Станислав Лем - Гигамеш

Лем Станислав

'Гигамеш'

Станислав Лем

"Гигамеш"

Patrick Hannahan "GIGAMESH" (Trans world Publishers - London)

Вот романист, который позавидовал лаврам Джойса. Автор "Улисса" всю "Одиссею" уместил в одном-единственном дублинском дне, фоном La belle epoque [прекрасной эпохи (фр.), то есть кануна первой мировой войны] сделал адский дворец Цирцеи, сплел для торгового агента Блума петлю из трусиков Герты Мак-Дауэлл, лавиной в четыреста тысяч слов обрушился на викторианство, изничтожив его всеми стилями, какими только располагало перо, от потока сознания до следственного протокола. Разве не было уже это кульминацией жанра романа, а заодно - пышным его погребением в семейном склепе искусств (в "Улиссе" немало и музыки)? Как видно, нет; как видно, сам Джойс думал иначе, коль скоро решил идти дальше и написать книгу, которая не только сфокусировала бы всю культуру на _одном_ языке, но стала бы _всеязыковым_ фокусом, спустилась до самого фундамента вавилонской башни. Мы не намерены ни подтверждать, ни отрицать великолепия "Улисса" и "Поминок по Финнегану", своею двойною дерзостью аппроксимирующих бесконечность. Одинокая рецензия ничего не прибавит к Гималаям почестей и проклятий, придавившим оба эти романа. Ясно одно: Патрик Ханнахан, соотечественник Джойса, никогда бы не написал своего "Гигамеша", если б не великий пример, воспринятый им как вызов.

Казалось бы, этот замысел заведомо обречен на неудачу. Создавать второго "Улисса" бессмысленно, второго "Финнегана" - тоже. На вершинах искусства в зачет идут только свершения первопроходцев, подобно тому как в истории альпинизма - лишь первое восхождение по непокоренной стене.

Ханнахан, весьма снисходительный к "Поминкам по Финнегану", "Улисса" ставит невысоко. "Что за мысль, - говорит он, - запихнуть, под видом Ирландии, европейский девятнадцатый век в замшелый саркофаг "Одиссеи"! Оригинал Гомера - сам сомнительного качества. Это античный комикс, который воспевает супермена Улисса и имеет свой хеппи-энд. Ex ungue leonem [по когтям (узнают) льва (лат.)]: по выбору образца узнается калибр писателя. Ведь "Одиссея" - плагиат "Гильгамеша", переиначенного на потребу греческой публике. То, что в вавилонском эпосе было трагедией борьбы, увенчанной поражением, греки переделали в живописную авантюрную поездку по Средиземному морю. "Navigare necesse est", "жизнь - это странствие" - тоже мне, великие житейские мудрости. "Одиссея" - плагиат самого худшего разбора, ибо сводит на нет все величие подвига Гильгамеша".

Надо признать, что в "Гильгамеше", как учит шумерология, и впрямь содержатся мотивы, которыми воспользовался Гомер, например, мотив Одиссея, Цирцеи или Харона, и что это едва ли не самая старая версия трагической онтологии; ее герой, говоря словами Райнера Марии Рильке, сказанными тридцать шесть столетий спустя, "Ждет, чтобы высшее начало Его все чаще побеждало, Чтобы расти ему в ответ". Человеческая судьба как борьба, неизбежно ведущая к поражению, - таков конечный смысл "Гильгамеша".

