Сирил Джадд - Канонир Кейд

Сирил Джадд

 Канонир Кейд

Канонир Кейд

ГЛАВА 1

Казармы спали. Глубоко внизу, в древних подвалах из армированного бетона, беззвучно сработало автоматическое реле. Вверх по этажам побежали невидимые сигналы. Огромное здание начало потихоньку пробуждаться от сна, наполняясь привычными шумами нового дня. Негромко загудела встроенная в стены машинерия, зажурчала в кондиционерах скопившаяся за ночь влага, застучали насосы, подающие воду на верхние этажи. На кухне включились электроплиты, и одновременно стали вращаться лопасти мощных мешалок внутри гигантских котлов с предназначенным для завтрака варевом.

Канонир Кейд, посвященный Ордена Воинов, рьяный приверженец учения Клина и верноподданный Империи, зашевелился в спальном мешке, расстеленном прямо на чисто выскобленном пластиковом полу. Его подсознание опознало знакомые звуки и подало сигнал к пробуждению. Возвращающийся в режим бодрствования мозг уловил усилившийся гул кондиционеров, но продолжал пребывать в состоянии полудремы до заключительного аккорда, предшествующего побудке, — скрежета тяжелых ворот и ставней на окнах, медленно и неохотно втягивающихся внутрь толстых стен Соборного Дома.

«Да будет благословенно правление Императора.

Да будут благословенны братья Ордена Воинов, служащие Императору и выполняющие приказы Хранителя Власти и своего Звездоносного.

Исполняй свой долг, и ты будешь вознагражден ныне, присно и во веки веков».

Он еще не открыл глаза, а слова уже звучали у него в голове. Кейд ни разу не спутал их порядок с тех далеких времен, когда родители избрали для своего шестилетнего сына путь служения Ордену. С тех пор число дней, начинавшихся сознательным подтверждением его приверженности Великому учению, перевалило за шесть тысяч.

Скрежет ставней смолк, и в то же мгновение из узких амбразур окон, расположенных почти под самым потолком, ударили лучи дневного света. Кейд зябко поежился в почти не греющем надувном спальнике и окончательно проснулся. И сразу вспомнил, что сегодня не простое утро, а утро перед Битвой. Понятно теперь, почему в казарме так холодно.

Кондиционеры надсадно выли, гоня в помещение упругие потоки ледяного воздуха. Голый Кейд выбрался из мешка, и кожу его сразу обожгло ощутимым морозцем. Не обращая внимания на забегавшие по спине мурашки и легкое покалывание, он выпустил воздух из спальника и сложил его, строго по инструкции, в аккуратный маленький сверток, легко умещающийся в кармане плаща. Тринадцать лет службы довели его действия до автоматизма. Сняв с себя ремень, Кейд отстегнул оружие, достал магазин, проверил заряд и вернул магазин на место в водонепроницаемую камеру внутри ребристой стальной рукояти. Затем открыл свой шкафчик и уложил ремень рядом с парадным мундиром.

Утро перед Битвой! Канонир скрупулезно выполнял предписанные Уставом требования, испытывая одновременно нарастающий душевный подъем. Тело его двигалось подобно хорошо отлаженному механизму, каковым оно, в сущности, и являлось, в то время как еще затуманенный остатками сна мозг постепенно пробуждался к реалиям наступившего дня. Как всегда, возникла на миг презрительная жалость к обывателям, не имеющим понятия о дисциплине, допоздна нежащимся в постели, пренебрегающим утренними помыслами о благе Императора и набивающим животы обильным, жирным завтраком. Не слишком почтительными были думы Кейда и о наставниках, проповедующих Учение Клина. Вечно они суетятся, придумывая все новые и новые доказательства его верности. А что придумывать, когда любой воин, будь то канонир или простой послушник, и так нутром чует, кому ему должно верить! С наставников мысль вяло перескочила на нынешнего повелителя Кейда — Звездоносного Франции. Бедняга! Не спал, наверное, всю ночь, предаваясь перед сражением углубленной медитации над избранными главами Учения.

Закралась в голову канонира и запретная мыслишка. Была она об Императоре, Великом Правителе, Великом Целителе, Великом Наставнике. Но ей не дано было прорасти в тренированном годами муштры и самодисциплины мозгу. Откуда-то из глубин разума прозвучала, как удар бича, властная команда: «Да не помыслит воин о неподобающем!»

Устыдившись своей разболтанности и крамольных помыслов, Кейд разом очистил голову от всего лишнего, кроме служебных обязанностей. И тут же обнаружил, к своему негодованию, что канонир Харроу все еще нежится в спальнике, зевая и потягиваясь. Дурной пример заразителен: Кейд почувствовал, как рот его сам собой растягивается все шире и шире. Подавив усилием воли неприличный позыв, он степенно приблизился к лежащему и многозначительно произнес:

— Утро перед Битвой, брат!

— Ну и как настроение, брат? — нисколько не смутившись, осведомился Харроу.

— Бодрое, в отличие от некоторых, — холодно ответил Кейд. — Настоящий воин должен быть готов в любое мгновение принять славную смерть на поле брани или с честью нести бремя славы, если суждено остаться в живых!

Марсмен пропустил мимо ушей лишь слегка закамуфлированное порицание, но из мешка выполз и принялся топтать его ногами, чтобы побыстрей выпустить воздух. Да, не позавидуешь Звездоносному Марса, если подчиненные ему воины так же относятся к дисциплине, как недавно переведенный на Землю Харроу!

— Сколько там еще осталось ждать до душа? — невозмутимо спросил он, свернув наконец свой спальник в довольно пухлый ком.

— Совсем мало, — с ехидным сочувствием поведал Кейд. — Секунд двадцать тридцать.

Прыти, которую проявил марсмен, при иных обстоятельствах можно было бы позавидовать, но на лице Кейда читалось явное неодобрение поведения равного ему по рангу брата. Харроу стремительно метнулся к своему шкафчику, затолкал в него кое-как скомканный спальный мешок, в складках которого оставалось еще порядочно воздуха, швырнул следом портупею, захлопнул дверцу и в последнее мгновение едва успел перевести свое оружие на водонепроницаемый режим.