Виктор Пелевин - Оружие возмездия

Пелевин Виктор

Оружие возмездия

Виктор Пелевин

Оружие возмездия

Ближе к концу второй мировой войны, когда даже тем из членов НСДАП, кто контролировал свои мысли со спокойным автоматизмом Марлен Дитрих, подправляющей макияж, когда даже тем из них, кто вообще обходился без мыслей, полностью сливая свое сознание с коллективным разумом партии,- словом, когда даже самым тупым и безмозглым партийцам стали приходить в голову неприятные догадки о перспективах дальнейшего развития событий, германская пропаганда глухо и загадочно заговорила о новом оружии, разрабатываемом и почти уже созданном инженерами Рейха.

Делалось это сперва исподволь. Например "Фолькишер Беобахтер" печатала в рубрике "Ты и Фатерлянд" материал о каком-то ученом, потерявшем на Восточном фронте все, кроме правой руки, но вставшем на протезы и продолжающем одной рукой ковать победу "где-то у суровых балтийских волн", как поэтично зашифровывалось местоположение секретной лабoратории, о которой шла речь; статья кончалась как бы вынужденным умолчанием о том, что же именно кует однорукий патриот. Или, например, киножурнал "Дойче Руденштау" показывал коптящие обломки английских бомбардировщиков, летевших, как сообщалось, "к одному из расположенных на побережье научных институтов, занятых чрезвычайно важной работой"; в конце сюжета, когда уже вступала бодрая музыка, диктор скороговоркой добавлял, что немцы могут быть спокойны - научный мозг нации, занятый созданием небывалого доселе оружия, защищен надежно.

Через некоторое время появился сам термин - "оружие возмездия". Уже из самого факта употребления слова "возмездие" видно, что росшая в стране паника затронула и аппарат пропаганды, который начинал давать сбои - ведь возмездие предполагает в качестве повода успешные вражеские действия, а все военные операции союзников официально объявлялись неуспешными, обеспечившими новые позиции ценой невероятных жертв. Но, может быть, это было не сбоем, а тем кусочком эмоциональной правды, которым любой опытный пропагандист сдабривает свое вранье, создавая у слушателя чувство, что к нему обращается человек, пусть и стоящий на официальных позициях, но по-своему честный и совестливый. Как бы там ни было, но слова "оружие возмездия" одинаково доходили и до сердца матери, потерявшей сыновей где-то с Северной Африке, и до работника партийного аппарата, предчувствующего скорую ликвидацию своей должности, и до паренька из "Гитлерюгенда", ничего не понимающего в развитии событий, но по-детски любящего оружие и тайны. Поэтому неудивительно, что это словосочетание стало в скором времени так же популярно в летящей на встречу гибели стране, как, скажем, слова "Новый курс" в послекризисной Америке. Без всякого преувеличения можно сказать, что мысль об этом загадочном оружии захватила умы; даже скептики, иронически переглядывавшиеся при каждой новой радиосводке с театра военных действий, даже надежно замаскированные евреи, тихо качавшие головами при очередном безумном радиопризыве Геббельса,- даже они, совершенно забыв о своем подлинном отношении к режиму, пускались в бредовые разговоры о природе оружия возмездия и предполагаемом месте и времени его применения.

Сначала прошел слух, что это какая-то особая, небывалой силы бомба. Эта мысль увлекала в основном малышню и подростков - известно много детских рисунков того времени, на которых изображен взрыв, какой обычно рисуют дети,- черно-красный куст с волнистой опушкой, только очень-очень большой, и в углу листа - маленький зеленый самолетик с крестами на фюзеляже. (Удивительная однотипность этих рисунков показывает, что делом воспитания нового поколения в Германии занимались настоящие профессионалы.) Другой распространенной версией была следующая: оружие возмездия представляет собой реактивные снаряды гигантских размеров, способные самостоятельно наводиться на выбранную цель. (Некоторые утверждали, что ими управляют пилоты, отобранные из подлежащего уничтожению человеческого материала, со вживленными в мозг специальными электродами.) Говорили, кроме того, о лучах смерти, о газе, который поражает всех, кроме преданных партии и лично Адольфу Гитлеру (это, видимо, было чьей-то шуткой), о голубях с зажигательнымо бомбами, о смертельных радиоволнах и так далее.

