Татьяна Матвеева - Deep dawn

Татьяна Матвеева

Deep dawn

Никогда не думал, что первые строчки рассказа могут быть такими трудными. Казалось бы, чего проще — рассказать о себе? Тем более если это твоя же история, которую ты знаешь лучше, чем кто-либо на этом свете… Впрочем, я уже давно сомневаюсь в этом свете, существует ли он вообще; существует ли так называемый Real World — или это все призрачный сон, морок, и на самом деле нет ничего, кроме призрачного города глубины вокруг, города, в который ежеминутно приходят люди из ниоткуда и уходят в никуда…

Но я все-таки верю, иначе было бы невозможно жить; я верю, что то, что я считаю своими воспоминаниями, не обманывает меня, что это не шутка какого-нибудь программиста, не ошибка сервера; что все это действительно существовало…

Последний рассвет, который я помню…

Я узнавал о наступлении рассвета по узенькой солнечной полоске, которая ползла по стене за моей спиной. Я замечал ее, отворачиваясь от компьютера; потом смотрел на часы (обычно это ничего не давало; в кварцевых часах сели батарейки, а механические я всегда забывал вовремя заводить), убеждался, что они стоят, снова поворачивался к компьютеру, глядел на трей и обнаруживал, что уже действительно утро. Вот то, что я помню лучше всего; остальное было слишком давно.

Отец наконец-то сообщил мне, что уезжает. Меня несказанно обрадовало это известие; он давно уже собирался отправиться с друзьями на выходные куда-то в пригород, собирать грибы и жарить шашлыки на природе. Никогда не интересовался ни тем, ни другим; мне эта поездка отца сулила только одно — два дня (даже немногим более двух дней), когда я останусь дома в одиночестве, и никто не будет стоять над душой или оттаскивать меня от компьютера.

Хуже нет, когда тебя оттаскивают от компьютера, не важно, что ты делаешь — читаешь ли почту, рисуешь какую-нибудь картинку, ставишь новую программку или разбираешься, что там накапало из файлэх, — отец же, как нарочно, всегда появлялся в неподходящее время. У него всегда находились какие-нибудь причины, по которым я должен был отойти от компьютера, а если я настаивал на своем или слишком долго, по его мнению, отвечал «Мм… да… сейчас…» на его зов, то он вваливался в мою комнату и в зависимости от настроения начинал долгие нравоучительные лекции о вреде компьютеров или просто властно тыкал пальцем в кнопку reset. До последнего я старался не доводить…

Итак, в пятницу вечером я закрыл за ним дверь и с облегчением прислонился к ней с другой стороны. Свободен! Наконец-то. Наконец-то! Два дня чистой свободы… Да.

Я заметил желтую полоску солнечного света, повернувшись от компьютера, и понял, что уже утро. Вот так оно всегда и бывает! Ночь прошла незаметно. Я слышал, как мейлер, скрытый где-то под грудой окон, начал прозваниваться за утренней порцией почты. Игрушка, с которой я возился — мы писали ее на досуге с другом, — за эту ночь серьезно продвинулась. Я докончил несколько блоков, на которые никак не мог выкроить время в течение недели. «Вот что значит, когда тебе никто не мешает!» — подытожил я с удовлетворением и отправился к холодильнику, чтобы поискать чего-нибудь съестного. Память подсказывала мне, что я ничем не ужинал.

Есть большое разнообразие продуктов, которые в обществе нормальных людей полагается есть в горячем виде, в то время как они превосходно идут холодными. Знакомый мой Дик из Штатов говорил, что частенько завтракает полуразогретой пиццей — по его словам, он держит десяток замороженных в холодильнике и греет их в микроволновке, только ему никогда не удается запомнить, сколько именно надо разогревать их и в каком режиме. Могу себе представить; один раз отведав такую пиццу, снаружи покрытую теплым расплавленным слоем сыра, внутри же которой чувствовались холодные катышки льда, я решил больше пиццу не покупать. Есть гораздо более дешевые и более приемлемые на вкус варианты. Например, холодные макароны, оставленные ночью на сковородке, или что-нибудь из консервов.

Но мне не хотелось ни лезть за макаронами, ни открывать консервы; в то утро я ограничился тем, что просто намазал большой ломоть хлеба маслом, вылил в чашку остатки кофе и вернулся к компьютеру. Отец уехал всего лишь на два дня, и глупо было растрачивать время.

Почты почти не было. По выходным всегда так, к сожалению. Только в локалке болталась пара жалких мессаг — от босса с напоминанием о приближающейся пойнтовке и от Коляна ко мне с напоминанием, чтоб на этой приближающейся пойнтовке я отдал бы ему диск с Борландом. Да, Борланда надо будет отдать. Если я опять его не забуду.

Вот и все… Значит, в Фидо у меня неотложных дел пока нет…

Я нагнулся под стол и вытащил из-за компьютера, распутывая провод, виртуальные очки «SyrenGlass». Китайская подделка. На настоящий шлем с костюмом, разумеется, денег у меня не было. Впрочем, по большому счету это все равно не имело большого значения — разве что погнуть пальцы перед товарищами. А надо ли? Старенькие очки, купленные с рук на Митинке — провод в одном месте обмотан изолентой, — меня вполне устраивали.

У меня оставалось еще почти два дня, но я не собирался тратить их все на пребывание в виртуальности. Тем более что была строгая договоренность с приятелями, что хакнутый дип-аккаунт юзаем строго по очереди. Я не собирался нарушать эту договоренность.

Очки уже сидели на лбу, я получше натянул перчатки, повертев руками в воздухе. Проводки с тыльной стороны перчаток походили на вздувшиеся белые вены.

Deep-Navigator от RitLabs-ов, маленькая, популярная разве что в узких кругах ценителей программка.

Настройки… Таймер…

Таймер.

Он должен был сработать. Он никогда еще меня не подводил. Никогда. Я не понимал тех людей, которые ходили к умельцам из Митино за пятерку баксов перепаивать контакты на плате, не понимал тех, кто ковырял в hex-редакторах программные таймеры, пытаясь сбросить ограничитель. Это фанатики виртуальности. А может, они отдавали дань моде. А может, доказывали другим свою виртуальную крутость. Не знаю. Что касается меня, то… Это трудно объяснить. Однако быть за компьютером, чувствовать едва-едва сопротивление клавиш под пальцами, слышать скрип открывающегося лотка CD-ROM, подкручивать на ощупь рычажок громкости на колонках, так же на ощупь находить стоящую у монитора бутылку с пивом или чашку с остывшим за ночь кофе, видеть на экране зернистым шрифтом Terminal мерцающие зеленоватым светом строчки программного кода мне нравилось больше, чем бесцельно бродить по улицам виртуального города, над которым никогда не всходило солнце. Но глубина — это было ново. Это было интереснее, чем «старый добрый Интернет». Хороший способ развеяться и отдохнуть…