Джордж Мартин - Крест и дракон

Джордж Мартин

Крест и дракон

— Ересь, — сообщил он мне.

Солоноватая вода в его бассейне мягкой волной ударила о стенку.

— Еще одна? — без особого энтузиазма осведомился я. — В эти дни они плодятся, как мухи.

Ответ мой ему не понравился. Он шевельнул грузным телом, и на этот раз вода перехлестнула через край, на кафельный пол приемного покоя. Сапоги мои промокли насквозь. К этому я отнесся философски. Тем более что предусмотрительно надел самую старую пару, понимая, что мокрые ноги — неизбежное следствие визита к Торгатону Найн-Клариис Тун, старейшине народа ка-Тан, архиепископу Весса, наисвятейшему отцу Четырех законов, главному инквизитору ордена воинствующих рыцарей Иисуса Христа и советнику его святейшества Папы Нового Рима Дарина XXI.

— Будь ереси так же многочисленны, как звезды, любая из них не становится менее опасной, святой отец, — отчеканил он. — И мы, рыцари Христа, должны бороться с ними всеми и с каждой в отдельности. Кроме того, эта новая ересь наиболее ужасна.

— Да, мой господин. У меня и в мыслях не было оспаривать ваше мнение. Примите мои извинения. Просто я очень устал, выполняя задание ордена на Финнегане. И рассчитывал испросить у вас краткосрочный отпуск. Мне нужно отдохнуть, восстановить силы.

— Отдохнуть? — Вновь меня окатило водой. Его черные, без зрачков, глаза мигнули. — Нет, святой отец, это невозможно. Ваши знания и опыт жизненно важны для дела, которое я намерен поручить вам. — Голос его чуть помягчел. — Я не успел ознакомиться с вашим отчетом по Финнегану. Вам удалось добиться желаемого?

— Пожалуй, что нет, хотя я убежден, что мы возьмем верх. Церковь сильна на Финнегане. Когда мои попытки найти путь к согласию закончились безрезультатно, пришлось принимать более действенные меры. Нам удалось закрыть газету еретиков и их радиостанции. Наши друзья уверены, что обращение еретиков в суд ничем им не поможет.

— Так это блестящее достижение! — воскликнул архиепископ. — Вы одержали победу во славу нашего Господина и церкви.

— Не обошлось без мятежей, — добавил я. — Погибло не меньше сотни еретиков и дюжина наших людей. И я опасаюсь эскалации насилия. Наши священники подвергаются нападению, едва входят в город, где пустила корни ересь. Их лидеры рискуют жизнью, выходя за черту города. Я надеялся избежать ненависти и кровопролития.

— Достойно одобрения, но нереалистично. — Архиепископ Торгатон вновь мигнул, и я вспомнил, что у народа ка-Тан это движение век свидетельствовало о раздражении. — Иной раз не обойтись без крови мучеников, впрочем, и еретиков тоже. Ради спасения души можно отдать и жизнь.

— Несомненно, — торопливо согласился я.

Торгатон славился своими пространными лекциями, и перспектива выслушивать его битый час меня не Привлекала. В приемном покое человек попадал в экстремальные для себя условия, и мне не хотелось находиться в нем дольше, чем требовалось. Сочащиеся водой стены, влажный, горячий воздух, да еще запах прогорклого масла, свойственный катанцам. Жесткий воротник натирал шею. Под сутаной я весь вспотел, ноги совсем промокли, начал ныть желудок.

И я поспешил перевести разговор в деловое русло:

— Вы сказали, что эта новая ересь куда опаснее остальных, мой господин?

— Да.

— Где она зародилась?

— На Арионе, планете в трех неделях пути от Весса. Живут там только люди. Никак не могу понять, почему вас так легко совратить. Ка-танец, обретя веру, практически никогда не изменяет ей.

— Это известно каждому, — вежливо подтвердил я. Не став, правда, добавлять, сколь ничтожно число ка-танцев, почитавших Иисуса Христа.

