Одна на двоих жизнь (СИ) - Гай Юлия
После завершения бесконечно нудного совещания, я возвращаюсь к себе в мечтах о завтраке. Но у дверей меня уже поджидает Николас Торн.
- Доброе утро, полковник, - церемонно отдает он честь и тут же, осклабившись, отмечает, - судя по вашему лицу, вы снова не рады меня видеть.
- По-правде, я собирался поесть, - признаюсь я, досадуя на себя за то, что в очередной раз дал волю эмоциям. Но едва вспомню, как этот тип запугивал Вики…
- В таком случае, предлагаю позавтракать у меня. Времени мало, будем совмещать приятное с полезным.
Подполковник контрразведки в отличие от меня имеет весьма ощутимые привилегии – в его распоряжении целый домик. Помещение, правда, небольшое и выглядит не слишком жилым, раньше тут, вероятно располагалось что-то вроде музея или просто склада всякого старья. Сейчас половина комнаты расчищена и превращена в подобие кабинета: шкаф, массивный стол со стоящим на нем детектором лжи, удобное кресло и кушетка. На кушетке неаккуратно валяются стопки копий личных дел, закрытый ноутбук и небольшой коммуникатор. Окна занавешены плотной черной тканью.
- Вы издеваетесь? Ваш суперметод – это полиграф? – я чувствую недоверие и где-то даже досаду. Преждевременную, скорее всего. Архангел кто угодно, но не дурак. Но… детектор лжи?
- Проходите, полковник, - со снисходительной улыбкой приглашает контрразведчик, - что будете пить: кофе, чай?
- Вы не ответили на мой вопрос.
- А разве он нуждается в ответе? Занимайте кресло, прошу вас.
Не понимая, к чему он клонит, я начинаю злиться, но все же устраиваюсь в кресле. Удобное, кстати, кресло, все время поднывающая после оримской операции спина приятно расслабилась. Будто с плеч сняли тяжелый груз.
Торн гостеприимно выставляет на край стола печенье, конфеты, какие-то сухарики, орехи, в углу на холодильнике весело шумит закипающий чайник. Я замечаю походную электрическую плитку.
- Вы всегда тут обедаете?
- Если вы о столовой, то да, я туда не хожу. Не хочется мозолить глаза военным, контрразведку тут не очень любят, - преспокойно поясняет он.
- Разведку, как выяснилось, тоже. У них тут в 21-й какой-то свой клуб по интересам, - непонятно с чего решаю я поделиться с врагом своими впечатлениями. Это уже весьма похоже на доверительный разговор.
Тонкая улыбка снова скользит по высокомерному лицу Торна.
- И все-таки, кофе или чай? – уточняет он. – А может, чего-нибудь покрепче?
- С утра пьют только бездельники, а нам еще работать. Сделайте мне то же, что и себе.
Занесший руку с чайником над кружками Торн, поперхнувшись, кашляет и одновременно давит смех.
- Господи, Райт, вы что, думаете, я могу вас отравить? – он смахивает несуществующую слезу и все-таки справляется с кипятком.
- Простая вежливость, - невозмутимо отвечаю я, вот и мне удалось вывести его из равновесия.
Торн сыплет в кружки растворимый кофе, придвигает к столу стул и жестом приглашает к пиршеству. Я затрудняюсь определить, что сейчас беспокоит сильнее, любопытство или голод, голова занята одновременно десятком мыслей, это сбивает с толку.
- Можете вы обмануть полиграф, Райт? – вдруг любопытствует контрразведчик.
- Полагаю, как и вы, Торн, - без лишнего бахвальства констатирую общеизвестный факт.
- С легкостью?
- Возможно.
- Рискнете? – задает он провокационный вопрос, поднимаясь из-за стола.
Забирает пустые кружки, моет в раковине, пока я обдумываю ответ.
- Если это необходимо для демонстрации вашего метода.
- Нет, необходимости нет, - неожиданно отвечает он, - детектор лжи был первым способом определить чужеродную программу в подсознании испытуемого и начал использоваться задолго до того, как мир узнал о морфоидах. Разумеется, тестировались добровольцы, которых в гипноз вводили врачи, до сих пор не удалось найти ни одного испытуемого, ставшего жертвой наших врагов. Лефтхэнд не оставляет следов и закладывает программу саморазрушения.
