Александр Бруссуев - Радуга 1
— А, — сказал он и внезапно злобно сощурился. — Ну и откуда ты взяла этот плащ?
Саше стало даже смешно, но не очень. Глупые и беспочвенные подозрения зажгли свечу гнева, грозящую перерасти в пожар революции, сметающий здравый смысл.
— Чего ж так плохо следишь за посетителями, раз не в состоянии запомнить, кто в чем проходит. Всего-то несколько минут прошло, — она старалась говорить спокойно, но дыхание предательски сбивалось. Хамство она очень плохо терпела, тем более от подобных типов, изначально вызывающих отвращение и брезгливость.
— Ты ли мне будешь указывать, как я работаю, — фыркнул охранник и дубинку свою положил на плечо, как хлопушку для мух в ожидании очередной жертвы.
«Вот ведь какая незадача!» — подумалось Саше. — «Этот может и ударить. Да и ударит, наверно, сволочь такая. Как же потом на работу возвращаться в избитом виде? Крикнуть помощи, что ли? Так неудобно как-то. Зарядить ему по роже? Не совсем уверена, что попаду, да и пачкаться что-то не хочется».
— Так, вызывай свое начальство, некогда мне тут заниматься объяснениями, — резко, насколько могла, произнесла она и неожиданно для себя добавила. — Понял, быдло?
— Ах, так! — обрадовался охранник. — Оскорбление при исполнении!
И резко выбросил руку со своей дубинкой. Не в сторону куда-нибудь, а прицельно в голову, намереваясь достичь сразу двух целей: причинить боль и унизить. Как ни удивительно было Саше впервые со школьной скамьи оказаться вовлеченной в драку, к тому же с совсем незнакомым человеком, да еще и мужчиной, да еще и без повода, организм ее оказался готов: она сделала полшага назад и в сторону. Дубинка просвистела совсем рядом, но не коснулась ни лица, ни одежды — ничего, кроме воздуха.
Они очень удивились: и Саша, и охранник. Первая — что уклонилась, второй — что промазал. Каким должно было быть дальнейшее развитие событий, скорее всего — плачевное для девушки, можно было только гадать.
Саша в растерянности закрыла глаза, и в ту же секунду агрессивный вахтер заговорил. Но речь его была почему-то маловразумительной и больше напоминала попытку больного хроническим насморком произнести скороговорку, насыщенную звуками «б» и «м».
Она ожидала очередного, на сей раз более меткого удара, по своему самолюбию и здоровью, но ничего не произошло, только охранник что-то продолжал бубнить. Саша открыла глаза и увидела Аполлинария.
— Здравствуйте, уважаемая Александра Александровна, — сказал он. — А я уже заждался Вас. Хотя, честно говоря, думал, что Вы сначала позвоните нам, или попытаетесь навести какие-то справки. Но Вы замечательно непредсказуемы.
Аполлинарий держал правой рукой охранника за нос, и полностью игнорировал попытки того что-то сказать, брыкаться, танцевать или петь песни. Чем активнее крутил глазами человек в униформе, чем быстрее он греб перед собой руками, изображая пловца, тем сильнее сдавливали пальцы Аполлинария его нос.
— Я и говорю, как просто отдаться на волю хаоса, — меж тем произнес сотрудник «Дуги». — Вы сами теперь видите, до чего бывают обозлены люди. Можете ли Вы себе представить, чтоб еще пару-тройку лет назад какая-нибудь тетенька на вахте, ну, или почтенный старичок-вохровец, полез драться с незнакомым человеком. Этот же — без тени сомнения. Новенький, следует сказать, но откуда же он такой взялся? И, главное, зачем? С какой целью? Вот ведь, какая загвоздка. Ладно, этого мы, положим, сейчас уберем. Но где гарантия, что на его месте не возникнет такой же, но хитрее. Подождите минутку, любезная Александра Александровна, сейчас мы с Вами побеседуем обстоятельнее, но в другой, более располагающей для этого обстановке.
Он подошел к вертушке, ведя за собой удрученного и уже притихшего охранника, нажал на кнопку и вышел с ним по направлению к входной двери. «Каким же образом он здесь оказался?» — подумала Саша. — «Перепрыгнул через барьер, что ли? Энергичный дяденька!» У вахтера из носа потекла кровь, оставляя на мраморном полу вестибюля круглые кляксы.
Аполлинарий вернулся совсем скоро, выложил на конторку дубинку, ремень, переговорное устройство и бумажник, охранник не вернулся совсем.