Народ этот мало интересовался другими цивилизациями и путями их развития, и подавляющее большинство миллионов ка-танцев следовали своей древней религии. Торгатон Найн-Клариис Тун являл собой исключение из правила. Он был в числе первых новообращенных, когда два столетия назад папа Видас Пятидесятый постановил, что священниками могут быть и негуманоиды. Жили ка-танцы долго, так что не приходилось удивляться, что за двести лет благодаря своей несгибаемой вере Торгатон поднялся столь высоко в церковной иерархии, хотя общее число крещеных ка-танцев не доходило до тысячи. Каждая новая раздавленная ересь приближала Торгатона к красной шляпе кардинала. И, судя по всему, ждать оставалось два-три десятилетия.

— Наше влияние на Арионе невелико, — продолжал архиепископ. Руки его, четыре толстые култышки зелено-серого цвета, двигались в такт словам, рассекая воду, грязно-белые жгутики у дыхательного отверстия постоянно подрагивали. — Несколько священников, несколько церквей, немногочисленная паства. Еретики числом превосходят нас на этой планете. Я надеюсь на ваш тонкий ум, вашу проницательность. Обратите этот недостаток в нашу пользу. Ересь лежит там прямо на поверхности, и, полагаю, вы сразу найдете ее слабые места. Поможете заблудшим душам вернуться на путь истинный.

— Разумеется, помогу. А в чем суть этой ереси? Что я должен разоблачать?

Мой последний вопрос указывал, сколь некрепка моя собственная вера. Причиной тому были те же еретические течения. Их убеждения и догматы крутились в голове и мучили ночными кошмарами. Где уж тут провести четкую границу между своей верой и чужой? Кстати, тот самый эдикт, что позволил Торгатону надеть сутану, привел к тому, что с полдюжины миров вышло из-под крыла Нового Рима. И те, кто последовал по этой тропе, видели проявление самой отвратительной ереси и огромном инопланетянине, совершенно голом, не считая жесткого воротника на шее, плавающем передо мной в бассейне и олицетворяющем власть церкви. По числу верующих среди человечества христианская церковь прочно занимала первую строку. Каждый шестой человек был христианином. Но, кроме церкви истинной, насчитывалось еще семьсот христианских сект, в том числе почти такие же многочисленные, как Единственно истинная католическая межзвездная церковь Земли и тысячи миров. Даже Дарин XXI, при всем его могуществе, был только одним из семи, носивших титул Папы. Когда-то я не мог пожаловаться на недостаток веры, но слишком долго пришлось мне прожить среди еретиков и неверующих. И теперь даже молитвы не разгоняли мои сомнения. Поэтому я не испытал ужаса, только легкий интерес проснулся во мне, когда архиепископ поведал мне суть ереси Ариона.

— Они сделали святым Иуду Искариота.

Как старший рыцарь-инквизитор я имел собственный звездолет, который назвал «Истина Христова». До того, как попасть ко мне, он носил имя святого Фомы, но я счел это название не соответствующим кораблю, предназначение которого — бороться с ересью. На звездолете я был единственным пассажиром. Управлялся он экипажем из шести братьев и сестер ордена святого Христофора-путешественника. Капитаном была молодая женщина, которую я переманил с торгового судна. Поэтому все три недели полета от Весса до Ариона я смог посвятить изучению еретической Библии, экземпляром которой снабдил меня один из помощников архиепископа. Толстым, тяжелым фолиантом в кожаном переплете, с золотым обрезом, с красочными голографическими иллюстрациями. Великолепная работа, выполненная человеком, влюбленным в уже забытое искусство книгопечатания. Репродукции картин — оригиналы, как я понял, украшали стены собора святого Иуды на Арионе — впечатляли. Мастерством тамошние художники ничуть не уступали тамме-рвенцам и рохоллидейцам, расписавшим собор Святого Иоанна на Новом Риме.