Генри Олди - Книга Тьмы
«Сюда никто не придет… сюда никто не придет…» — как заклинание повторял шестидесятилетний продавец, наблюдая за смутным мельканием человеческих фигур между покрывающими стекло магазина «Охота» рекламными надписями.
Констрикторы не должны были появиться здесь, потому что это был магазин. Остальные люди — потому что магазин не был продуктовым.
На улице было людно, словно какая-то шальная демонстрация стихийно образовалась там и шла теперь по городу, протестуя против неожиданного несчастья. Занявшая большую часть стекла реклама мешала продавцу разглядеть подробности, но лишь одного он опасался всерьез — что случайный камень разобьет витрину, впустив внутрь чужие взгляды.
Он хотел одного — отсидеться, а потом, когда шум поутихнет, как и все остальные, податься подальше из города.
«Сюда никто не придет… не придет…» — не то убеждал, не то упрашивал он вывороченные зеленые буквы.
Неожиданно стекло треснуло, разлетевшись по магазину блестящим дождиком мелких осколков (более крупные части со звоном опали прямо возле витрины). Какая-то фигура возникла в проеме, заставив продавца присесть, но вряд ли она принадлежала констриктору — до сих пор никто из них не прыгал так резво и не размахивал баграми. Молодой парень в полосатой майке, плечистый, накачанный, как культурист, но не столь массивный, призывно махнул рукой, соскочил на осколочную россыпь, и тут же через витрину в магазин хлынула целая группа таких же молодых, здоровых и наголо обритых парней.
Это было уже нечто новенькое! Продавец недоуменно заморгал.
Первый взломщик обвел помещение взглядом. Его лицо могло бы быть привлекательным, но едва ли не все плакатно-правильные черты излучали сейчас агрессивность, а потому вряд ли кому-либо захотелось бы им любоваться. Парень увидел высунувшуюся из-за прилавка макушку старого продавца, оскалился, демонстрируя крупные, ровные, чуть желтоватые зубы и быстро шагнул к нему.
— Вылезай, папаша, — поцедил он сквозь зубы, — есть разговор.
Макушка зашевелилась, поползла вверх, и из-за прилавка появились морщинистый крутой лоб, пегие черно-седые брови и слезящиеся от страха глаза.
— Да? Слушаю, — неуверенно продребезжал голос продавца.
— Слышь, охотник, — ткнул пальцем в появившуюся грудь бритый качок, — нам нужны ружья. Раз власти на нас забили, мы наведем порядок сами, понял? Так что пошевеливайся, у нас мало времени! Эти сраные зомби плодятся, как кролики!
Он посмотрел на продавца сверху вниз.
У каждого человека может настать его собственный звездный час — но у вожаков и вождей он обычно совпадает с беспорядками. Сейчас этот безымянный парень чувствовал, как и полковник Хорт, что его час настал, и не собирался его упустить.
— Ружья… какие ружья? — замотал головой продавец. Почему-то как раз в этот момент у него разыгралась изжога, и лицо его жалко скривилось.
— Ты, старый …! Что ты тут рожи корчишь? — вспылил бритый.
Продавец втянул голову в плечи, окончательно утратив способность говорить.
Ворвавшиеся в магазин парни казались ему великанами.
Ворвавшиеся в магазин парни казались ему бандитами.
Ворвавшиеся в магазин парни казались ему чем-то еще худшим, чем констрикторы.
Мог ли он дать им ружья при таком условии? Разумеется, нет! Но мог ли он не дать?.. И изжога от страха становилась все злобнее…
— Последний раз спрашиваю по-хорошему, — гаркнул бритый, и двое его подчиненных подхватили ошарашенного продавца под руки. — Где ружья?
Продавец жалобно замычал, устремляя свой взгляд на лосиную морду. Стеклянные глаза охотничьего трофея смотрели равнодушно и тупо.
«Сейчас что-то случится…» — подумал продавец и втянул голову в плечи.
В то же самое время другой член той же компании по кличке Цицерон демонстрировал свое ораторское искусство, стоя на поваленной телефонной будке. Говорил он с жаром и вдохновенно — никогда у него еще не было столь обширной и, главное, внимательно слушающей аудитории. Не почти одинаковые лица из числа давно известных и изначально согласных с его словами, с идеологией этой неформальной группы, а люди разных возрастов, убеждений, разноуровневые, изначально не похожие друг на друга, но превращенные в единое существо по имени «толпа» растерянностью и страхом.
