Зазеркалье. Записки психиатра - Наталия Юрьевна Вико

– О, пардон, мадам! Мне, право, неловко. Я, кажется, прервал ваши мысли, а что может быть хуже? Вы, если не ошибаюсь… – Он замялся.

«Так, – подумала Александра. – Похоже, мсье ко мне клеится. Прямо на улице. Точнее, в храме. А мне это надо?»

– Вы, кажется, русская? – Незнакомец смотрел приветливо.

– Русская! – Она вскинула голову и взглянула надменно, как человек за спиной которого стоят Пушкин, Достоевский, Толстой, первый космонавт Юрий Гагарин, балет Большого Театра, несметные запасы нефти и газа и патриотка-мама.

– Вы ведь вчера давали интервью французскому телевидению? – чуть помедлив, неожиданно продолжил незнакомец уже по-русски, слегка картавя. Заметив удивление в ее глазах, торопливо добавил:

– Мне понравилось. Очень! Такие интересные наблюдения! Вы выступали на конферен-тсии с докладом, да?

– Да, – кивнула она. – А вы тоже психиатр?

– О нет, что вы! – засмеялся он, откидывая прядь волос со лба. – По образованию я архитектор, – забавно поставил ударение на последний слог, – но сейчас, – задумался с полуулыбкой, подбирая определение, – сейчас я скорее пластический хирург… по камню, – посмотрел со смешинкой в глазах, явно ожидая реакцию.

– Я поняла, – улыбнулась она. – Вы камнетес! Отличная профессия! – сказала так, будто одобрительно похлопала его по плечу.

– Скорее maçon, – скромно произнес он последнее слово по-французски.

«Какая интересная игра слов, – подумала Александра. – Хотя если бы он действительно был масоном, то никогда бы в этом не признался, тем более незнакомой женщине».

– Который отсекает все лишнее? – Она весело взглянула на незнакомца.

Тот радостно закивал, разглядывая ее уже с нескрываемым интересом.

– А-а, так вы не каменщик, а скульптор! – изобразила она простодушное удивление.

– Да, мадам, – незнакомец расплылся в улыбке.

«Скульптор – опасная профессия, – подумала она. – Для женщин».

Сразу вспомнила одного своего приятеля. Славку. Известного московского скульптора. Тот лепил только тех женщин, которых хотел. В том числе изваять. «Тело красивой женщины – это храм, – высокопарно говорил он, вожделенно пожирая очередную жертву глазами. – Прекрасный храм чувственного наслаждения, двери которого открываются только перед посвященными – искренними знатоками, готовыми боготворить и поклоняться. Но чтобы скопировать шедевр, созданный Творцом, надо не только увидеть оболочку, но и почувствовать собственной кожей каждый изгиб, впадинку, выпуклость и шероховатость». До детального изучения ее собственных изгибов, впадинок и выпуклостей дело так и не дошло. Она не захотела становиться одним из экспонатов в его галерее обнаженных муз.

– Откуда вы знаете русский? – поинтересовалась Александра у незнакомца.

– Мои предки были русскими.

– Эмигранты?

– Можно сказать, так. У деда моего деда… прадеда была фантастическая интуит-сия. Уехал из России в пятнадцатом году. До переворота. Потому сохранил все капиталы. Поженился с француженкой. А дедушка и его брат женились на русских. Такая роман-сная амурная история, – по его лицу пробежала тень фамильных воспоминаний. – Но дедушка и бабушка погибли. Инт-сидент. Упали в пропасть на автомобиле по горной дороге в Гренобль. Вскоре после войны…

– Мне очень жаль, – сказала Александра.

– Между прочим, – он оживился, – брата моего дедушки звали Николя. Он стал воспитывать моего отца, которого тоже назвали Николя. И меня тоже так зовут. По традиции.

– Боже, так вы Николай Николаевич? – заулыбалась Александра.

– Да-да, Николя, сын Николя. О, позвольте представиться, – вдруг спохватился он. – Граф Николя Тарнер, – кивнул головой. – А ваше имя позвольте поинтересоваться?

– Мое имя Александра… дочь Юрия… урожденная Соловьева, – сказала она и сама удивилась такой фразе. Сразу же добавила:

– Кандидат медицинских наук.

– Очень приятно познакомиться, мадам Соловьева! Вы надолго в Париж?

– Через три дня уезжаю.

– Через три дня? – В его глазах промелькнуло сожаление. – О-ля-ля! Три дня в Париже совсем ничего! Вы уже смотрели собор нашей Парижской Дамы? – обвел рукой по сторонам. – Если пожелаете, я много могу порассказывать интересного.

Александра на мгновение опустила глаза, взвешивая, стоит ли воспользоваться экскурсионными услугами от графа Тарнера.

«Мама была бы, конечно, против. Ну так она всегда против. Но три дня в Париже одной? Ладно, пусть начнет рассказывать, а там видно будет».

– Как вы сказали? Собор Парижской Дамы? – Она подняла глаза.

– Да-да. Именно так дословно переводится название.

– Красиво! Но то, что вы сказали вначале, – это ведь про египетскую богиню Исиду?

– О, вы все-таки поняли! – обрадовался он.

– Между прочим, мадам Александра, я склонен думать, что Париж – город богини Исиды, – с самым серьезным видом поведал добровольный гид. – Хотя мало кто об этом осведомлен.

Заметив удивленный взгляд Александры, пояснил:

– Имя богини скрыто в самом названии города – «Пер Ис». Весьма вероятно, оно принесено из древнего египетского и означает «Земля Исиды».

– Но, насколько мне известно, Париж вначале назывался Лютеция, а до прихода римлян там жило кельтское племя паризан? – недоверчиво поинтересовалась Александра, которая перед самым отъездом не поленилась залезть в Интернет.

– Да, все верно, мадам, – граф Тарнер посмотрел одобрительно. – Но вспомните, когда Лютеция стала Парижем?

Александра пожала плечами.

– Скорее всего, в четвертом веке при Флавии Клавдии Юлиане. Его резидент-сия находилась именно здесь.

– Юлиан Отступник? – на всякий случай уточнила она.

– Да-да, при римском императоре Юлиане, который был противником христианства и сторонником реставрат-сии древних религиозных традит-сий. По-русски, по-моему, это называется «язычество»?

– И означает – «традиционная народная вера», – вспомнив Онуфриенко, со знанием дела сказала Александра.

– Так вот, переименование города не было случайным, – продолжил новый знакомый. – У меня дома в коллек-тсии есть одна золотая монета паризан из первого века до нашей эры. На ее лит-севой стороне изображен прекрасный женский лик. Я мог бы показать, если хотите?

Хотя последняя фраза звучала как приглашение в гости, Александра сделала вид, что не поняла.

– Таким образом, парижане, по-вашему, «жители Земли Исиды» и, получается, почти наследники древних египтян? – спросила она, пряча улыбку.

– И да и нет, – уклончиво ответил Николя. – Некоторые считают, что дух Древнего Египта возродился в России через почитание Божьей Матушки.

– Матери, – поправила Александра, – или Богородицы.

– Пардон, мадам, – смутился он. – У меня было очень мало практики на русском.

– Вы прекрасно говорите по-русски, – подбодрила его