- Хм, - скептически отвечаю я, пока Торн не сказал ничего обнадеживающего, - в таком случае «был ли мальчик?». Вернее, работает ли метод?
- Работает. Иначе я не привез бы сюда эту штуку и не сидел бы в этом сарае, штудируя личные дела военнослужащих.
- У вас уйдет на это половина жизни. В Оримской армии даже сейчас больше ста тысяч солдат, и это не считая армий союзников.
- Программа, которую «вживляет» противник, действует крайне агрессивно. Мы запросили у ваших данные вскрытия и тело Кеннета Смита, чтобы провести собственное исследование. И обнаружили в его черепушке нечто, похожее на рак. У бывшего советника имелась неизвестная медицине опухоль головного мозга.
- Вы считаете, это как-то связано?
- Связано, и не «как-то», а напрямую. Разрушительная программа со временем превращается в физический дефект. Томограф, энцефалограф и другие медицинские штуки могут определить факт гипнотического воздействия.
Все это похоже на какой-то дурной розыгрыш.
- Знаете, один мой друг владеет экстрасенсорным даром. Он достался ему от бабушки. Представляете, у него стопроцентное чутье на всяческое дерьмо. Может, мы его привлечем? Или научим собак по запаху определять загипнотизированных лефтхэндом?
- Иронизируете? А я ведь просто хотел произвести впечатление, - с усмешкой парирует Торн.
- Вы – не дама, у вас все равно нет шансов, подполковник. Не тяните ни мое время, ни свое.
Контрразведчик перестает улыбаться. Долго смотрит мне в глаза, словно пытается прочитать мысли.
- Вчера и сегодня до этой минуты, - медленно произносит он, - у меня было стойкое ощущение, как бы это сказать… какой-то подмены. Будто вы – вовсе не вы. Но последнюю минуту вы ведете себя очень по-райтовски.
Черт! Нужно быть осторожнее. Я становлюсь слишком сам собой. Это опасно.
Контрразведчик тянется за коммуникатором, лежащем на кушетке среди серых папок. Стандарный мини-компьютер, выпускаемый концерном «Редтехникс» для государственных служащих Империи. Торн запускает видео и отдает коммуникатор мне.
- Смотрите.
Заинтригованный, я беру коммуникатор и немею от бешенства – на экране Вики. А еще Таня, Анж, Жан на нашей кухне. Они о чем-то переговариваются. Татьяна накрывает на стол, Веньяр что-то рассказывает моей жене. Я даже знаю, куда контрразведка воткнула камеру наблюдения – в щиток вентиляции, но как «Зета» пропустила «глаз»?
От злости у меня леденеют руки.
- Что. Это. Значит?! Чтобы я знал, что отвечать, когда меня будут судить за ваше убийство!
Понимаю, что «ведусь», как кадет-первогодка, но этот гад достал меня своими фокусами.
- Это запись с камеры, которая уже уничтожена, - невозмутимо сообщает Торн, забирая у меня коммуникатор и что-то нажимая на панели, - спокойно, полковник, это нужно было для того, чтобы продемонстрировать метод. Видите, - он показывает на глазок камеры. На этих устройствах такие расположены с двух сторон, - вы смотрели на экран, а камера - на вас.
Злость утихает, хотя методы этого говнюка… под стать конторе, на которую он работает.
- Когда человек находится под воздействием гипноза, у него изменен зрачковый рефлекс. Камера фиксирует это изменение и достоверно определяет, наш это клиент или нет. Как видите, никаких сложностей методика не вызывает. Единственная проблема – заставить испытуемого смотреть в экран хотя бы двадцать секунд.
- Зачем тогда вам понадобился полиграф?
- Чтобы сохранить метод в тайне. Пока монстр из контрразведки, то есть я, буду тестировать бравых оримских солдат на детекторе лжи и пытать электрошоком, вы тихо и спокойно допросите, скажем, Мэйси и его многострадальную ля фам.
После обеда меня разыскивает Броквуд. Я уже успел позабыть, что представил парнишку своим порученцем, да и не до него мне было совсем.
И вот он явился, в новой форме, улыбающийся во все тридцать два.
Вытягивается, отдавая честь, а сам аж светится.
- А, Нокс! Как тебя приняли в дивизии?
