Адам Холланек - Очко

Холланек Адам

Очко

Адам ХОЛЛАНЕК

Очко

Пер. М. Пухова

- Самоубийство этой актрисы, - сказал я, - в последнее время оттеснило на второй план другую трагедию, мне лично гораздо более близкую. Вы интересуетесь спортом?

Его лицо оживилось. До этого разговор не клеился. Солнце сильно припекало, на зеркальной воде у наших ног не было ни морщинки.

Ничего не хочется делать в такую погоду.

- Когда-то интересовался, - ответил он. - И даже очень. Каждые легкоатлетические соревнования были для меня праздником.

Он прямо так и сказал. Как пишут в газетах. Он говорил, тараща из-под очков выпуклые глаза. Тонкая оправа ничуть не скрадывала его одутловатого, большого лица.

- Да, раньше интересовался, - повторил он, - Теперь нет.

Я опустил ногу в воду.

- И вы... слышали о смерти Кармана?

- А что с ним случилось?

- Он погиб, - сказал я. - Разве не это главное? Он был моим другом.

И вдруг мне мучительно захотелось выговориться.

Я приехал сюда специально, в поисках уединения. Но раз уж этот человек появился - пусть будет моим единственным слушателем. Или исповедником. У меня уже сгладилось первое впечатление от смерти Кармана, но сейчас я вдруг почувствовал, что должен рассказать обо всем.

- Сколько раз я его видел! Сколько раз... - бормотал мой собеседник, заметно взволнованный,

"Наконец-то, - думал я, - накокец-то можно сбросить с себя эту тяжесть..."

- Хорошо, что вы его помните, - сказал я вслух, - Следовательно, знаете, что он в последнее время не бегал.

- Знаю.

- А знаете, почему?

Он не ответил. Но был уже заинтригован, смотрел на меня своими чрезмерно выпуклыми глазами. Казалось, зрачки касаются стекол очков.

- Когда я с ним познакомился, он уже окончательно ушел из спорта, продолжал я. - Ничего заранее он себе не подыскал, и ему почти не на что было жить. Впрочем, он ничего и не умел. Благодаря этому и началась его удивительная карьера.

Вот как это случилось. Как-то Карман, в очередной раз придя на "десятке" последним, заглянул в бар. Он, который никогда здесь не бывал. Случайно, в первый и последний раз. Его всюду сопровождали ироническими усмешками. Он всегда приходил последним. Другой бы привык, но не он. "Идет одно очко", - говорили о нем на стадионе. Или просто: "Очко". Всю свою жизнь он бегал за одним-единственным очком, без всякой надежды на победу.

- Да, он всегда приходил последним.

- Был лучшим из худших, по-другому не скажешь.

Когда необходимо было очко, ставили Кармана. Неохотно, с сомнениями и спорами, но ставили. Стиль, кстати, у него был неплохой. Шаг мягкий, длинный, эластичный. Ему не хватало финиша.

Разумеется, таланта у него не было. Поднахватался техники и тактики, и только. Он ведь бегал не один год, чему-то должен был научиться. Да он и сам твк говорил. Он это чувствовал, и это видели все. Вероятно, ему вообще не следовало начинать. Не знаю, что его привело на стадион. Впрочем, он был невероятно самолюбив.

- Можно сказать и так.

- А как еще это назвать? Он очень хотел выдвинуться, но ничего не получилось. И вот, после очередного матча, после всего этого свиста и улюлюканья, он впервые заглянул в маленький бар при стадионе. Сюда пускали всех, не только спортсменов. Идеальное место для встреч болельщиков с мастерами. Именно здесь раздавали автографы.

- Помню. Бармену говорили; "Два больших лимонада, пан Иозеф". Иначе он не давал. И пили с мастером аоду. Я хорошо знал это место.

- Даже так? К спортсменам было не протолкнуться. Лишь Карман одиноко стоял у дальнего конца стойки.

- Представляю. Это его худое лицо. И эти его плечи. У многих бегунов верхняя часть туловища выглядит недоразвитой по сравнению с ногами.

- Да, плечи у него были узковатые. Так вот, тут-то и подходит к нему этот ученый - Карман не называл его иначе как Профессор. Подходит и говорит: "Пан Карман, давайте по одной для храбрости. Хорошо?" Карман отодвинулся. Он хотел один, за оранжадом, отметить свое очередное поражение. Свое новое унижение. Или это была зависть к другим, победившим? "Отстаньте от меня". - сказал он, но посетитель сделал вид, что не слышит; "Два больших, пан Иозеф".

На стойке появились две рюМки коньяку. Одна из них перед Карманом. "Выпейте, - сказал Профессор. Иногда помогает".

Карман не реагировал. Посетитель опрокинул свою, заказал еще. Перед Карманом стояли уже две рюмки. "Отвяжитесь, чего вы ко мне пристали?" "Пожалуйста, не нервничайте, - вкрадчиво попросил Профессор. - Я сделаю из вас чемпиона". Карман резко отвернулся, задел локтем рюмку, та покатилась. "Нехорошо, пан Карман, - не выдержал бармен Иозеф. - Нельзя так делать, когда угощают". Тогда Карман взял вторую рюмку, поколебался - и выпил. Потом еще.

"Зачем ты бегаешь? - поинтересовался Профессор. - Проигрываешь, но все-таки бегаешь". - "А что я умею еще? Ничего не умею. Ни-че-го". - "Но какая-то специальность у тебя есть?" - "Да, был токарем. Плохим токарем. Если не стоишь каждый день у станка, навык теряется, верно? А начинать сначала поздно, ведь так?" - "Ну ладно, - сказал Профессор, - успокойся. Я сделаю из. тебя чемпиона". - "Кто же вы такой, дяденька? Миллионер? Импресарио? В Америку хотите меня сманить? Не получится. Идите лучше к Хмелинскому, он любит деньги. И всегда выигрывает. Двадцать девять минут для него норма". - "Он мне не подходит, - отмахнулся Профессор. - Мне нужен ты. Я давно за тобой наблюдаю. С тех пор, как ты начал бегать. Мне нужен именно такой. Бесталанный. Разочарованный. Безнадежный, но самолюбивый. Из такого я сделаю чемпиона". - "Вы пьяны", - сказал Карман. Ему, вероятно, очень хотелось отвесить собеседнику оплеуху. Но он никогда не дрался, не умел драться.

И лишь повторил со злостью: "Вы пьяны". - "Нет, я просто ученый. Я действительно могу сделать тебя чемпионом. Хочешь попробовать? Ты ничем не рискуешь, продавать душу не нужно. Согласен?" Карману показалось, что он разговаривает с сумасшедшим.

- Пoчeму с сумасшедшим? - неожиданно возмутился мой собеседник, - Это Карман был сумасшедшим, что согласился на какие-то эксперименты.

- Карман? У него не было выхода. И он ничем не рисковал, как ему казалось. Однако риск был. Профессор предложил ему свой препарат. Собственно, речь шла о целом курсе.

- И Карман согласился.

- Да, - сказал я. - Это был длительный и неприятный курс.

- Зачем же он согласился? Кто его заставлял? Почему эти идиоты всегда лезут туда, где не выдерживают?..

Над нами сгущались мрачные тучи, и вода потемнела, хотя оставалась теплой. Моего собеседника, очевидно, задела за живое эта история, Я уже раскаивался, что так много ему рассказал.

- Что значит "лезут"? Вы же его не знали. Дело не только в самолюбии.