Нина Зимняя - Ненависть

Зимняя Нина

Ненависть

Нина Зимняя

НЕНАВИСТЬ

"Это так странно. Я ненавижу его. Сегодня утром мне казалось, что нет никого ближе, дороже, роднее."

Облако закрыло солнце, и стало немного прохладно. Мимо пробежал мальчик, и холодные брызги с него попали на мое лицо. Мурашки пробежали по коже. "Противные дети. Нигде от них покоя нет." Это была последняя мысль, промелькнувшая у меня перед Этим. Это нахлынуло как всегда в неподходящем месте и в столь же неподходящее время. Томные разговоры двух подружек, расположившихся неподалеку от меня, шум, издаваемый все теми же детьми, музыка, лившаяся непонятно откуда, - все эти звуки пляжа отодвинулись на второй план, уступая место Тишине. Именно тишине - давящей, тяжелой. Я слышала ее, я ее ощущала, будто это что-то реальное, осязаемое. Сердце забилось в голове, стало совсем холодно. Я попыталась натянуть на себя полотенце, но сил не было даже для этого. "Ничего-ничего, скоро пройдет. Это дети своими криками вывели меня из себя." И правда, через пару минут звуки стали оживать, приблизились, холод и страшная тишина отступили. Я перевела дух, открыла глаза. Облако почти пропало, еще немного, и солнце снова засияет. "Однако, - подумала я, - я вся взмокла." Я провела ладонью по лбу, отодвигая влажные пряди волос. Спустила руку на шею и проверила пульс. "На этот раз все как-то быстро закончилось. Похоже, я начинаю контролировать Это." Солнце опять светило вовсю. Я перевернулась на живот и расслабилась, даже задремав под этими волнами горячего воздуха.

Вздрогнув, я вмиг скинула с себя дремоту - кто-то приложил холодную мокрую ладонь к моей спине.

- Альбина, привет! - зазвенел смеющийся голос.

Я перевернулась на бок, затем села, шаря руками вокруг себя в поисках очков. Рядом пристроилась моя подруга Римка. Она достала из-под себя мои бывшие недавно новыми солнцезащитные очки. Одно из стекол было безнадежно треснутым. Взяв у нее мою собственность и разглядывая убыток, я ответила хрипловатым спросонья голосом:

- Привет, Риммочка, откуда ты взялась?

- Извини, - сказала она, мило улыбнувшись.

Она чрезвычайно мила. У меня нет сил злиться на нее. Я улыбнулась в ответ. Римка зазвенела дальше.:

- Я сначала не узнала тебя, как ты загорела здорово! Всего неделю не виделись, а ты совершенно преобразилась!

Это правда, в последнее время мне было не до нее, мы ограничивались телефонными разговорами. Поболтав еще о всякой всячине, она спросила:

- А ты как? Не помирились?

- Нет. Сначала мне показалось, что да. Но потом - нет, совсем, окончательно.

- Ну, сколько раз я это слышала, все наладится!

- Не знаю.

Дыхание перехватило, и я тихонько заплакала.

От неожиданности Римкины восклицательные знаки куда-то подевались, и она задала дурацкий вопрос:

- Почему?

Мне нужно было с кем-то поделиться. В промежутках между утираниями слез я рассказывала:

- Он сказал, что я замучила его, что я во всем вижу мрак, представляю все в черном цвете. Что наша жизнь превратилась в сплошные выяснения отношений. Он больше не может выносить моих подозрений.

- Ну, ведь обжегшийся на молоке дует на воду.

- Вот именно! Может, я была в чем-то неправа, но ведь и он не ангел. Он хочет, чтобы я была всегда веселой, добродушной и смайл, смайл, смайл.

- А ты?

- А я сказала, что ему лучше завести собаку. Она всегда будет сходить с ума от счастья при виде него.

Мы помолчали. Я поборола наконец-то поток слез. Римка вскочила на ноги.

- Пойдем купаться!

- Пойдем, - ответила я и встала вслед за нею.

