Игорь Волознев - Дарт и агенты Рассадура

Волознев Игорь Валентинович

Дарт и агенты Рассадура

Глава 1. Срочное задание

Летнее солнечное утро плавно перетекало в день, обещавший, как всегда в эту пору года, быть жарким. Дарт в чёрно-жёлтом мундире офицера космической полиции и в тёмных очках, которые после своего последнего возвращения на Карриор носил постоянно, не спеша шёл по широким проспектам Эллеруэйна, направляясь в Главное Управление космической полиции. От дома Дарта до Управления было рукой подать, и комиссар, как обычно, шёл туда пешком, отказавшись от услуг воздушного такси.

За пять с лишним лет, что он отсутствовал, его родной город внешне как будто не изменился. Те же разноцветные здания с большими сверкающими на солнце окнами; в небе — стаи флайеров и аэромобилей; вдоль проспектов — вереницы деревьев, пестреющие цветами газоны и небольшие водоёмы с низкими мраморными парапетами. Никуда не делась и знаменитая на всю Межгалактическую Конфедерацию эллеруэйнская уличная толпа. На Карриор всегда приезжало множество туристов и иммигрантов с ближних и дальних пределов космоса; они-то, эти приезжие, и были главной достопримечательностью карриорской столицы, придавая ей пестроту и экзотичность. Кого только не встретишь на её идеально ровных тротуарах! Дарт, идя, узнавал худых и высоких, под пять метров ростом, жителей Реккода; мохнатых маленьких стессиан; трёхглазых лектов; шестируких, покрытых чешуёй андагарров. В потоке прохожих он взглядом профессионального космолётчика отмечал жителей Гергрума, Сифакса, Уммы, Абалона — планет, где ему доводилось бывать. Больше всего было "серых" — так называлась одна из самых распространённых в космосе гуманоидных рас. Это были невысокие худощавые люди с зеленовато-серой кожей, внешне похожие на людей земного типа, но с непропорционально большой голой головой и огромными чёрными выпуклыми глазами. "Серые", в отличие от подавляющего большинства гуманоидов других видов, не пользовались на Карриоре индивидуальной силовой защитой — атмосфера планеты была им не опасна. Зато тела практически всех остальных инопланетных гостей обволакивала светящаяся силовая оболочка — едва заметная на ярком карриорском солнце. Некоторые пользовались подвижными платформами на колёсах — передвигаться по земле своим ходом им было затруднительно. Мимо Дарта проехали механические тележки с бесформенными тушами каких-то существ, прибывших с неизвестной ему планеты; они оживлённо переговаривались между собой посредством мелькания световых пятен на коже. Мохнатый гуманоид с перепончатыми крыльями-руками шёл, подпрыгивая, каждым шагом одолевая не менее пяти метров. Ползли с деловым видом многоножки размером с доброго крокодила; временами они приподнимали переднюю часть туловища, оглядывались и звонким голосом обращались к прохожим на галактическом эсперанто. Многоножки спрашивали, как пройти в Центр иммиграции и натурализации.

И всё это разнообразие гуманоидных форм деловито сновало, спешило и неслось куда-то. Эллеруэйн жил своей обычной, немного бестолковой жизнью, как будто и не было никакой войны. И всё же намётанный глаз Дарта подмечал перемены. Прежде всего это касалось именно уличной толпы. В Эллеруэйне и прежде было много уроженцев других миров, но такого их количества, как сейчас, не бывало никогда. На Карриор под угрозой рассадурского нашествия мигрировали десятки тысяч гуманоидов. В прежние годы эллеруэйнская толпа состояла в основном из инопланетных туристов, прибывших сюда только для того, чтобы поглазеть друг на друга. То была праздная, любопытная, оживлённая толпа. Теперь же в людском потоке было разлито какое-то напряжение. Иммигрантов, озабоченных своими житейскими проблемами, было гораздо больше, чем беспечных путешественников. А ещё в уличной толпе значительно увеличилось число полицейских и военных. Чем ближе Дарт подходил к Управлению, тем больше ему попадалось людей в таких же, как на нём, чёрно-жёлтых мундирах.

Белоснежное тридцатиэтажное здание Управления было одним из самых высоких и внушительных в городе. Вокруг него сновало множество флайеров. Эти летательные аппараты, способные развивать высокую скорость и даже совершать короткие полёты в космическом пространстве, садились на крышу Управления или на специальные выступы на его стенах. Из-за этих выступов, служивших посадочными площадками и ангарами, здание имело несколько причудливый вид, походя отчасти на кактус. В необъятном, залитом светом холле первого этажа Дарт на каждом шагу встречал знакомых и дружески здоровался с ними. Многие уже знали о чудесных событиях, происшедших с ним, но, со свойственным карриорцам тактом, не решались первыми заговорить с ним об этом, а сам Дарт не желал затрагивать эту тему. Когда он шёл, на него было обращено множество глаз. Его рассматривали, стараясь найти в его облике нечто необычайное, сверхчеловеческое, и разочаровывались: Дарт ничем не отличался от рядового карриорца, даже синеватый оттенок его кожи не выделял его среди других звездолётчиков. Конечно, такой оттенок был необычен для уроженцев Карриора; они, как и их предки — выходцы с Земли, имели кожу розоватого, золотисто-смуглого или тёмно-оливкового цвета. Но по возвращении со звёзд многие могли похвалиться каким-нибудь экзотическим загаром: лиловым, зелёным, синим, оранжевым, голубым — в зависимости от цвета звезды, в лучах которой жарились. И не он один носил тёмные очки. Вот если бы он их снял, то, пожалуй, и правда, его вид был бы несколько необычен: глаза комиссара были того же цвета, что и остальное тело, отчего он мог показаться незрячим, а его лицо — маской, как будто всё оно, включая глаза, было обтянуто какой-то плёнкой.

Генерал Ленделерф ждал его в своём кабинете на двадцать девятом этаже. Когда Дарт вошёл, он закончил разговор по видеофону, поднялся из-за массивного, заставленного разнокалиберными экранами письменного стола и, широко улыбаясь, направился навстречу комиссару.

— Наслышан о ваших похождениях, дорогой Гиххем, наслышан, — он протянул руку. — Ни за что бы не поверил, но факты, как говорится, налицо!

Они обменялись рукопожатием. Рука у генерала была твёрдая, прохладная, явно искусственная. Наверняка искусственным был и лысый череп, и глазные яблоки, да и многое другое.

Ленделерфу было уже далеко за двести (если не за триста), то есть он был в таком возрасте, когда карриорцы нуждаются в замене своих природных органов и конечностей на искусственные. Разумеется, в искусственных конечностях нуждались и более молодые, например, попавшие в переделки звездолётчики, военные, участвовавшие в боевых действиях, да и мало ли кто ещё, но к Ленделерфу всё это не относилось. Как было известно Дарту, генерал всю свою жизнь просидел в кабинетах Управления, а значит, конечности ему меняли по причине естественного старения его организма.