— Кто с нами? — вещал он, время от времени рефлекторно взмахивая рукой. — Все, кто не хочет сидеть сложа руки и бросить своих близких на произвол судьбы, идите с нами! Если государство не может защитить нас от этих монстров, мы сделаем это сами! Я знаю: среди вас есть настоящие мужчины, не падающие в обморок при виде крови. Эти констрикторы, эти зомби убивают нас, так кто может запретить нам ответить тем же? Братья, мы должны спасти город!
— Ну-ка, послушаем, — шепнул Рудольф Альбине, осторожно присоединяясь к собравшейся толпе. — Кажется, это любопытно…
— А что? — повернулся в их сторону какой-то незнакомец, верзила с всклокоченной шевелюрой. — Человек дело говорит… Бить этих зомбей надо… неча с ними церемониться!
— Кошмар-то какой, господи, — подтвердила простоватая женщина в платке. Ее внешность была типична для жертв чрезмерной домашней и прочей работы — не старая, но выглядящая старой из-за подаренных усталостью и неустроенностью морщин. — Что творится… Защитить-то нас некому… так оно и есть…
— И то верно…
— Что ж, может быть, — хмыкнул себе под нос Рудольф.
Он и сам еще толком не знал, что ему не понравилось в этом агитаторе, — бесспорно, защищаться было необходимо, причем срочно, но все же что-то в глубине души настораживало, заставляло слушать в яркие и сильные слова предвзято.
«Наверное, я действительно оброс мхом, — одернул сам себя Рудольф. — Разумнее всего — подойти к этому парню и поговорить с ним всерьез. Такие, как он, молодые и храбрые, очень пригодятся в работе… Хотя я, кажется, догадываюсь, что именно мне не по душе: уж слишком легко бросается этот дружок словами об убийстве, о крови, о мести… Нет, решительно мне надо самому поговорить с людьми. Вот только доберусь до… Да ну его к черту!» — И расталкивая локтями стоящих вокруг людей, он неожиданно для себя самого направился к центру толпы.
— Мы не должны больше терпеть вокруг себя эту заразу, — слова и интонации оратора становились все злее. — Или мы их, или они нас!
— Верно! — закричал кто-то едва ли не на ухо Рудольфу. — Бить их надо, тварей, бить!
— Бей зомби! — задрожал воздух.
Кричали почти все. Даже облезлые кариатиды под балконом ближайшего дома, казалось, присоединились к общему крику.
— Бей констрикторов!
— Даешь оружие!
Эльвира едва поспевала в толпе за Рудольфом. Видимо, от предчувствия чего-то нехорошего или не менее потрясающего, чем сама эпидемия, ее сердце учащенно билось.
— Люди! — прорвался вдруг крик совсем другой тональности; шел он с балкона, где стояла, перегнувшись через перила, щуплая женщина с худым продолговатым лицом. — Избегайте скоплений! В условиях эпидемии это опасно: среди вас могут быть вирусоносители. Вы можете заразиться! Расходитесь быстрее по домам! Не рискуйте своим здоровьем, вы слышите? Это опасно!
Кричала она неумело, словно стесняясь высказать свое мнение в полный голос, — ей явно не хватало опыта подобных выступлений.
— Так кого же мы ждем?! Где полиция? Где наши городские власти? — заглушил ее, снова и снова повторяя на разный лад все тот же призыв, бритый. — Они кинули нас, господа, элементарно кинули! Неужели и это западло мы должны спокойно скушать?! Или, может, среди вас все же есть настоящие мужчины?
— Бей констрикторов!
— Расходитесь по домам, в толпе опасно!
От мощности общего ора барабанные перепонки у людей готовы были лопнуть.
— Бей!
— Это о-пас-но!!! — стенала на балконе женщина. — Говорю вам как врач…
— Где врачи, наконец?! Они тоже бросили нас на произвол судьбы! Только мы сами можем защитить себя, но для этого нужно оружие…
— Бей зомби!
— Как же быть? — тихо прошептал какой-то женский голос, и Рудольфу показалось, что он на миг заглушил шум все более возбуждающейся толпы. — Это ведь люди… Тоже люди, только больные.
Он обернулся и увидел глаза, полные странной, глубокой тоски, не страха, даже не боли… Они блуждали, переводя взгляд с одного искаженного яростью лица на другое, задержались, встретившись с Рудольфом, и словно исчезли, растворились, скрылись за чужими голосами и спинами, как скрылся и сам шепот.
— Сидеть сложа руки — преступление!
— Бей, бей, бей!!!
Несколько последних спин расступились, пропуская Рудольфа к опрокинутой телефонной будке. Он шагнул вперед и встал возле бритого, который сделал удивленное лицо.
— Господа! — поставленным и натренированным голосом звучно начал Рудольф. — Этот молодой человек спрашивает, чем сейчас занимаются городские власти. Я как их представитель…
