Маленькая Птичка большого полета (СИ) - Тулина Светлана Fannni
Но вдруг выберет неправильный шахзаде, не подходящий, не тот, кто станет следующим султаном?
В столь важном деле не следует спешить, и с шахзаде придется подождать. Сначала Кюджюкбиркус надобно заручиться поддержкой высокостатусной покровительницы — той, чье положение не пошатнется при смене султана, кто сумеет уберечь от превратностей судьбы не только себя, но и своих подопечных-приближенных.
А при всем многоцветье украшений и богатстве одеяний женщин из старшего гарема выбор на самом-то деле не так уж и велик. По сути, его просто нет.
Халиме-султан отпадает, об этом уже говорили, она стара и глупа, а связывать свои надежды с глупцами могут лишь еще большие глупцы. Кое-какая власть у нее пока еще есть, но с каждым днем этой власти все меньше и меньше. Нет, о Халиме даже думать смешно.
Махфируз, мать Османа, наиболее вероятного наследника, отпадает тоже — она больна, об этом шепчутся по углам все, кому не лень. Да и не будь она столь ненадежна из-за здоровья, все равно добиваться ее благосклонности и покровительства нет ни малейшего смысла — она из тихонь, довольных своим положением и не стремящихся к большему. Ее до сих пор и не отравили-то лишь потому, что никому она не опасна. И партии никакой у нее нет — есть только подружки, такие же тихие и незаметные серенькие мышки-ящерки. Нет, Кюджюкбиркус не желает присоединиться к такой невзрачной и бессильной свите, она птичка хоть и маленькая, но куда более высокого полета. И именно что птичка, а не мелкое недоразумение, чуть что отбрасывающее свой хвост!
Остается одна Кёсем — остальные слишком слабы и не имеют достаточного влияния.
Умная и хитрая Кёсем, теневая правительница гарема, та, что вроде бы и не валиде, и однако же именно у нее султан Мустафа просит совета куда чаще, чем у собственной матери. А она ведь, если разобраться, даже и не хасеки, не мать наследника, а простая кадине, мать султанских сыновей, да таких в старшем гареме — как дырок на сари после сезона дождей! И однако же все считают ее именно что хасеки, и не простой хасеки (подумаешь, любимая игрушка прежнего султана, сегодня одна — завтра другая, да и нет давно того султана, чьей любимой игрушкой она была!), а той хасеки, которая главнее любой валиде.
Сначала Кюджюкбиркус удивилась — как же так? А потом посмотрела, послушала красноречивые обрывки не для ее ушей предназначенных шепотков и не менее красноречивое молчание — и поняла: за спиной Кёсем стоит клан. Тот самый клан, о котором столь многозначительно и красноречиво молчат в любом уголке благословенного султаната.
А пернатые — это действительно птички совсем другого неба, птички вольные, внедворцовые, летающие где им заблагорассудится и умеющие клюнуть насмерть. Их судьбы прописаны в небесной книге невидимыми живыми чернилами, и записи эти могут меняться, если будет на то воля Аллаха. Они не просто разбойники или воины, они способны проникнуть куда угодно и украсть любой секрет, они и человека украсть способны так, что он и сам этого не заметит даже! Они, пожалуй, ничуть не уступают даже самим перчаткам богини — ну разве что только не такие скрытные.
Все о них молчат, но отлично знают, как и где их искать. В любом поселении из трех жителей тебе хотя б один обязательно укажет верное направление. И точно так же все знают, через кого к ним можно обратиться за помощью или услугой, точно так же в любом поселении. А в Дар-ас-Саадет об этом так доходчиво молчат даже камни, что перчатке надо было быть глухой, чтобы не услышать! А Кюджюкбиркус не была глухой, и нужное имя услышала в первый же день, еще толком никого здесь и не зная. И запомнила, тогда еще просто так, на всякий случай: вдруг пригодится?
Вот и пригодилось.
Умная перчатка, отрада перед глазами Великой Богини. Почти такая же умная. как Кёсем.
А Кёсем умна.
Власти у нее достаточно, чтобы уничтожить всех возможных соперниц — и однако же она не стала этого делать. Наоборот — всячески уважение проявляет и подчеркивает высокий статус той, которую могла бы низвести до уровня неприкасаемой парии несколькими словами, вложенными в нужные уши. Но Кёсем умна и понимает, что на самой вершине трудно сохранить равновесие без надежных подпорок.
