Княжий человек - Дмитрий Александрович Билик
И одновременно с этим старался не думать, сколько человек до меня занимались тем же самым.
Вот только стоило губам коснуться печатки с изображением диковинного зверя, как что-то произошло. Я не мог объяснить, что именно. Будто на меня надели какие-то легкие доспехи и появилось ощущение защиты. А еще — словно к взгляду Илии добавилась пара десятков глаз.
Не думал, что скажу, но мне понравилось. Нет, не целовать руки мужикам. Скорее ощущение после. Я понимал, что по-прежнему моей жизни много что угрожает. Но теперь появилось понимание, что я не один. А за мной могучая сила.
— Поднимайся на ноги, Матвей.
Тряхнул меня за плечи воевода. А после того, как я оказался на ногах, обнял так, что аж позвоночник хрустнул. Правда, затем отпустил, взглянув снова. Будто не видел прежде.
— Теперь ты княжий сын.
Глава 4
Странное ощущение сопричастности к чему-то большому пьянило. Как первая в жизни выпитая бутылка самого дешевого пива. Мне казалось, что я слышу тысячи голосов, которые переговариваются между собой в отдалении.
И даже не заметил, в какой момент в зал вошли рубежница с двумя ратниками. Они встали по обе стороны от меня. Инга с одной, Саня и Федя с другой.
— Братья и сестры, примите в свои ряды нового княжьего сына. Сражайтесь плечом к плечу, радуйтесь, горюйте, хороните друзей и празднуйте рождение новых рубежников. Жизнь — Великому князю…
— Честь никому… — одновременно закончили все остальные.
На этом, видимо, посвящение меня в подданные Великого Новгорода было завершено. Воевода сердечно, как показалось, со мной попрощался, сославшись на дела. И сказал, чтобы я обязательно посетил Подворье. А затем скрылся за той самой маленькой дверью.
— Пойдем, — потянула меня за собой Инга.
Несмотря на то, что рубежница была замотана в свое странное одеяние, она не шла по узким коридорам замка — летела. Я не большой знаток женщин, но складывалось ощущение, что она чем-то разгневана.
— Трое рубежников на посвящении. Позор. Наверное, он и не сказал никому.
Я догадался, что Инга говорила про воеводу. Однако помнил старую максиму — не стоит перебивать женщину, когда она злится. Сама все расскажет, Так и получилось и сейчас.
— Заплыл жирком Илия, засиделся на воеводском кресле, нюх потерял.
Как по мне, Шеремет был в весьма прекрасной физической форме. Конечно, я процент жира не замерял, но что-то мне подсказывало, что он невысокий. По поводу обоняния ничего сказать не мог.
Наконец мы вышли и Инга обернулась на меня.
— Чего молчишь, Матвей?
— А чего говорить? По мне, лучше так, по-свойски, камерно. Я толпы не люблю. Тем более находиться в центре внимания. Хотел бы — надел плащ на голое тело и красовался в парке перед женщинами.
— Когда-то все рубежники Выборга и окрестностей почитали за честь явиться на посвящение, — с обидой проговорила Травница. — Не чтит обычаи Шеремет.
Я первый раз видел, Ингу такой заведенной. Ладно, вру, второй. Первый раз был, когда моя нечисть чуть не разнесла ей дом. Но там хотя бы понятно из-за чего злиться. А сейчас что?
Но действительно странно, что Травница так завелась. Вроде бы ничего особого не произошло. Она явно хотела сказать что-то еще, но именно теперь к нам вышли Печатник и Моровой.
— Ну что, Матвей? — хлопнул меня по плечам Саня так, что ноги подкосились. — Отныне ты один из нас. Сейчас рванем на Подворье и это дело обмоем. Инга, ты с нами?
Травница довольно многозначительно посмотрела на Печатника. Лично мне после такого взгляда даже объяснять ничего бы не потребовалось. Но либо Саня и правда был туповат, либо старательно делал вид. Однако вопросительно глядел на Ингу и ответа все же дождался.
— Нет, мне надо делами еще заняться. А ты, Матвей, пожалуй, поезжай. Компания у тебя веселая, в обиду не дадут. Если дадут, то потом шкуру с них спущу.
Вроде простые слова, но глаза Инги сверкнули так, что Моровой попятился, а Печатник миролюбиво замахал руками перед собой.
— Ни один волосок не упадет. Да и что ему теперь угрожает?
Видимо, ответил он правильно. Потому что рубежница кивнула, причем, только мне, отдала портсигар с бесом, а затем торопливо зашагала к Наташе. С Ингой сегодня лучше было не спорить.
— Матерая, — протянул Моровой. — Чудо, а не женщина. Типа это, валькирия.
— Не для тебя цветочек рос. Сожрет эта росянка и не поморщится, — ответил Саня.
Я даже не сразу понял весь каламбур. Цветочек, росянка, Травница. А Печатник мог в тонкий юмор. Я убрал портсигар в рюкзак, и мы медленно побрели к выходу с территории замка, а рубежник продолжал вещать.
— Хорошего ты себе союзника заимел, Матвей, — сказал мне Саня. — Только одно скажу, осторожнее будь. Никто не знает, что у Инги на уме. И хуже нет, чем ее врагом стать.
— Мне показалось или Инга с Шереметом на ножах?
— Не показалось, — ухмыльнулся Печатник. — Нет худшего неприятеля, чем бывшие полюбовнички. Ты поэтому будь аккуратнее. Не зли свою пассию.
— Так мы с Ингой не того, — даже возмутился я.
— Да? — искренне удивился Печатник. — Чего ж она за тебя так ратует?
— Так я человек хороший. И еще ее приспешницу сильно выручил. Значит, она с Шереметом раньше…
— Угу. Лет сорок назад. Я тогда еще только хист получил. Но недолго. И сколько лет уж прошло, а все друг другу гадят. По мелкому, правда. То Шеремет запретит траву какую-нибудь продавать, то Инга ему ответит. Князю нажалуется или еще чего. Нынче и вовсе расстаралась, такую штуку с Врановым провернула. Неужто он и правда вурдалака призвал?
— Правда, — сказал я, подняв перебинтованную руку. — Могу показать, если не веришь.
Мы так увлеклись нашим разговором с Печатником, что я и забыл, что нас вообще-то трое. Потому когда Моровой вдруг остановился и стал быстро и шумно втягивать носом воздух, я напрягся. Худой Федя походил на гончую собаку, которая сошла с ума.
— Гребаные туристы, — сплюнул на землю Печатник.
— А что происходит? — удивленно спросил я.
— Да смерть чует. Ты
