Руины Ада - Егор Михнегер
— Придётся тебе какое-то время пожить в тесноте, — подразнил восьминогий демон трёхглавого сородича. — Братан, ну ты сам виноват, не видел, что ли, какой у него странный меч? Надо было торговаться с ним, а не бросаться сразу как бешеный! Я тебе сколько раз говорил, спокойнее надо быть, Набериус, спокойнее. Плохая собака!
Рифат махнул рукой, приказывая Буеру оставить пленённого демона в покое и двигаться дальше. Он не хотел оставлять двух демонов наедине, подозревая, что его восьминогий спутник может незаметно стереть несколько сигилов. Рифат знал, что демоны не слишком-то ладят друг с другом, но также он знал, что демоны и люди ладят и того меньше. Буеру нельзя доверять, что бы он там ни плёл. Они пошли дальше.
До Колодца Душ оставалось не более километра. Совсем скоро начнутся настоящие испытания. По сравнению с которыми долгий путь через Поля Костей, преодоление Медных Врат и схватка с Набериусом покажутся лёгкой разминкой.
Нижние пласты бытия. Места, которые не вызывали никаких чувств, кроме животного ужаса. Рифат мысленно готовился к спуску в эту чуждую людским надеждам реальность.
Глава 2. Настоящая провокация
Комфорт, привычка и привлекательность (в противоположность доказательствам и разумным обоснованиям) — вот главное, что заставляет большинство людей верить во что-то.
Ричард Скотт Бэккер
Ксерсия, Город Золотых Врат
Не успела кровь перестать литься из шеи, как на место отрубленной головы человек, представившийся Тафиром, водрузил нечто шарообразное с торчащими по кругу козлиными ножками. Стоявшее на коленях тело задёргалось в судорогах, а шарик с ножками сразу начал преобразовываться в нечто, напоминавшее обычную человеческую голову.
Копыта, а затем и остальная часть ног стали втягиваться в уплотняющийся с каждой секундой череп. Вскоре от восьми козлиных ног осталась лишь густая шерсть, оформившаяся в седеющие волосы и длинную бороду. Подвижная рожица на шаре оформилась в хитрое личико мужчины сорока — пятидесяти лет от роду. Место соединения тела с новой головой портил только едва заметный тоненький шрам. По сути, лишь окровавленная одежда выдавала произошедшую буквально за несколько минут чудесную трансформацию.
Или, вернее было бы сказать, не чудесную, а чудовищную. Ибо чудо объяснялось не небесной, а демонической сущностью.
Буер показал Рифату язык:
— Тафир? Ничего оригинальнее придумать не мог, человечек? Просто поменять порядок букв — слишком палевно! Давай выберем тебе менее очевидное имечко. Например, Андромалиус, Мархосиас, Хаагенти…
Аккуратно прячущий раздвоенный меч обратно в тайник человек покачал головой:
— От подобных имён издалека несёт владыками демонов. Нет уж, лучше останусь невзрачным Тафиром. Тебе бы, кстати, тоже не помешало придумать некую предысторию. Предыдущий хозяин этого тела, — Рифат указал пальцем в грудь Буера, — выдавал себя за торговца по имени Саид. Твоя рожа на его лицо никак не похожа, так что стоит выдумать новую личность.
Освоившийся с управлением нового тела Буер подобрал отсечённую мечом голову. Подняв её на вытянутой руке на уровень лица, уставился глаза в глаза трупу. Некоторое время он молчал, не моргая смотря на прежнего хозяина тела, словно пытался переиграть остекленевшие глаза мертвеца в гляделки.
— Убить или не убить, вот в чём вопрос, — риторически спросил у отрубленной головы Буер, после чего грубо отшвырнул её в сторону. — Ладно, назовусь Вачаганом, раз уж мне предстоит потешить публику своими остроумными замечаниями. Вачаган ведь значит оратор, ага?
Подобрав отброшенную Буером голову, Рифат спокойно отрезал у той уши, нос, щёки и иные мясные кусочки. Бросил их непонятно откуда взявшемуся в помещении полутораметровому удаву.
— Довольно редкое имя, но хотя бы человеческое, так что пойдёт. Помни, тебе нужно спровоцировать проповедника на агрессию, но не переступить черту, за которой тебя схватят прямо на площади. Я не могу таскаться с Ульфикаром по городу, не привлекая внимания всех и каждого. Нам надо заманить инквизицию светопоклонников в ловушку, а не попасться самим. Хорошо?
Буер-Вачаган, ничуть не стесняясь, снимал с себя окровавленную одежду, переодеваясь в заранее приготовленное для него Рифатом новое броское облачение.
— Говно вопрос! — бодро ответствовал демон в человечьем обличии. — О моём чёрном языке в Аду ходят легенды. Уж с обычным горе-проповедником как-нибудь справлюсь. Доведу, так сказать, вещающего о светлой фигне до адских проклятий в мой адрес. Используя для этого исключительно здравый смысл.
С невероятно важным видом Буер-Вачаган поднял указательный палец к потолку комнаты:
— Л — логика. Логика против иррационального религиозного фанатизма! Жаль, что тупая по большей части толпа всей прелести разоблачения не оценит. Но проповедник разозлится, а стражники будут хохотать — уж поверь.
Замаскировав свой тайник, Рифат молча кивнул. Благодаря спрятанным за поясом рогам, выпитый ранее алкоголь был для него столь же безобиден, как простая вода. Но пусть он и не был вдрызг пьяным, зато Рифат был уставший. Поэтому, приказав Буеру посторожить дом, он лёг спать.
Завтра предстоял трудный день.
Трудный и долгий, Рифат был в этом уверен.
* * *
— И возник в мире новый порядок. Души, что ранее устремлялись после смерти исключительно вниз, получили возможность очиститься. Пройти через мрак и адские муки, чтобы подняться в итоге на Небеса! Стать на время чистым светом, из которого возникло всё живое на свете, — проповедник подчеркнул интонацией последнее слово. — Ведь неспроста мир называют именно так. Свет. Всё, что нам дорого, невозможно без света. Всё оно и есть свет…
— Неправда! Темнота — друг молодёжи, в темноте не видно рожи! — вякнул кто-то из зрителей, вызвав пару смешков.
Жрец поморщился, но никак не стал комментировать расхожую поговорку:
— Свет даёт всему живому развитие, наполняет энергией, согревает. Указывает людям путь. Олицетворяет собой чистоту, знание, мудрость. Потому-то Творец Всемогущий и ниспослал нам спасение в виде одухотворённого света. Который впоследствии мы назвали Светом Небес!
Здесь явно должна была последовать театральная пауза, но в неё снова вклинился затесавшийся посреди толпы грубиян:
— Всемогущий Творец мог бы изначально создать мирок поприятнее. Тогда бы и спасать ничего не пришлось.
Проповедник махнул рукой, слово отгоняя от себя назойливое насекомое:
— Я говорил вчера: начальная суровость бытия была не ошибкой, а даром Создателя нашего! Чтобы души людей имели возможность стать равными Творцу, а не Его марионетками, лишёнными свободы воли. Но свобода означает ошибки, а за ошибками должно следовать наказание, иначе никакого развития не возникнет.
— Но потом-то Творец всё равно передумал. Значит, первоначальный план оказался несовершенным, а способности
