Аркадий Стругацкий - К вопросу о циклотации

Аркадий Стругацкий,

Борис Стругацкий

К ВОПРОСУ О ЦИКЛОТАЦИИ

Я обрабатывал дневники за складным столиком. День был жаркий, и я сидел в ватных штанах и сапогах, но голый по пояс.

Этот человек вышел из-за палатки и остановился в нерешительности, поглядывая на меня исподлобья. Я не очень удивился, то есть не удивился его появлению. К нам иногда заходили гости: чабаны, молчаливые деликатные люди; туристы, измождённые, как солдаты на походе; местное начальство, верхами, на громадных лошадях. Но таких посетителей я ещё никогда здесь не видел. Он явно не был ни балкарцем, ни кабардинцем, ни карачаевцем, внешность у него была чисто русская, более того, сугубо городская: бледные щёки, модная причёска, хорошо вымытые руки. И одет он был странно — в отличный современный костюм и остроносые туфли. Это в ста километрах от ближайшего города, в мокрых горах, где дороги грязны и разбиты. Он не поздоровался. Он просто спросил:

— А вы что делаете?

Было такое впечатление, будто он только что задавал этот вопрос другим людям.

— Работаю, — ответил я немного растерянно. Я подумал, что он, может быть, приехал инспектировать нашу точку.

— Я понимаю, что вы работаете, — сказал он. — Я хотел спросить: над чем работаете? Чем занимаетесь?

— Над чем работаю?.. А в чём дело?

— Я просто так… — он огляделся. — Мне интересно… Вот палатки тут у вас… А это что такое?

— Это? Это телескоп. Называется ТЭМ-140.

— Тэм сто сорок… — повторил он тихо.

— Телескоп экспедиционный менисковый, — пояснил я. — Диаметр объектива — сто сорок миллиметров.

— Миллиметров… — он поднял брови. — Объектив.

Да кто он такой, в самом деле, подумал я. Чего ему надо? Я спросил:

— Вы не с базы?

— База… Нет, я не с базы… А почему он под чехлом?

— Чтобы солнце не раскаляло. Вы не турист?

Он замялся.

— Пожалуй, меня можно назвать туристом. А что вы с ним делаете?

— С кем? Ах, с телескопом?.. Ну что делают с телескопом? Мы наблюдаем.

— Что наблюдаете?

— Качество изображений.

— Качество… — он опять поднял брови. — Ну и что же?

— Слушайте… — начал я решительно и замялся. Я хотел объяснить ему, что занят и вообще не могу говорить на произвольные темы с незнакомым человеком, но мне вдруг стало неловко, было что-то детское в его вопросах, не похожее на праздное любопытство. Он глядел на меня испуганными круглыми глазами.

— Присаживайтесь, — сказал я. — Хотите чаю? Он помотал головой.

— Нет, я не хочу чаю. Но я сяду.

Он поднял с земли складной стул, нерешительно повертел его в руках, раскрыл и осторожно сел. Мы помолчали.

— Я вижу, вы не местный, — сказал я.

— Н-нет…

— Издалека?

— Из центра, — сказал он.

— Из центра? Из какого центра?

— Из центрального, — сказал он простодушно. — Я прибыл из города.

— Что же вы, по воздуху летели? — спросил я подозрительно.

— Н-нет… А что?

— Пешком? Слишком уж у вас чистые туфли.

— Как… чистые? — он покраснел и задвигал ногами. — Ну и что же, что чистые?

— Ну, знаете… — сказал я и вытянул свои ноги в сапогах. Сапоги имели довольно обычный для этих мест вид. — Вот полюбуйтесь.

— Ах, вы это имеете в виду? — сказал он, вдруг просияв. — Но у меня тоже так!

С этого момента всё и началось. Оказалось, что на нём тоже сапоги — огромные сапоги, заляпанные чёрной грязью. Я испытал что-то вроде удара, когда это увидел. Я подумал, что либо сплю сейчас, либо спал, когда он появился.

— Всё это не имеет значения, — сказал он успокоительно. — Я только хочу понять, что у вас к чему…

— Как вы это сделали? — спросил я, облизывая губы.

— Совершенно не имеет значения, — сказал он нетерпеливо. — Это лишь фокус.

— Вы что — фокусник?

— Да, я фокусник. Это фокус. Или, например, вот… — он вытянул ладонь, и на ней появилась монетка, затем он повернул ладонь, и монетка исчезла. — Всего лишь фокус, — повторил он.

— Очень интересно, — проговорил я. — Всегда мечтал побеседовать с фокусником.

Честно говоря, я уже тогда понимал, что он не фокусник, но уж так мы устроены, что стараемся всё необычное немедленно втиснуть в рамки привычных представлений. Век рационализма, ничего не поделаешь…

— А я мечтал побеседовать с учёным, — сказал он. — Ведь вы учёный?

— Д-да… Вернее, научный сотрудник.

— Это не одно и то же?

— Не всегда…

— Не всегда… Ну хорошо, пусть не всегда… А как вы стали учёным?

— Странный вопрос… Учился, читал, работал…

— Я неправильно спросил. Я хотел спросить — почему?

— Что?

— Ну чем вы занимаетесь? Кто вы?

— Астроном.

— Астроном… А зачем?

— Что — зачем? Зачем я астроном?

— Да.

— А зачем вы фокусник?

— Я… Я другое дело.

— Почему это вы — другое дело?

Он нетерпеливо заёрзал.

— Я хочу задать вам несколько вопросов, — сказал он. — Можно?

— Можно. Вы и так только и делаете, что задаёте вопросы, а я не могу понять, что вам нужно.

На лице его изобразились растерянность и досада, словно он был недоволен собой.

— Да, конечно… Я понимаю. Вы не сердитесь. Я никак не могу… В общем, так. Давайте, я начну так. Что вот это всё? — он обвёл рукой вокруг.

— О чём это вы?

— Вот это всё… Вы, палатки, телескоп.

— Это экспедиция, — сказал я. — Мы ищем место для установки нового большого телескопа.

— Зачем?

К таким вопросам я привык.

— Телескоп дорогой. Его надо поставить в таком месте, где хороша прозрачность, редко бывают облака, спокойная атмосфера. Чтобы каждую ночь можно было на нём наблюдать. Чтобы он окупил себя, понимаете? Чтобы не простаивал и давал хорошие снимки. — Он напряжённо слушал, приоткрыв рот. — Это то же самое, как если строят металлургический завод. На пустом месте его не строят. Сначала стараются разведать мощное месторождение, проверяют, надолго ли хватит запасов руды… Понимаете?

— Понимаю, — сказал он. — А зачем?

— Что — зачем?!

— Нет… это я так… давайте ещё что-нибудь про телескопы.

— Про телескоп я уже всё рассказал. Вот по всей стране разослали экспедиции. Мы наблюдаем звёзды, оцениваем в числах качество изображения. Набираем материал за много дней, а потом будем сравнивать, где он лучше, где хуже. В том месте, где изображения самые хорошие, где самый большой процент ясных ночей, там поставят большой телескоп.

Он слушал внимательно, но у меня было такое чувство, будто его интересует что-то совсем другое.