Сергей Трусов - Западня

Трусов Сергей

Западня

Сергей Петрович Трусов

Западня

Фантастический рассказ

В книге - фантастические рассказы. Через необычные, причудливые и фантастические приключения героев автор дает глубокий анализ реальным жизненным явлениям, ставит различные проблемы взаимоотношений между людьми, увлекает юного читателя в мир познания и романтики, заставляет его задуматься над вопросами настоящей жизни.

В жизни случается всякое. Это весьма расхожее суждение, и вряд ли кто-нибудь захочет его оспаривать. Умудренные опытом люди лишь покивают головой, молчаливо соглашаясь - да, мол, все бывает. Когда же это самое "всякое" вдруг случается, многие изменяют своим принципам только потому, что что-то там оказалось неудобоваримым для их жизненного опыта. Словно это ржавый гвоздь в котлете - ему сначала удивляются, а потом с негодованием запихивают под салфетку.

- Но позвольте! - воскликнет иной человек. - Где же тогда наша убежденность? Где постоянство во взглядах? Зачем нам самим порождать эти парадоксы? Давайте договоримся сразу - либо гвозди в котлетах встречаются, либо их там не может быть в принципе. В первом варианте будем вытаскивать их на всеобщее обозрение, а во втором - тщательно пережевывать и заглатывать. Если уж быть принципиальными, то до конца.

Конечно, человеку можно мягко посоветовать не путать разные вещи абстрактный гвоздь и конкретный гвоздь. Но ведь он наверняка возразит, что все едино и разница лишь в терминологии. Мол, всякий абстрактный гвоздь может вдруг конкретизироваться в самом неожиданном месте, и мы вновь окажемся неподготовленными. Тогда, если вам надоест общаться с этим неприятным гражданином, можете повернуться к нему спиной и величественно удалиться. Последнее слово останется за вами, жизнь пойдет своим чередом, а если в ней и произойдет что-нибудь по-настоящему удивительное - не обращайте внимания, будьте выше этого. Если же вы ягодка с другого поля сами ищите собственные объяснения любому явлению и принимайте то, которое наилучшим образом все растолкует, хотя и покажется совершенно неправдоподобным.

* * *

В городе Н. случилось феноменальное происшествие. Средь бела дня в здании одного исследовательского института с треском вылетели стекла сразу в шести окнах на третьем этаже. Впечатление было такое, будто их вышибло взрывной волной. Звон и осколки, посыпавшиеся на тротуар, привлекли внимание прохожих и парализовали пешеходное движение. Спонтанно возникшая версия свелась к тому, что в институтской лаборатории произошел взрыв в момент проведения секретного эксперимента. Задрав головы, все ожидали клубов дыма, языков пламени и обломков аппаратуры непонятного назначения. Ничего этого не было. В пустых проемах показались растерянные физиономии сотрудников, и вскоре выяснилось, что все шесть окон принадлежат актовому залу, где проходило обычное профсоюзное собрание. После этого мнения о природе инцидента, посыпались, как горошины из дырявого кулька. Эрудиты толковали о критических точках и остаточных напряжениях. Им вторили акустики-любители, вспоминая всевозможные резонансы. Люди ворчливого нрава костили хулиганствующих подростков со снайперскими рогатками, а граждане с консервативным складом ума намекали на диверсию. Догадки остальных очевидцев не имели четкой ориентации и базировались между летающими тарелками и давно обещанным Апокалипсисом. Конец спорам положили органы охраны общественного порядка, пообещавшие во всем разобраться.

Но не разобрались. Ни в тот день, ни на следующий, ни вообще. А дело обстояло так...

* * *

С очередным докладом должен был выступить начальник отдела Ступа Антон Никодимович. Присутствующие сразу заскучали. Злые языки утверждали, будто Антон Никодимович в детстве страдал дефектами речи и оттого стеснялся говорить. Зато теперь, чтобы компенсировать недостаток детского общения, он пристрастился к публичным выступлениям. Подобно легендарному Демосфену, который набирал в рот морские камешки и упражнялся в произнесении речей, стараясь заглушить шум прибоя, Ступа терроризировал сотрудников, заглушая роптание недовольных. Одно время администрация института попыталась оградить своих работников от этой словесной вивисекции, но Антон Никодимович применил эффектные контрмеры. Беря слово в прениях, он превращал их в длиннющие доклады. В конце концов, лавры победителя достались сильнейшему, тем более что других желающих выступить в качестве мыла, которое обменяли на шило, не оказалось.

Антон Никодимович имел представительную внешность, слегка подпорченную крутым брюшком. Глаза за стеклами очков почти всегда имели вдумчивое выражение, а чуть торчащие уши говорили о боевитости и постоянной готовности идти в ногу со временем. Не вполне сформировавшаяся плешь создавала впечатление какой-то незавершенности, но в целом Ступа соответствовал среднестатистическим представлениям о работниках руководящего звена.

Взойдя на трибуну, он разложил перед собой листы бумаги и принялся читать все, что было там написано. Изредка отрывался от записей, кидал в аудиторию серьезный взгляд поверх очков и вновь продолжал декламацию.

Вначале все было хорошо. Ступа читал громко и с выражением. Но вскоре, как это и всегда случалось, первоначальный запал иссяк, и Антон Никодимович принялся бубнить, как пономарь, игнорируя знаки препинания и абзацы. Сам не вдумываясь в смысл, он и другим не давал этой возможности и, казалось, был полностью поглощен интересным превращением отдельных буковок в непрерывную речь.

Слушатели приуныли. Не потому, что затруднился процесс усвоения свежих идей, а оттого, что этот процесс грозил затянуться. Кое-кто зашелестел предусмотрительно захваченной периодикой, другие принялись перешептываться да переглядываться, а остальные просто смотрели на оратора. Кто хотел, вполголоса изрекал родившуюся мысль.

- Нудизм какой-то, а не доклад! - сказал инженер Вова Сидоров, и было непонятно, то ли он специально соригинальничал, то ли и впрямь полагал, что так выражают высшую степень нудности.

- Уж лучше бы нудизм, - вздохнула Леночка Ширяева, и Вова мысленно себя похвалил. За сегодняшнее собрание это была его первая положительная эмоция.

Тем временем речь Антона Никодимовича вступила в третью и заключительную стадию. Смущенный выразительными взглядами администрации, Ступа из опасения, что ему не позволят прочитать все, увеличил темп. При этом отдельные буквы стали выпадать из процесса звукообразования. В тексте они были, в мозг через зрительный канал попадали, а вот оттуда уже не выходили, а, путаясь и произвольно комбинируясь, мешали докладчику. В волнении Антон Никодимович проглатывал целые окончания слов, снабжая мыслительный аппарат неразборчивой снедью. Уголь поступал в топку, и пламя разгоралось. Появились и первые продукты горения. Речь оратора стала пересыпаться совсем уж нечеловеческими словами. Никто особенно не удивился, ибо подобные конфузы повторялись в каждом выступлении Антона Никодимовича. Может, и сейчас все бы закончилось благополучно, если бы не игра больших чисел, порождающая благоприятные случаи. Сумбурные откровения Ступы были обязательным атрибутом всех собраний, и чудо свершилось. Это могло произойти раньше, могло - позже, могло вообще не произойти, но произошло.