный не одержимый член своей именной секты, на самом деле вовсе даже не человек, а расторможенный дух явившийся прямиком из адских пределов. О том, что на городской свалке на людей нападает обросшее бытовыми отходами существо - надо полагать пришедшее прямиком с экрана трешевого ужастика "Уличный мусор". Городская свалка вообще примечательное место. Одним своим краем она захватывает пустующее пространство заброшенной фабрики, другим упирается прямо в ажурную ограду пригородного кладбища. И тут уж ничего не поделать, когда основывалось кладбище о заводе, и тем более о свалке никто ни не думал. Зажатое между двух патогенных зон вместилище мусора неизменно привлекает к себе внимание и кучку бомжей, которых находятся в городе на положении блаженных, чем активно и пользуются. Но в эту ненастную ночь, вы, волшебным образом зависнув над свалкой, увидели лишь унылые мокрые горы отбросов да две жалкие человеческие фигурки, что наперекор дождю пытались что-то отыскать среди вымокшего мусора. Впрочем этим естествоиспытателям было не привыкать, а тяжелый случай абстиненции толкал их на скорейшее свершение подвигов. Они и сами были мусором, эти двое, только не бытовыми, а человеческими отбросами, о чем даже не догадывались, копаясь в дурнопахнущей куче в поисках неразбитого сосуда, стоящего в их среде весьма и весьма дорого. Как бы то ни было, но этим двоим было суждено встретить этой хмурой ночью свою судьбу.