Джозеф Д’Лейси - Разрушительная боевая машина

Джозеф Д’Лейси

РАЗРУШИТЕЛЬНАЯ БОЕВАЯ МАШИНА

Она пришла из глубин, злая машина боли. И теперь обсыхала в доках Эзры, на сырых балках, отбеленных яростным солнцем. Она долго ждала дня, когда гнев человеческий снова освободит ее. Томилась без света, без воздуха. Веками она знала лишь безразличную ласку темных морских вод. Однообразный покой их невольных прикосновений и соль, не иссякающая в океанских глубинах, поддерживали в ней жизнь. История была забыта и переписана, цивилизация исчезла, человечество было уничтожено и возродилось вновь — а ее жажда оставалась неутоленной. Воды вокруг нее были прозрачными и чистыми, освободившись наконец-то от промышленного яда.

В ней жила память и о более соленых потоках, о густом нектаре, бегущем по миниатюрным руслам в плоти адамитов и прочих сухопутных тварей, по венам всех, кто дышит воздухом и живет на земле — бегущем, но лишь до первого пореза.

Она была слаба в тот день, когда выкатилась на берег. Вода лилась из каждого отверстия, из каждой трещины и устремлялась обратно в бухту, торопясь покинуть адский механизм и снова слиться с морем. И машина сохла с голодным скрипом, расставаясь с влагой под жгучими лучами светила, от которого успела отвыкнуть. Ее жажда усиливалась. Глубоко изнутри доносилось завывание и царапанье ее команды, очнувшейся от подводного оцепенения. Звук вращающихся шестеренок отражался от шипастых стенок, точно стон вывихнутых суставов.

Из ворот Эзры вышла процессия с топливом для машины — солдаты, инженеры и королевская свита. Все нищие, безумцы и бродячие животные города были согнаны в клетки, и теперь их везли в док. Звери, ощутив предназначение гигантского механизма, учуяв его голод, стали бросаться на окружающих. Некоторые грызли решетки, ломая зубы о прутья в попытках выбраться. Волна паники прокатилась среди узников, некоторые начали плакать и кричать, умоляя солдат выпустить их.

Оказавшись у машины, люди разглядели ее во всей красе, и паника уступила место настороженной тишине. На пристани стоял фургон размером с церковь, его дубовые борта были обшиты листами железа, пришпиленными черными заклепками величиной с человеческую голову, и топорщились крюками и пиками.

На глазах Тар Миннока возле одного из гигантских деревянных колес в передней части машины открылся люк. Казалось, квадратный кусок древесины попросту растворился, оставив за собой дыру размером с ворота. У Миннока мгновенно пересохло во рту. Он переступил с одной обутой в сандалию ноги на другую. Вокруг нарастало беззвучное жужжание, сгущавшее воздух на пристани до такой степени, что зуд добирался до самых костей. Под кожаным шлемом с него градом лил пот, и копье, зажатое в руке, стало скользким. Он не хотел подходить ближе, не хотел даже стоять на этой пристани, но дело солдата — подчиняться приказам. Ему уже доводилось испытывать страх — он прошел через два боя с отродьями Изры. Но теперь было иначе: его страх мешался с яростью и вожделением. Хотелось наброситься на кого-нибудь, крушить и кромсать плоть. Под мундиром пробудилась обжигающая эрекция. Подмывало броситься прочь, но хотелось и рассмотреть машину изнутри. Она все больше манила его. Он шагнул вперед и споткнулся, и это движение вывело его из нахлынувшего транса.

Перед ним стояли клетки с несчастными, что будут преподнесены боевой машине как живая дань. Среди пленников, людей и животных, теперь установилась абсолютная тишина и неподвижность. Все они смотрели на отверстие, в которое им вскоре предстояло войти.

Голос капитана отделения разорвал гудящую тишину.

— Запускайте их, — выкрикнул он, — и помните: не смотрите на вход!

Два солдата покатили первую клетку к отверстию. Они толкали ее, повернувшись спинами к исполинским стенам машины. Когда идти стало некуда, они отщелкнули замки и опустили дверцу. Шелудивые грязные псы в клетке смотрели в отверстие, поджав хвосты, у некоторых по задним лапам струилась моча, другие истекали кровью после тщетных попыток сбежать и стычек с соседями. Самые везучие были уже мертвы.

Собаки спускались по опущенной дверце клетки на негнущихся лапах, как будто что-то затягивало их в черноту. Солдаты по-прежнему стояли отвернувшись, с крепко зажмуренными глазами. Когда клетку покинул последний живой груз, они бегом оттащили ее прочь.

Тар Миннок стоял у следующей, и теперь он и его напарник Вел Саррион ухватились за нее с обеих сторон и потащили к боевой машине. Эта клетка была тяжелее, потому что в ней находились обитатели эзранского сумасшедшего дома. Они, как и собаки до того, неотрывно смотрели на темную громаду. Все, кроме одного — костлявого седоволосого старика, стоявшего в глубине клетки и глядевшего назад, на город. Его бормотание становилось все громче и громче, пока не перешло в рев.

— Эзре конец, Эзре конец! — завопил он, указывая на город. — Эзра высушена и разбита, высушена и разрушена! Почему вы не слушаете? Никто никогда не слушает.

Тар Миннок слушал.

— Заткнись, старый маразматик. Это Изра будет разбита!

Безумец продолжал неистовствовать, ничего не слыша. Вел Саррион забеспокоился и начал злиться.

— Да уймись ты, — прошипел он, — или я перережу твое тощее горло.

Старик немедленно умолк и придвинулся к нему вплотную.

— Так давай же, солдат, убей меня.

Саррион не ответил, толкая клетку вперед.

— Что такое? Один из лучших солдат Эзры боится пролить немного крови? Жалкое зрелище. — Старик издал безумный смешок, а потом заговорил снова, гораздо тише: — Твое время придет прежде моего, солдат.

— Сомневаюсь, старик. Твое время уже практически вышло.

Теперь они стояли прямо перед разинутой пастью машины. Вел Саррион торопливо снял замок, и несчастные лунатики зашаркали во тьму. Тар Миннок был почти уверен, что изнутри доносился шепот, звучавший как скольжение змеиных тел по песку пустыни. В нем слышалось нетерпение и смутный голод. Солдат упорно смотрел в сторону от отверстия. Вел Саррион наблюдал за стариком, который так и не сдвинулся с места, продолжая глядеть на величественные стены Эзры.

— Двигайся, идиот! Хватит тебе расходовать чужой воздух.

Старик не обращал на него внимания, оставаясь под заклятием собственного безумия.

Вел Саррион приблизился к клетке и просунул копье между прутьями, так что острие оказалось у самого горла старика. Тот прекратил бормотание.

— Поворачивайся и иди в эту дверь. Я не стану повторять.

Старик перевел взгляд от стен на лицо солдата.

— Что еще за задержка? — донесся голос капитана. — Разгружайте и отходите.