Мюррей Лейнстер - Сэм, это ты

Мюррей Лейнстер

Сэм, это ты

Вы можете не поверить в эту историю, а если попробуете расспросить о ней самого Сэма Йодера, то он, скорее всего, заявит, что все тут — сущее вранье. Ему не нравятся разговоры на эту тему. Он не хочет снова обсуждать кое-какие интимные вопросы, особенно в присутствии Рози. Есть тут и другие причины. Не подумайте, однако, что вам собираются преподнести историю с клубничкой; нет, все было в рамках приличий и выглядит вполне пристойно. Такое могло случиться с каждым или почти с каждым. Ну, например, с тем, кто работал техником Баттерсвилльской телефонной компании, кому посчастливилось покорить сердце Рози и кому влюбленная девушка слишком часто твердила, что человек с подобными талантами должен сделать нечто замечательное и непременно разбогатеть. И если вы отнесетесь к ее словам настолько серьезно, что станете собирать устройство, позволяющее незаконно подключаться к телефонной линии, то вероятность влипнуть в такую историю для вас значительно возрастет.

Это началось около шести часов второго июля, когда Сэм сидел на телефонном столбе у Бридж Ран и искал разрыв на линии. Он подключил свой рабочий телефон и, поскольку ответа от центральной станции не последовало, собирался слезть со столба и отправиться к следующему. Но в этот момент телефон зазвонил. Он зазвонил, хотя было совершенно ясно, что авария на линии исключала возможность связи с кем-либо. Сэм снял трубку и сказал:

— Алло! Кто это?

— Сэм, — прошелестело в трубке, — это ты.

— Что? — спросил пораженный Сэм. — Кто говорит?

— Это ты, — донеслось из трубки, — ты, Сэм Йодер. Ты что, собственный голос не узнаешь? Это ты, Сэм Йодер, который звонит из двенадцатого июля. Только не вешай трубку!

Но Сэм не собирался вешать трубку, хотя ситуация не слишком располагала к длительной беседе. Он торчал на телефонном столбе, цепляясь за него «кошками», откинувшись на страховочном поясе, который дьявольски резал под лопатками, и пытался, вдобавок, выполнить кое-какую работу. Естественно, он решил, что кто-то хочет разыграть его, выбрав самое подходящее время для шуток. Он набрал в грудь воздуха и сердито рявкнул в трубку:

— Не повешу, не беспокойся, только как бы тебе это не вышло боком!

Голос казался ему знакомым, но он никак не мог вспомнить, где слышал его. Сэм чувствовал, что если они еще немного потолкуют, то он непременно узнает шутника. Этот голос он знал почти так же хорошо, как собственный, и его страшно раздражало, что он забыл имя своего собеседника.

В трубке пророкотало:

— Спокойно, Сэм! У тебя там сейчас второе июля, и ты висишь на столбе у Бридж Ран. Линия повреждена в двух местах, иначе я не смог бы говорить с тобой. Удачно, верно?

Сэм сказал с угрозой в голосе:

— Ну, парень, смотри! Если твой телефон когда-нибудь сломается, могу обещать тебе кое-какие неприятности. А сейчас отвяжись от меня. Я занят.

— Но ведь я — это ты! — упорно настаивал голос. в трубке. — А ты — это я! Мы оба — один и тот же Сэм Йодер, только я — из двенадцатого июля, а ты — из второго. Ты, конечно, слышал о путешествиях во времени — только это все ерунда, их не бывает. Но мы с тобой беседуем сквозь время и такой разговор возможен! Ты говоришь со мной, то есть с собой, я говорю с тобой — опять же с самим собой, и похоже, парень, у нас есть отличный шанс разбогатеть.

Тут Сэм кое-что вспомнил — и застыл от изумления. Его мышцы напряглись, хотя он изо всех сил уговаривал себя: «Этого не может быть, потому что не может быть никогда!» В памяти у него всплыли чьи-то слова, что если встать лицом к стене и начать говорить, то услышишь свой голос таким же, каким его слышат другие. И как-то из любопытства Сэм попытался сделать такую штуку. Теперь он узнал голос. Свой голос. Свой собственный. Зудящий ему в ухо. Конечно, это было невозможно, но факт оставался фактом.

— Нет, — хрипло сказал Сэм, — я этому не верю!

— Тогда слушай внимательнее, — раздраженно произнес голос в трубке. И это был его собственный голос Тут не приходилось сомневаться; все было ясно, словно он смотрел на свое отражение в зеркале. Через полминуты лицо у Сэма начало краснеть. Оно горело. Его уши пылали. Потому что голос, его голос, стал выкладывать ему кое-какие вещи, неизвестные никому в мире. Никому, кроме его самого и Рози.

— Перестань! — простонал Сэм. — Кто-то из нас ненормальный: либо ты, либо я! Ах ты, старый козел! Прекрати немедленно! Еще подслушает кто-нибудь! Говори, чего ты хочешь, и вешай трубку!

И голос, его собственный голос, сообщил ему, чего он хочет. Он сказал ясно и точно, что Сэму надо делать. А затем любезно проинформировал его, где находятся два разрыва на линии. И отключился.

Сэма прошиб пот, когда он взглянул на первый разрыв. Все правильно, разрыв был на том самом месте. Он устранил его, потом нашел неисправный контакт — именно там, где сообщил голос, — и починил его тоже. Это было невероятно, как и все остальное. Закончив ремонт, Сэм вызвал центральную, сообщил, что нездоров и отправляется домой. Так что если сегодня требуется чинить какие-нибудь телефоны, то их владельцам придется подождать до завтрашнего дня.

Он пошел домой, сполоснул лицо холодной водой, сделал кофе и выпил большую чашку, но это не помогло ему избавиться от воспоминаний о собственном голосе, бормочущем ему прямо в ухо.

Тогда он с вызовом сказал себе: «В моей семье никогда не было ненормальных, и, пожалуй, маловероятно, что я свихнулся. Но бог свидетель: ни одна живая душа не слышала, как я говорил Рози, что ее прелестный носик создан для поцелуев и поэтому я не могу поверить, чтобы ей когда-нибудь приходилось сморкаться. Может быть, я действительно разговаривал сам с собой?»

Конечно, разговоры с самим собой еще не являются признаком ненормальности; многие люди имеют такую привычку. Сэм, однако, еще не осознал всю необычность случившегося с ним. Он продолжал недоуменно рассуждать: «Предположим, кто-то ехал в Раппахэннок мимо Даннсвилла и потом позвонил из Раппахэннока, сообщив, что в Даннсвилле пожар; тогда я не удивлюсь, если и в самом деле увижу пожар в Даннсвилле, когда доберусь туда. Значит, если кто-нибудь позвонит из следующего вторника и скажет, что мистер Броддус в следующий вторник сломает ногу, я тоже не должен удивляться, когда попаду в следующий вторник и узнаю об этом. Отправиться в Раппахэннок мимо Даннсвилла или в следующий четверг через следующий вторник — невелика разница. Тут не больше отличий, чем между дорожной картой и календарем!»

Но тут его, наконец, проняло: он моргнул пару раз и сказал себе: «Да, сэр! Пожалуй, Вы и в самом деле неглупы, как считает малышка Рози! Конечно, такая идея не пришла бы Вам в голову, если бы я не намекнул Вам об этом по телефону. Но Вы — это я, а я — это Вы, и вместе мы можем заработать неплохие деньжата; так что лучше нам приниматься за дело!»