Римка плавать не умеет, она осталась бултыхаться в "лягушатнике". А я поплыла подальше от берега, иногда ныряя под волны, в надежде, что прохладная соленая вода смоет все грустные мысли. Устав, я повернулась и обнаружила, что заплыла довольно далеко. Решив отдохнуть перед обратной дорогой, я перевернулась на спину. Римка ничего, веселая, но и она иногда раздражает меня. И, конечно, я многое ей не доверяю. В голове снова возникла утренняя сцена. На Антона что-то нашло. Я прежде никогда не видела его таким. Он "устал", "хватит терпеть". Да что терпеть-то? Оказывается, я злая, придирчивая, колючая, подозревающая и что-то там еще? Ах, боже мой, и кто это говорит? Я пять лет посвятила ему. Поддерживала, помогала, любила. И чем это обернулось? "Может быть, на тебя так повлияла смерть близких тебе людей? Но ведь и я потерял сестру. Я не озлобился на весь мир!" Я, конечно, тоже не молчала, но некоторые фразы, вырванные из контекста, выглядели такими жестокими и несправедливыми, что я опять стала злиться. "Убирайся к себе, хватит с меня. Я все ждал, что ты переменишься, но все тщетно. Ключи я забрал у тебя еще вчера, а то бы ты проглотила их, лишь бы сделать мне неприятное и остаться при своем." И он вытолкнул меня на лестничную площадку, выбросив вслед две огромные сумищи, набитые кое-как моими вещами. "Мерзавец! Черт возьми, он не имеет права так со мной обращаться!"

Звуки опять стали отдаляться, сердце перебралось в голову. Нет-нет, только не сейчас! Надо думать о чем-то хорошем. Солнышко светит, у меня отпуск. Я изо всех сил поплыла к берегу, боясь, что холод скует руки и ноги. Мысли о том, чтобы не утонуть и добраться до берега как можно быстрей, отвлекли меня от Антона. Я, коснувшись ногами гальки, оттолкнулась от дна и одним движением добралась до берега, где уже стояла Римка и отжимала волосы. Я торопливо вышла из воды и, наступив на выброшенную волнами и уже расплавленную солнцем медузу, поскользнулась и упала. Римка бросилась мне помогать подняться. Дура чертова, будто я сама не поднимусь.

- Как поплавала?

- Нормально, - немного грубовато ответила я.

- Завтра год Лизе, - не замечая этого, продолжала она, - ты придешь?

- Не знаю. Меня ее мама не любит.

- А я пойду. В одном классе ведь учились.

- Ну и иди.

Непонятно за что злясь на Римку, я прошла мимо нее, вытерлась, оделась и, собрав пляжные принадлежности, ушла. Может, меня раздражало то, что она стала сегодня свидетельницей моей слабости.

Пять лет назад я познакомилась с Антоном. Полное взаимопонимание, радость встреч и горечь расставаний. Наконец, наши родители познакомились, я переехала к нему. Тут я и узнала его сестру. Она почему-то сразу меня невзлюбила. Я, впрочем, ее тоже. У Антона была своя квартира, но тем не менее сестрица умудрялась захаживать почти каждый день и в мое отсутствие. Между прочим отговаривала брата жениться. Возможно, поэтому мы были все еще не расписаны. Со мной она предпочитала не очень контактировать. Да и я в ответ не стремилась к дружбе. Разговоров у нас с ней было мало. Так, поцапались пару раз. Антон с иронией относился к нашей взаимной антипатии и несколько раз неосторожно передавал мне отрывки из бесед, которые проводила с ним сестра. "Откуда она знает, какая я! - возмущалась я. - Мало ли кого она встречала в своей жизни, нельзя же всех сравнивать!" Мне так надоели ее нападки у меня за спиной, что я стала ее ненавидеть. И, наверное, из-за переживаний со мной случился тогда припадок, подобный сегодняшнему. Но тогда он был гораздо сильнее и продолжительнее. Антон перепугался, даже скорую вызвал. Температура была в норме, давление тоже. Пульс немного учащен. Причины моего состояния мне так и не раскрыли. (По крайней мере, я знала в другой раз, что неотложка мне не поможет. Нужно ждать окончания припадка самой.) Вкололи мне "реланиум" и уехали. После этого у меня осталось непонятное беспокойство. Я буквально места себе не находила. Все из рук валилось. В меня вселилось ожидание чего-то. Возможно, это было предчувствие.