Наталия Никитайская - Экспонат

Наталия Никитайская

ЭКСПОНАТ

Рассказ

Приход деда Николая Никитича встревожил Марину Андреевну, заведующую отделом новых поступлений музея "Богатства Вселенной". За все время заведования Марина Андреевна только три раза принимала приношения из рук этого деда. Но каждое из приношений было памятно.

Проще всего обстояло дело с глазом-предсказателем. Во-первых, потому, что он казался совершенно немыслимым с точки зрения обычного человека, а именно немыслимое и представляло для музея бесспорный интерес, и во-вторых, глаз не только существовал вне человеческого тела, он еще и превосходил человеческий размерами. Глаз Марина Андреевна приняла сразу и даже выразила деду благодарность.

Вид этого самостоятельно существующего глаза был не особенно приятен, однако посетители постоянно толпились возле него, по преимуществу, правда, в первые дни.

Выяснилось, что и в столь мало склонное к мистике время находится немалое число людей, желающих сверхъестественным путем вызнать свое будущее. Но так как глаз безбожно врал — ничуть не меньше, чем гадалки прошлого, — то интерес к нему постепенно угас. Остались возле глаза только уборщица Зинаида, врач-наблюдатель да исследователи.

Потом Николай Никитич принес в музей валенок. Самый обыкновенный стоптанный деревенский валенок. Хотя валенки теперь были большой редкостью, к "богатствам Вселенной" они явно не имели отношения. Марина Андреевна посочувствовала деду, предложила попробовать — если ему уж так хочется видеть валенок в числе музейных экспонатов — пристроить его в музей "Прошлое землян", но предположила также, что и в этом музее его вряд ли примут: там уже имеется достаточное количество валенок куда лучшей сохранности.

Надо сказать, что Марина Андреевна была в тот день не в духе, валенок приняла за дурную шутку и речь свою произнесла довольно саркастически. Как уж отнесся дед Николай Никитич к сарказму, неизвестно, но возразил он решительно и непримиримо:

— Нет уж, Марина Андреевна, придется вам этим валеночком заняться. Я его не у бабки Зинаиды на печке откопал, а выловил в открытом космосе. Так что уж не обессудьте.

Первая же экспертиза показала, что валенок не что иное, как погибшая колония несуществующих на Земле волосообразных. И дорого бы дали многие ученые, чтобы обнаружить такую же колонию: живую или мертвую — лишь бы там, где она обитает. Но пока не обнаружили.

За валенком последовало колесо. Опять-таки на вид простое деревянное колесо от телеги. Но Марина Андреевна знала уже, что внешнее впечатление бывает обманчиво, и поэтому с выводами не торопилась. И правильно сделала, ибо колесо это вызвало настоящую бурю на планете. Вряд ли был хоть один человек в мире, который не слушал бы тогда рассказ деда о том, где, когда и при каких обстоятельствах он обнаружил колесо. Деда закидали вопросами. С ответами деду помогали эксперты.

Интерес к колесу объяснялся просто; оказалось, что сработано оно из сверхпрочного материала, которого нет на Земле и на известных землянам планетах. Логично было предположить, что дед обнаружил первый след схожей с земной цивилизации. Решено было попытаться найти и саму цивилизацию. Определили район поиска, отправили туда две экспедиции. Ни одна еще не дала положительных результатов: и кто знает, даст ли когда-нибудь. По предположению Марины Андреевны, колесо могло потеряться и далеко от дома. Она так и представляла себе: катится телега по Млечному Пути, по дороге происходит поломка, колесо заменяют, негодное выбрасывают. Все очень просто.

Таким образом, суммируя опыт общения с дедом Николаем Никитичем, Марина Андреевна пришла к выводу, что любая находка деда всегда уникальна и — что самое главное — непременно имеет свое подобие на Земле, хотя бы по внешнему виду. Сделать этот вывод было легко, но между тем отношение к самому деду у Марины Андреевны складывалось сложное.

Каким был дед?

Дед был прочным, основательным транспортником космоса. Он знал свое дело и относился к нему, как его предки относились к землепашеству или мореходству: то есть просто. Послушать, как дед рассказывает о своих полетах, так подумаешь, что он не из космоса вернулся, а из ближайшего леса. Марине Андреевне нравилось слушать деда. И сам дед ей нравился. Но было в нем что-то, что заставляло Марину Андреевну при его появлении настораживаться и вообще впадать в подозрительность. В нем было мальчишество. И когда он нацеливал на Марину Андреевну большие голубые глаза, полные доверчивости и наивности, ей казалось, что доверчивость и наивность что-то собой прикрывают: какой-то подвох.

Именно поэтому сейчас, увидев деда на пороге своего кабинета, Марина Андреевна насторожилась.

— Добрый день, Марина Андреевна, — сказал дед. — Вот я и снова к вам.

Марина Андреевна улыбнулась и ответила:

— Здравствуйте, Николай Никитич. Что-нибудь новенькое?

— И да, и нет, — виновато разведя руками, ответил дед.

"Хорошее начало", — с издевкой подумала Марина Андреевна, но вслух произнесла:

— Ну, показывайте. Что там у вас? — про себя Марина Андреевна решила, что не удивится ничему, даже если это будет вещь, которой Марина Андреевна пользуется ежедневно.

Осторожно опустив на пол огромный рюкзак, дед принялся вынимать из него объемистую корзину. И при этом он говорил:

— Сначала я думал, он наш, поэтому за ним и гонялся. А потом понял, но было поздно.

Марина Андреевна не столько слушала деда, сколько следила за его действиями.

Дед достал корзину и аккуратно поставил ее на пол. В корзине сидел мальчик.

У Марины Андреевны оборвалось сердце, когда она увидела этого мальчика, его небесно-голубые глаза.

— Это его вы принесли в музей?! — гневно спросила она у деда, делая ударение на слове "его".

— А куда же его нести? Мне и в космопорту сказали: "Неси в музей. Там он будет в надежных руках". Да и сам уже так решил. — Дед тяжело вздохнул и добавил: — Нашел вот, на свою голову…

Дед взял мальчика на руки и опустился с ним на стул.

Мальчику было лет пять. Кроме набедренной повязки, на нем ничего не было.

— Пробовал надеть на него нашу одежду — холодно ведь. Мерзнет, а одежду скидывает, не привык. Вот и пришлось ему рюкзак оборудовать: утеплил, а в порту еще вот и корзину дали. Как нора. Ему, видно, привычнее.

— Кто это? — спросила Марина Андреевна. Она постаралась взять себя в руки.

— Я думаю: существо, — коротко ответил дед, и было видно, что он много раздумывал над этим вопросом.