При ее влиянии на Мустафу она бы вообще могла изгнать Халиме, а не расстилаться циновкою под ноги вздорной старухе! Однако не стала. Однако расстилается, ничуть не теряя от этого ни власти, ни гордости, ни уважения со стороны прочих — вот с кого стоит брать пример умной перчатке, вот на кого стоит стремиться быть похожей и у кого искать покровительства!
Все это Кюджюкбиркус поняла еще в самом начале, на заре своего пребывания в гареме. Поняла и решительно приступила к подъему на первую ступеньку, не ожидая особых с этим хлопот.
И словно уперлась в непреодолимую стену — понравиться великой Кёсем оказалось невероятно сложно.
Как ни старалась Кюджюкбиркус, сколько усилий ни прикладывала, как свои красоту, покорность и старательность ни подчеркивала, как ни торопилась исполнить малейшее поручение, даже не ей и адресованное — а все насмарку.
Не то чтобы Кёсем совсем не замечала расторопную и услужливую гедиклис — Кюджюкбиркус часто ловила на себе ее взгляд, так что замечать-то Кёсем ее замечала. Вот только выделять из толпы прочих учениц и приближать к себе не спешила. Да и взгляд ее был скорее отстраненно-изучающим, чем одобрительным, и изначально присутствовавшее в нем некоторое сомнение никак не желало никуда уходить.
И до недавнего времени Кюджюкбиркус все не могла понять причины подобного, тем паче что на других гедиклис, намного менее умных, услужливых да расторопных, Кёсем порою смотрела куда более одобрительно. Кюджюкбиркус совсем было отчаялась, но Аллах милостив, и богиня снизошла до своей перчатки, словно вспышкой молнии озарив вроде как очевидное, но до поры скрытое от глаз Кюджюкбиркус: среди тех, на ком взгляд великой Кёсем задерживается с явным одобрением, не было одиночек.
В первый миг Кюджюкбиркус даже не поверила собственной догадке. И только-то? Неужели она обманулась в своем выборе надежной и умной покровительницы — ведь не может быть надежна и умна та, что приближает к себе лишь склонную слипаться в кучки посредственность и отвергает тех, кто выделяется из общей массы. Ведь всем же понятно, что в стадо сбиваются лишь слабые овцы! Гордый сокол парит в облаках один, ему не нужно стадо!
Но поразмыслив и поставив себя на место Кёсем, Кюджюкбиркус поняла, что была неправа и слишком поспешна в суждениях. И прониклась еще большим уважением к умной и хитрой хасеки.
Конечно же, дело тут вовсе не в слабости! Просто достигшей такой высоты недосуг ковыряться в грязи, выискивая отдельные жемчужины — она наклонится разве что за целым ожерельем. Одинокая подпорка, пусть и самая достойная, неустойчива — три куда надежнее. Особенно, если крепко связаны между собой.
Трижды права мудрая Кёсем! Будучи на ее месте, Кюджюкбиркус и сама поступала бы именно так! Приближала бы к себе не гордых одиночек, которым еще предстоит притираться друг к другу, а уже сложившиеся группы из двух-трех приятельниц. Так надежнее и проблем меньше. А Кёсем трижды мудра, зачем ей проблемы?
Значит, чтобы быть приближенной к Кёсем, стать одной из «ее девочек» и обрести вожделенное покровительство, надо выбрать подходящую гедиклис, а лучше двух, и подружиться с ними.
Всего-то!
Ну да, подружиться. Легче сказать, чем сделать!
Как проявляется дружба, Кюджюкбиркус знала и видела неоднократно — все эти сдвинутые вместе тюфяки, перешептывания и хихиканья до утра, обмены украшениями и одеждой, взаимные прихорашивания, мелкие услуги друг дружке, помощь в том, с чем любая может отлично справиться и в одиночку — глупости все это, конечно, но не так уж и сложно, если подумать.
Однако как она начинается, эта самая дружба? Что для этого надо сделать? Нельзя же, в самом деле, подойти к малознакомой гедиклис, с которой до того и десятком слов не перебросились, и сказать ей: «Давай обменяемся подвесками и начнем дружить!». Или можно? А если все-таки нельзя — то как можно иначе? Есть ли для этого какие-то правила?
