Второй спутник - Эдмонд Мур Гамильтон

Эдмонд Гамильтон

Второй спутник

The Second Satellite 1930

Норман и Хакетт, неуклюжие в своих толстых лётных комбинезонах, казалось, заполнили собой весь маленький кабинет. Хардинг, руководитель полетов, сидел на другом конце комнаты и пристально смотрел на них. Два самолета, взлетевшие в лучах рассвета с лётного поля, ревя моторами, пронеслись над зданием.

Когда шум стих, Хардинг заговорил:

— Я не знаю, кто из вас двоих более сумасшедший, — сказал он. — Ты, Норман, придумавший такую дурацкую авантюру, или ты, Хакетт, решивший отправиться вместе с ним.

Хакетт ухмыльнулся, а длинное, худощавое лицо Нормана осталось серьезным.

— Без сомнения, все это звучит слегка безумно, — сказал он, — но я убежден в своей правоте.

Руководитель полетов покачал головой.

— Норман, тебе следовало бы романы писать, а не летать. Второй спутник — и Феллоуз с остальными на нём… да что за чёрт!

— Какая еще теория может объяснить их исчезновение? — спокойно спросил Норман. — Вы знаете, что с тех пор, как появились новые самолеты X-типа, сотни летчиков по всей Земле пытались установить на них рекорды высоты. Двадцать пять миль… тридцать… тридцать пять… рекорды бьются каждый день. Но из сотен летчиков, поднимавшихся на такие огромные высоты, четверо так и не вернулись. Их больше никто не видел!

— Один исчез над северной Швецией, второй над Австралией, третий над Нижней Калифорнией, а четвёртый, Феллоуз, прямо здесь, над Лонг-Айлендом. Вы видели глобус, на котором я отметил эти четыре точки, и вы могли заметить, что, если их соединить линией, они образуют идеальный круг вокруг Земли. Единственное объяснение заключается в том, что четверо летчиков, достигнув высоты сорока миль, были захвачены каким-то телом, движущимся вокруг Земли по круговой орбите, какой-то неизвестной луной, вращающейся вокруг Земли внутри ее атмосферы, вторым спутником Земли, о существовании которого до сих пор никто не подозревал!

Хардинг вновь покачал головой.

— Норман, твоя теория была бы верна, если бы не тот очевидный факт, что ни один подобный спутник никогда не был замечен.

— Вы сможете увидеть пулю, пролетающую мимо вас? — возразил Норман. — Два самолета в Швеции и Нижней Калифорнии исчезли с разницей в три часа на противоположных концах Земли. Это означает, что этот второй спутник, как я подсчитал, совершает оборот вокруг Земли каждые шесть часов, и значит, двигаясь с такой ужасающей скоростью, он будет виден с поверхности Земли не более, чем летящая винтовочная пуля.

— Двигаясь через земную атмосферу с такой скоростью, можно было бы ожидать, что он сгорит от трения о воздух. Но нет — этого не происходит, потому что собственная сила притяжения спутника собрала вокруг него достаточно воздуха, чтобы образовать плотную крошечную атмосферу, обволакивающую и защищающую его, пока он мчится сквозь верхние слои земного воздуха. Нет, Хардинг, я уверен, что этот второй спутник существует — и столь же уверен, что именно он виновен в исчезновении тех четырёх лётчиков.

— И теперь вы с Хакеттом, — задумчиво произнёс Хардинг, — рассчитали момент, когда он будет проходить над нами, и собираетесь подняться на самолёте Х-типа чтобы его обнаружить.

— Обнаружить? — переспросил Хакетт. — Мы не собираемся подниматься на сорок миль только для того, чтобы взглянуть на эту чертову штуку — мы собираемся попробовать сесть на нее!

— Вы, конечно, с ума сошли! — взорвался руководитель полетов. — Если Феллоуз и остальные были захвачены этой штукой и не смогли вернуться, то, ради всего святого, зачем вам-то двоим… — Он внезапно осёкся. — О, кажется, я понимаю, — неловко добавил он. — Феллоуз был вашим приятелем, не так ли?

— Лучший из всех, кто когда-либо выходил на поврежденном «Ньюпоре» против трех «Фоккеров», чтобы вытащить нас из пекла, — тихо сказал Норман. — И если бы пропали мы с Хакеттом, он обшарил бы всё небо, ища нас — он же чёртов псих! Что ж, и мы не собираемся его подводить.

— Понимаю, — повторил Хардинг. Потом добавил: — Ладно, вот идет ваш механик, Норман, значит ваш самолёт, должно быть, готов. Пойду-ка я с вами. Это же настоящее событие — видеть, как два Колумба отправляются к другому миру.

Серый рассвет над лётным полем постепенно начал окрашиваться в бледно-розовые тона, когда все трое направились к месту, где стоял длинный X-тип, его странно изогнутые крылья, закрытая кабина и плоский, похожий на веер хвост тускло поблескивали в утреннем свете. Мотор самолета уже вовсю ревел, а пузатые колеса с трудом удерживались упорами. В своих громоздких костюмах Норман и Хакетт в неверном утреннем свете казались окружающим двумя огромными обезьяноподобными фигурами.

— Что ж, желаю удачи, — сказал им Хардинг. — Вы знаете, я за вас очень переживаю, но, полагаю, вам бесполезно напоминать о предосторожности?

— Кажется, я где-то слышал это слово, — усмехнулся Хакетт, пожимая вместе с Норманом руку руководителю полётов.

— Все это — чистейшая авантюра, — сказал Норман начальнику. — И если мы не вернёмся в разумные сроки… ну, тогда вы поймёте, что наша теория была верна. А уж рассказывать об этом миру или нет — решайте сами.

— Ради вашего же блага, я надеюсь, что вы глубоко заблуждаетесь, — улыбнулся начальник. — Я много раз говорил вам, чтобы вы «убирались с Земли», но, признаться, никогда не думал, что вы воспримете это буквально.

Хардинг отступил назад только тогда, когда два лётчика с трудом забрались в тесную кабину. Норман взялся за штурвал, дверца захлопнулась, и в тот миг, когда из-под колёс были выдернуты клинья упоров, а двигатель взревел ещё громче, длинный самолёт круто взмыл с поля, уходя под головокружительным углом в рассветное небо. Хакетт махнул пухлой рукой в сторону стремительно уменьшающихся фигурок людей на оставшемся внизу лётном поле, затем отвернулся от иллюминатора, чтобы, как и его напарник, посмотреть вперед.

Самолет летел по узкой восходящей спирали вверх, под таким углом, на который не был способен ни один другой аппарат, кроме Х-типа. Глаза Нормана неотрывно следили за приборами, пока они набирали высоту, а его уши неосознанно прислушивались к звукам работающего мотора. Земля быстро уходила вниз и по мере подъёма превращалась в огромную серую вогнутую чашу.

К тому времени, когда была достигнута пятимильная высота, поверхность Земли окончательно изменилась с вогнутой на выпуклую. Самолёт теперь набирал высоту по более широкой спирали, но поднимался так же уверенно и ровно,