Маргарет Сент-Клер - Садовник

Сент-Клер Маргарет

Садовник

МАРГАРЕТ СЕНТ-КЛЕР

САДОВНИК

Уличные регулировщики, как известно, не обращают внимания на знаки "не парковаться". Полицйейские хватают яблоки с фруктовых лотков прямо на глазах владельцев. Даже небольшая власть дает ее владельцу уверенность, что к НЕМУ правила не относятся. Вот так и получилось, что Тиглат Гоббс -- и. о. начальника Бюро Консервации Вне-Системных Растений, срубил священное дерево Бутандры. Побудила его к этому акту, должно быть, чистая бравада. Разумеется, уникальная роща со священными деревьями Бутандры со всех сторон хорошо защищена предупредительными знаками. Кроме табличек с надписями на главных планетных языках, висел и полный набор реалистических, выразительных кассидских пиктограмм. Последние, в совершенно недвусмысленных образах, объявляли, что рубка деревьев и веток является самым тягчайшим преступлением на планете. Что совершившие его лица будут сурово наказаны. И что после наказания придется полностью возместить причиненный ущерб. Но Гоббс обладал бесподобной наглостью продвинувшегося в чинах бюрократа. Он видел, что шокировал Рейнольда -- маленького кассидского майора, делегатированного сопровождать его, -- даже тем, что вступил в священную рощу. Он испытывал самодовольное желание шокировать майора еще больше. Гоббс шагал по аллее между деревьями, в то время как нежно-зеленые листья что-то шептали над его головой. Затем он взялся за ствол самой молодой из Бутандр -- стройного растения с белой корой, едва ль больше саженца. -- Слишком близко к другим, -- резко сказал Гоббс, -- нужно пореже. И пока Рейнольд беспомощно смотрел, не в силах вымолвить ни слова, Гоббс достал висевший у него на боку ручной топорик. Хрясть -- хрясть -- хрясть. Срубленное маленькое деревце слабо сочилось соком еще чуть подрагивая в руке Гоббса. -- Из него выйдет неплохая трость, -- решил тот. Кофейного цвета лицо Рейнольда превратилось в нефритого-зеленое, но он не проронил ни слова. Весь трясясь, майор залез обратно в вертолет и ждал, пока землянин закончит инспекцию рощи. Только когда они подлетали к Генлису, он сделал замечание. -- Вам не следовало этого делать, сэр, -- сказал он, нервно проведя пальцем по воротнику своего мундира. Гоббс презрительно фыркнул и посмотрел на обкорнанный ствол Бутандры, лежавший у него на коленях. -- Почему бы и нет? -- спросил он. -- Я имею все полномочия приказывать сделать выборочную порубку для разрежения и подрезку веток. -- Да, сэр. Но это дерево Бутандра. -- Какое это имеет отношение к моим полномочиям? -- На Кассиде всегда росло пятьдесят деревьев Бутандры. Всегда, за всю нашу историю. Мы зовем их "Удачей Кассида". -- Рейнольд олблизнул губы. -Срубленное вами дерево не вырастет вновь. Я не знаю, что случится, если их будет только сорок девять. Гоббс резко рассмеялся. -- Вы забываете о моем положении, -- ответил он. -- Гражданские власти ничего не смогут мне сделать, даже если очень захотят. Рейнольд выдавил из себя жалкую улыбку. -- О, я не имею в виду гражданские власти, сэр, -- произнес он мягким голосом. -- совсем не их вам следует опасаться. -- Майор, казалось, каким-то образом снова воспрянул духом. Он аккуратно посадил вертолет на крышу Административного Здания и высадил своего пассажира. А в священной роще, неподалеку от испускающего сок пенька Бутандры, что-то быстро пробиралось сквозь почву наверх... Гоббс покинул Кассид на следующий день, отправившись в первый отрезок длинного пути обратно на Землю. В его багаже лежал кусок дерева Бутандры. Гоббс особо заботился о нем с тех пор, как одна из горничных отеля в Генлисе чуть не выкинула его. Но первые несколько дней своего путешествия он был слишком занят заполнением форм и набрасыванием докладов, чтобы взяться за его обработку.