Вот почему Патрик Ханнахан именно на основе вавилонского эпоса развернул свое эпическое полотно, весьма своеобразное, заметим, поскольку действие "Гигамеша" крайне ограничено во времени и пространстве. Закоренелый гангстер, наемный убийца, американский солдат времен последней мировой войны, G.I.J.Maesh (т.е. "Джи Ай Джо" - Governement Issue Joe, или "Джо в государственном издании", как называли рядовых американской армии), изобличенный в своих преступлениях благодаря доносу некоего Н.Кидди, приговорен военным трибуналом к повешению в городишке округа Норфолк, где расположена его часть. Романное время длится 36 минут - именно столько нужно, чтобы доставить смертника из тюрьмы к месту исполнения приговора. В финале возникает образ петли: чернея на фоне ясного неба, она обвивает шею спокойно стоящего Меша. Он-то и есть Гильгамеш, герой-полубог вавилонского эпоса, а отправивший его на виселицу старый приятель Н.Кидди - не кто иной, как ближайший соратник Гильгамеша, Энкиду, сотворенный богами ему на погибель. При таком изложении бросается в глаза сходство творческих принципов "Улисса" и "Гигамеша". Справедливость требует подчеркнуть различия. Сделать это тем легче, что Ханнахан - в отличие от Джойса! снабдил свою книгу "Истолкованием", которое вдвое толще самого романа (если быть точным: в "Гигамеше" 395 страниц, в "Истолковании" - 847). О методе Ханнахана мы можем судить уже по первому семидесятистраничному разделу "Истолкования", где объясняется, какое богатство ассоциаций таится в одном-единственном слове, а именно в заголовке. "Гигамеш", во-первых, прямо указывает "на "Гильгамеша", то есть на свой мифический прообраз, как и у Джойса - ведь его "Улисс" отсылает к античности прежде, чем мы успеваем прочесть первое слово повествования. Пропуск буквы "Л" в заглавии отнюдь не случаен; "Л" - это Люцифер, Lucipherus, Князь Тьмы, присутствующий в романе, однако открыто не появляющийся. А следовательно, буква "Л" так относится к заглавию "Гигамеш", как Люцифер - к романным событиям: присутствует, но _незримо_. Отсылая нас к Логосу, "Л" указывает на Начало (Божественное Творящее Слово); отсылая к Лаокоону - на Конец (ведь конец Лаокоону пришел из-за змей: он был _удушен_, как будет удушен - посредством странгуляции - герой "Гигамеша"), "Л" содержит в себе еще 97 отсылок, но мы не можем перечислить их здесь.

Далее: "Гигамеш" - это "A GIGAntic MESS" - сумбур, беда, постигшая героя, - он ведь приговорен к повешению. С именем героя перекликаются также: "gig" - гичка (Меш топил свои жертвы в шлюпке, перед тем облив их цементом); "GIGgle" - адский хохот - отсылка (N_1) к музыкальному лейтмотиву сошествия во ад согласно "Klage Dr.Fausti" ["Жалоба доктора Фаустуса" (нем.)]; ниже мы еще скажем об этом. ГИГА - это: а) итальянское giga - скрипка (снова намек на музыкальный подтекст эпоса); b) в слове ГИГАВАТТЫ "ГИГА" означает миллиарды единиц мощности, в нашем случае мощности Зла, т.е. технической цивилизации. "Geegh" - это древнекельтское "прочь" или "вон". От итальянского "giga" через французское "gigue" приходим к "geigen" (жаргонное обозначение копуляции по-немецки). Дальнейшую этимологическую интерпретацию приходится опустить за недостатком места. Другое членение заголовка: "Gi-GAME-Sh" - подчеркивает иные аспекты произведения: "Game" - игра, но также охота (на человека; здесь - на Меша). Это не все; смолоду Меш выступал в роли жиголо (GIGolo); "Ame" ("Amme") на древненемецком означает "кормилица"; в свою очередь "MESH" - это сеть: например, та, в которую Гефест поймал свою божественную супругу вместе с любовником, то есть силки, верша, КАПКАН (петля); кроме того, система зубчатых колес ("synchroMESH" - коробка передач).

Особый раздел посвящен заглавию, прочитанному наоборот, - поскольку по дороге на виселицу Меш мысленно возвращается _назад_, пробуя отыскать в своей памяти такое чудовищное злодеяние, которое _искупило_ бы казнь. В его уме, таким образом, идет игра (game!) за самую высшую ставку: если он вспомнит поступок _бесконечно_ омерзительный, то уравновесит _бесконечную_ Жертву божественного Искупления, т.е. станет Антиискупителем. Это - в метафизическом плане; разумеется, сознанию Меша чужда подобная антитеология, просто он ищет - в психологическом плане - нечто столь ужасающее, что позволило бы ему остаться невозмутимым при виде петли. Выходит, G.I.J.Maesh - это Гильгамеш, который в момент поражения достигает _отрицательного_ совершенства; перед нами абсолютная обратная симметрия по отношению к вавилонскому герою.