Александр Бушков - Рыцари ордена лопаты

Александр Бушков

РЫЦАРИ ОРДЕНА ЛОПАТЫ

(из цикла «Как у нас на Виндзорщине»)

Поутру сэр Джон стоял на Пикадилли, окутанный знаменитым лондонским туманом, и зябко запахивался в ватник, одолженный у своего дворецкого. Настроение было сумрачное, еще похуже, чем когда-то под Дюнкерком. Бронзовый Нельсон хмуро и сочувственно смотрел на праправнука. Подкатил «роллс-ройс» герцога Чеширского. Там уже сидели лорд Камберленд, виконт Хейзуорт, старая герцогиня Монмутская и несколько знакомых из палаты пэров.

Ехали в молчании. Никто не выспался, но жаловаться, понятно, было бы недостойной британского аристократа слабостью. На картофельное поле образцового кооператива имени Маргарет Тэтчер прибыли с чисто английской точностью. Подъезжали «роллс-ройсы», «даймлеры», «мерседесы». Появился архиепископ Кентерберийский в старенькой мантии, за ним – принц Уэльский с супругой. Только первый лорд Адмиралтейства сумел открутиться, раздобыв где-то справку о ревматизме и картофелебоязни. Общественное мнение единогласно признало его поступок неджентльменским.

– В эти тяжелые для британской аристократии времена я расцениваю его поведение, сэры, как дезертирство, – горячился герцог Чеширский. – И это потомок Вильгельма Завоевателя! Позор! Мы пережили войну Алой и Белой роз, пережили Кромвеля, обязаны, сплотившись, пережить и картошку!

Герцогу поддакивали, но вяло. Моросил дождик. Тем временем появилась краснощекая бригадир Мэри, оглядела лордов и скомандовала:

– Становись!

Лорды кое-как выстроились неровной шеренгой, при виде которой герцога Веллингтона наверняка хватил бы удар.

– Перекличка! – зычно объявила бригадир Мэри. – Лорд Бьючемп ап Гриффитс де Лайл ап Чолмонделей ап Мальборо!

– Здесь! – вспомнив гвардейскую молодость, браво откликнулся милейший старичок лорд Бьючемп. – Бьючемп, с вашего позволения.

– А остальные где – Гриффитс, Лайл, Мальборо? Волынят?!

– Все это, изволите видеть, – я один, – объяснил лорд Бьючемп. – А на волынке я играть не умею, вы ошиблись.

– Тьфу, интеллигенция! – смачно плюнула Мэри. – Все у вас, сэры, не как у людей. Кличек, прости господи, что у рецидивистов.

– Я попросил бы вас, мисс… – запротестовал обиженный лорд.

– Ты у себя в замке на жену свою ори! – оборвала его Мэри. – А еще орден Подвязки надел! Ну, приступаем к уборке. Вот ты, пижон, лопату когда держал?

– Простите, не приходилось, – смущенно потупился принц Уэльский.

– Ишь ты, прынц! – фыркнула Мэри. – Привыкли там по дворцам шляться, а картошку кто убирать будет? Наш-то все в Лондон на ярмарку подались, вот с вами валандаться и приходится. Шевелись, аристократия!

Лорды неумело зашевелились. С непривычки дело шло, откровенно говоря, из рук вон плохо. Лорд Камберленд нечаянно ушиб герцога Чеширского ведром, и они начали препираться, вспоминая взаимные претензии их родов друг к другу, начиная от времен Плантагенетов. Супруга принца Уэльского, к радости археологов будущего, посеяла в борозде фамильное кольцо с черным индийским алмазом. Только виконт Хейзуорт, саперный генерал в отставке, браво орудовал лопатой, насвистывая неприличную песенку шотландских стрелков. Правда, у него почему-то получился окоп для мортиры, а картошка вся осталась в земле.

– Только подумать, сэры! – удивлялся лорд Бьючемп. – Я всю жизнь полагал, что картошка растет на дереве и оттуда ее рвут. А она, оказывается, в земле. Как романтично!

Герцогиня Монмутская выкопала крота и подняла визг. Успокаивали сообща. Еле успокоили, пообещав устроить лоботряса-племянника послом в Нигерию.

– Интересно, сэры, кто ее только к нам завез, эту картошку? – вопрошал архиепископ Кентерберийский.

– Колумб, – пояснил профессор Кембриджа сэр Джон.

– Так я и знал, – посетовал архиепископ. – От этих итальянцев всегда одни неприятности: римская церковь, Муссолини, мафия, масоны, теперь еще и картошка…

– Годдэм! – не выдержал сэр Джеральд. – Только подумайте, сэры: мой предок был среди тех, кто заставил короля Иоанна подписать Великую хартию вольностей! Бедняга перевернется в гробу, узнав, что я на картошке!

– Мисс Мэри, с вашего позволения, дождь усиливается, – громко жаловался Бьючемп.

– Не размокнете, – заявила неумолимая Мэри. – Не графья, поди.

Крыть было нечем. Здесь собрались лорды, пэры, виконты, баронеты, герцогиня, архиепископ и принц, но вот что касается графьев – кого не было, того не было. Только к шести часам пополудни, когда с грехом пополам лорды накопали мешков десять картошки (раз в десять больше оставив в земле и порезав лопатами), Мэри смилостивилась и объявила, что на сегодня все. Промокшие и грязные, лорды устремились в деревню, где в кабачке «Свинья и свисток» сгрудились у жарко пылавшего камина. Местные косились на них недружелюбно, принимая за хиппи или цыган, подумывали даже послать за полицейским, но вскоре оксфордско-кембриджско-итонский акцент пришельцев успокоил аборигенов, и они решили, что сэры просто дурачатся – на пари, как истые британские джентльмены. А истым британским джентльменам было тягостно.

– Если так будет продолжаться, сэры, я выйду из лейбористской партии ко всем чертям! Простите, герцогиня, но именно ко всем чертям! – горячился лорд Камберленд. – Премьер-министр явно хватил лишку в своих нововведениях. То мы, как бойскауты, надеваем повязки и болтаемся по Даунинг-стрит какой-то «народной дружиной», то перебираем овощи на складе в Ливерпуле, вместо того чтобы заседать в палате лордов. Теперь эта картошка. Премьер полностью попал под влияние Горбачева.

– Но Горбачев ужасно обаятелен, надо признать, – вступилась за русского лидера герцогиня Монмутская. – Он мне напоминает молодого Гладстона, та же энергия, дерзость…

– Бесспорно, миледи, – согласился Камберленд. – Но к чему такое эпигонство – я о премьере! Нельзя же слепо следовать моде на все импортное!

– Колесо истории иногда выписывает занятные зигзаги, – философски заметил лорд Бьючемп. – Когда-то Россия некритически перенимала все западные моды и обычаи, теперь дело обстоит наоборот – в моде все русское. Вы слышали о молодом герцоге Ланкастерском? Беднягу вызвали в районный комитет лейбористской партии и «песочили», как они выразились. Это насчет той балерины, герцогиня накатала «телегу». Между прочим, я был вчера у премьера и видел у него на столе проект нового билля. Сэр Джон, старина, вы ведь профессор, не объясните ли вы нам, что такое «прописка», «метраж», «талоны на колбасу»? Там были эти термины. Боже мой, сэры, скорее воды! Сэру Джону дурно!