Примерно в это же время, на Кассиде, в гостиной отеля "Генлис" беседовали три горничные. -- Расскажи нам, что ты подумала, когда впервые увидела его, -- попросила Берта, горничная на нечетных уровнях отеля. -- Пожалуйста! -- Ну, проверяла я номера на том уровне, -- сказала Мари, выбирая кусок магностинского торта с пищевого конвейера, -- чтобы удостовериться, что робот-помощник убрал все как надо. Когда я увидела на полу большое коричневое пятно, то сперва подумала, что он что-то пролил. Роботы ведь все такие дураки... Затем оно двинулось и я увидела, что это вовсе не пятно, а какое-то существо, нюхающее все вокруг, словно охотничья собака. Потом оно встало на задние лапы. Вот тогда-то я и закричала. -- Да, но как оно выглядело? Почему ты не хочешь нам об этом рассказать? -- Как выглядело?.. Большое, долговязое... -- неохотно начала вспоминать Мари. -- С грубой коричневой кожей, как у картошки... ручки маленькие и розовые, как у крота... И у него было очень, очень доброе лицо. -- Если у него было такое доброе лицо, то почему же ты его так испугалась? Мари медленно жевала торт, обдумывая вопрос. Дело вовсе не в том, что эмоции, испытанные ею при виде лица того существа, потускнели в ее памяти. Трудность заключалась в том, что она не могла передать их словами. -- Ну... -- сказала она наконец, -- может быть оно на самом-то деле и не было добрым... Или, погоди-ка, Берта, я, кажется, поняла -- это было доброе лицо, но не для людей... Для людей это было совсем не доброе лицо! -- Угадай, в каком номере это произошло? -- повернулась Берта к Розе, горничной с четных уровней. -- Мне незачем гадать, я и так знаю, -- протянула Роза. -- В 1185-м. В том, где останавливался этот надутый землянин, не оставивший никаких чаевых и так наоравший на тебя за прикосновение сама знаешь к чему. Берта кивнула. -- Если б я только знала! -- произнесла она с легким содроганием. -- Если б я только догадывалась! Я хочу сказать, что скорее прикоснулась бы к змее! Все равно, Мари, скажи Розе, что это, по-твоему, было за коричневое существо? -- Как говорит Роза, мне незачем гадать -- я знаю, -- ответила Мари. Она оттолкнула от себя пустую тарелку. -- Если человек срубает одно из наших деревьев Бутандра -- то появляется Садовник.

Садовник покинул Кассид совершенно незаметно. Полный грохота ракет, формализованно-пышный космопорт не для него. Он легко оттолкнулся своими ногами и поверхность планеты осталась внизу. Садовник летел все быстрее и быстрее. Сперва он покинул атмосферу Кассида, затем, чуть позже -гравитационное поле планеты. И он мчался все дальше и дальше, в усеянную звездами тьму.