Интерес здесь вызывает прежде всего позиция правоохранительных органов и министерства пропаганды. Гестапо, которое вполне могло стереть человека в пыль за невыход на добровольные сверхурочные работы по случаю дня рождения фюрера или его овчарки, которое вполне могло отправить в концлагерь за найденный в уборной клочок газеты с портером Риббентропа, никак не реагировало на доносы по поводу слишком вольных рассуждений об оружии возмездия. Наоборот, после того как исчезло несколько десятков доносчиков, стало ясно, что такие разговоры негласно поощряются властями; патриоты сориентировались и стали доносить на нежелавших участвовать в обсуждении этой темы - и оклеветанный исчезал в течение трех дней.

Что касается официальной пропаганды, то она вела себя просто непостижимо. Oружие возмездия упоминалось буквально в каждой передовой; о нем пел берлинский хор мальчиков; защищая его тайну, слагали льняные полубоксы и польки киногерои из фильмов, которые Лени Рифтеншталь так и не успела доснять,- но прямо никак не объяснялось, что это за оружие. Ведомство Геббельса предпочитало использовать метафоры и аллегории, что вообще-то было для него характерно всегда, но только в качестве побочного приема,- а здесь ничего, кроме поэтических сравнений, не приводилось вообще, и пережидающий очередной налет обыватель, развернув в бомбоубежище газету, узнавал, что недалек тот день, когда, "подобно копью Вотана, оружие возмездия поразит врага в самое сердце"; прочитав это сообщение, он, по характерной для жителей фашисткой Германии привычке вычитывать все самое главное между строк, решал, что, должно быть, прав был давешний кондуктор в трамвае, говоривший о снарядах невероятной мощи и дальности действия. Но, когда на следующий день на совещании ячейки НСДАП зачитывалась, среди прочего, информация о том, что "меч Зигфрида уже занесен над потомками азиатских орд", он решал, что оружие возмездия, без всякого сомнения, - бомба. Когда же в вечерней радиопередаче сообщалось, что "огнеглазые Валькирии Рейха вот-вот обрушат на агрессора свое священное безумие", он начинал склоняться к мысли, что это все же лучи или психический газ.

Когда немецкие "Фау-2" стали падать на Лондон, выяснилось, что оружие возмездия - при том, что "Фау" есть первая буква слова "Фергельтунгсваффе", то есть "оружие возмездия",- это все-таки не ракеты, потому что сообщения о ракетных обстрелах печатались рядом с обычным набором поэтических образов, посвященных последней надежде Германии. Когда с берлинских аэродромов взлетали в небо первые реактивные "мессершмитты", стало ясно, что оружие возмездия - не реактивная авиация, потому что в одной из радиопередач новый истребитель был уподоблен верному ворону фюрера, высматривающему хищным взглядом место для будущего пира ярости. На смену отпавшим версиям приходили новые - так, некий районный фюрер объявил построенному для напутствия батальону фаустников, что оружие возмездия - это 14,9 миллиона зараженных чумой крыс, которые в специальных контейнерах обрушатся на Москву, Нью-Йорк, Лондон и Иерусалим. Учитывая, что все районные фюреры фашистской Германии были людьми удивительно тупыми, трусливыми, подлыми и неспособными даже к простейшим умственным комбинациям - все это и служило негласным условием их выдвижения на должность,- можно предположить, что слухи о характере действия оружия возмездия распространялись централизованно; придумать такое (особенно цифру 14,9) сам районный руководитель не смог бы ни за что, а повторять в официальном сообщении болтовню парикмахера или шофера он никогда не решился бы.