На четвертый день полета Гоббс достал кусок дерева Бутандры. Тяжелая, белая, с плотной структурой, она нравилась ему. Из нее, как он и сказал тому майорчику, выйдет неплохая трость.Гоббс вынул из кармана маленький изящный ножичек и начал осторожно состругивать белую кору. Кора сошла аккуратно, как шкурка с кролика. Гоббс поджал губы, изобразив то, что он считал улыбкой. Внимательно осмотрев заготовку, он принялся вырезать рукоятку. Дерево оказалось твердым, работа шла медленно. Гоббс уже хотел отложить ее в сторону и спуститься в корабельный бар выпить перед сном, когда раздался легкий стук по раме внешнего иллюминатора его каюты. Когда звездолет нахордится в глубоком космосе, чувство изоляции у пассажиров становится почти осязаемым -- оно просачивается во все поры. Корабль плывет, словно призрак сквозь вечную пустоту, в которой нет ничего, кроме крошечного мирка, заключенного в крепкий бериллевый корпус. А теперь что-то -- что-то СНАРУЖИ корабля -- стучалось в иллюминатор каюты Гоббса. Какой-то миг Гоббс сидел неподвижно, будто каменный. Затем выронил из рук бутандровую палку и повернулся к иллюминатору. Там, конечно, ничего и никого не было -- сплошная чернота бездонного космоса. Гоббс закусил губу. Слегка нетвердыми пальцами он подобрал с пола заготовку и запер ее в свой чемоданчик. Затем затянул потуже ремень, подобрав брюшко, застегнул пиджак и спустился в бар. Там он отыскал старпома. Макферсон пил сок и задумчивор жевал бутерброд. Пухленький, добродушный человек, старпом любил поесть, прежде чем отправиться на боковую. Гоббс подсел рядом и заказал выпивку -- он придумал возможное объяснение услышанного шума и хотел завязать со старпомом разговор, чтобы тот подтвердил его догадку. -- С кораблем что-то случилось? -- спросил он, когда принесли заказ. -Поэтому вы и посылали ремонтную бригаду наружу? -- Ремонтную бригаду? -- удивленно переспросил Макферсон. - Да нет, ничего не случилось. Капитан Торвальд терпеть не может производить ремонт в глубоком космосе. Всегда что-либо неисправно, и капитан ни за что не прикажет ремонтироваться на ходу, если ситуация, конечно, не станет чрезвычайной. Но сейчас все в порядке -- никакой бригады снаружи нет. А почему вы это спрсили? -- Мне показалось, будто я услышал как что-то стучится в мой иллюминатор. Старпом улыбнулся. Он решил превратить все в шутку. -- Сделали что-нибудь, чего не следовало, сэр? -- осведомился он. Гоббс поставил стакан. -- Прошу прощения? -- ледяным тоном произнес он. Макферсон отрезвел. Гоббс хоть и не попадал под категорию очень важных лиц, но был все-таки довольно влиятельной персоной. -- Никак не хотел обидеть вас, сэр, -- извинился он. -- Просто маленькая шутка. Разве вы не знаете, что в байках космонавтов проклятье, или рок, или чтобы там ни было -- всегда показывается своей жертве в космосе, постучав в иллюминатор? Когда человек нарушил табу на одной из планет, я имею в виду. Именно об этом я и говорил. Просто маленькая шутка. Гоббс допил виски и протянул стакан бармену. -- Еще раз того, -- сказал он хриплым голосом. -- И сделайте двойной. Тиглат Гоббс был упрямым человеком. В некоторых ситуациях это качество едва ли отличимо от смелости. В следующий период бодрствования он снова достал палку Бутандры. Он сел рядом с иллюминатором и холодными, нетвердыми пальцами принялся заботать над тростью. На этот раз не было никакого стука. Гоббс не знал, что заставило его поднять взгляд, но почему-то он посмотрел на иллюминатор. Там он увидел чуть подрагивающее в неверном свете улыбающееся лицо, приведшее в такой ужас горничную отеля "Генлис". Коричневое и грубое, это лицо рассматривало Гоббса с невероятной, неописуемой добротой. Гоббс закричал и нажал кнопку, пославшую на место ставень иллюминатора. А в следующую секунду он уже стоял в коридоре, прижимая пальцы к глазам. Когда он перестал дрожать, то решил повидаться с капитаном Торвальдом. Ему потребовалось довольно много времени, чтобы добраться до сути дела. Торвальд слушал, барабаня пальцами по столу, пока Гоббс ходил вокруг да около, колебался, отступал, поправлялся.В конечном итоге, он набрался смелости и попросил капитана Торвальда, чтобы тот только на миг, только на долю секунды включил силовое поле корабля. Торвальд покакчал головой. -- Сожалею, мистер Гоббс. Это невозможно. Включение силового поля, знаете ли, должно быть занесено в корабельной журнал. И включить поле без причины, по прихоти пассажира, я не имею права. Гоббс задумался. Потом достал бумажник. -- Я сделаю это стоящим ваших хлопот. Пятьсот Д.З.? -- Сожалею, нет. -- Шестьсот? Семьсот? Деньги всегда нужны. Вы могли бы сказать, что столкнулись с метеоритным роем? -- Я -- нет. -- Восемьсот? Слушайте, я дам вам тысячу! Вы же наверняка можете уладить все с журналом! Капитан посмотрел на Гоббса и слабо улыбнулся. Видно было, что он колеблется. -- Отлично, -- внезапно согласился Торвальд. -- Давайте, скажем, вы ставите тысячу Д.З., что я не смогу включить силовое поле и снова выключить его за одну шестидесятую секунды. Это так? Предупреждаю вас, мистер Гоббс, что вы наверняка проиграете пари. Веки Гоббса дрогнули. Если капитан таким образом хотел спасти свою гордость... -- Я этому не верю! -- заявил он с искусственной горячностью. -- Я не верю, что силовое поле корабля можно включить на такое короткое время. Держу пари. Я оставляю ставку на столе капитана. -- Он вытащил из бумажника десять хрустящих банкнот. Торвальд кивнул. -- Отлично, сказал он не прикасаясь к деньгам. -- Через полчаса, мистер Гоббс, вы получите свою демонстрацию. Это удовлетворит вас? -- Вполне. Торвальд снова кивнул и взял банкноты правой рукой. Гоббс вернулся к себе в каюту, поднял ставень и сел у иллюминатора. Он взвинтил себя до такой степени, что даже хотел снова увидеть страшное улыбающее лицо. Минуты шли. Внезапно корабль встряхнуло от носа до кормы. Миллиарды миллиардов крошечных золотых игл пронзили тьму. Затем каскад огней исчез и вернулась вечная чернота космоса. Это произошло настолько быстро, что не будь рисунка света, отпечатавшегося на сетчатках глаз, Гоббс мог бы только гадать, а видел ли он это вообще. Торвальд, безусловно, мог притязать на выигрыш пари. Но Гоббс был вполне удовлетворен тем, что он получил за свою тысячу. В ту долю секунды, что включилось силовое поле, он увидел раздавленное и почерневшее от излучения поля, мертвое, опаленное, бесформенное существо, похожее теперь на паука. Миллиарды кусачих огней обуглило его до костей. То, что увидел Гоббс в тот миг невероятной иллюминации, было вне всяких сомнений мертвым, столь же мертвым, как луна. К этому времени оно должно было находиться в тысячах тысяч километров от звездолета, там, куда его зашвырнул мощнейший толчок поля. Гоббс облегченно вздохнул и, расслабившись, упал в мягкое кресло. Когда он встретил капитана Торнальда в кают-кампании, то они сохраняли дружески-вежливые отношения. Ни один из них, ни тогда, ни после, не упомянул о пари. В тот же период сна Гоббс хорошо отдохнул. В последующие несколько дней он вновь обрел большую часть своего обычного апломба. На досуге, не спеша, он вырезал трость из дерева Бутандры. Получилось очень неплохо. К тому времени, когда звездолет причалил к Левеллину, планете земного типа, но с гравитацией на треть меньше земной нормы, он снова полностью стал самим собой.