— Еще одну минутку, Александра Александровна, — сказал он и вытащил из вахтерского загона телефон, наверно, местной связи, набрал три цифирьки и ласково проговорил. — Петенька, голубчик. Тут один из твоих, новенький, бузу устроил, царем себя объявил. Вынеси ему трудовую книжку, он сидит перед входом и совсем не против уволиться. Пусть уж идет на все четыре стороны с Богом.
Потом послушал немного ответ, временами вставляя «ах, по договору?», «сутки через трое?», «53 отделение?» и подвел итог:
— Ладно, не переживай. Все процессуальную процедуру я тебе обеспечу, с возмущенными коллегами этого, как ты говоришь, Вышдока, мы разберемся, буде они гореть праведным пролетарским гневом, в чем я лично сомневаюсь. Вот и договорились. К себе не приглашаю, сам понимаешь — секретность, безопасность и прочее. Увидимся.
— А что делать? — повернулся он к Саше. — Приходится вяло сопротивляться. Нам это по силам. Надеюсь, Вы тоже вольетесь в наши стройные ряды, будем вместе отстаивать свои темные интересы.
Аполлинарий жестом пригласил свою гостью следовать за ним, завернув за монументальную, словно обернутую пружинами с сотен старых кроватей, шахту лифта. Там заманчивым голубоватым светом светилась полупрозрачная стеклянная дверь. Толщина ее оказалась внушительной, во всяком случае, Саша еще не встречала таких мощных стекольных изделий, приспособленных под вход куда бы то ни было.
— Пуленепробиваемое? — спросила она просто так, чтобы сказать хоть что-нибудь. До сего момента она как-то не обмолвилась ни одной репликой, ни одной цитатой и даже ни одним словом.
— Да больше — бронебойное. Выстрел танка с управляемой атомной боеголовкой, снабженной кумулятивным наконечником выдерживает, — ответил Аполлинарий, сделав страшные глаза.
Вероятно, это была шутка, но Саша, не очень уверенно разбиравшаяся в вооружении, чуть приподняла вверх уголки губ. Это можно было трактовать, как вежливое понимание не самой удачной остроты, либо всепонимающая ухмылка специалиста по гонке вооружений. Состроив гримасу, Аполлинарий вдруг сделался очень похожим на покойного актера Олега Борисова, что почему-то располагало к себе. Еще более успокоила вывеска, располагавшаяся за «бронебойной» дверью, более подходящая для какого-нибудь детского сада или диснейленда: в маленьком коридорчике под высоким потолком переливалась всеми известными цветами слово «Дуга», написанное как-то не очень серьезно — все в завитушках и хвостиках.
В этом коридоре не было ни диванов, ни кресел, зато на стене висел ящик с маленьким, в ладонь пигмея, плоским экраном, а в углу валялся на спине, задрав к потолку все четыре конечности рыжий неопрятный пес. Черные губы его растянулись в собачьей улыбке, он тянулся лапами вверх и жмурился.
— Это Дуремар, — сказал Аполлинарий. — Он тоже как бы наш сотрудник. Старый и блохастый. Так что Вы его не трогайте.
— Вот уж не хватало мне всяких облезлых собак трогать, — ответила Саша и брезгливо помотала головой.
— Меж тем, когда его нет на месте: по ближайшим помойкам он вздумает пробежаться, нужду свою справить, или просто по-стариковски воздухом подышать — мы посетителей не принимаем, будь они хоть трижды мэры Санкт-Петербурга и, извините, Москвы вместе взятые.
— Это еще почему? — спросила девушка, впрочем, тоже просто так, безинициативно, не особо интересуясь весело скалящимся хвостатым сотрудником.
— А он, подлец этакий, настоящий сканер, хоть и блохастый. Если чувствует в человеке подвох, то, поверьте мне, не валяется перед ним в бесстыдной и беззащитной позе. Ну, а если человек вовсе уж и не человек — то Дуремар такую сущность вмиг раскусит, только успевай вовремя оттащить, — говорил Аполлинарий, прикладывая к экрану завернутую в пластик картонку, напоминающую визитку. Она у него, оказывается висела на шее, как медальон.
Сбоку, напротив пса, уехала в стену дверь, и «Олег Борисов» приветственно махнул рукой:
— Добро пожаловать в «Дугу».
8. Организация повышенной ответственности
Внутри оказалось не так уж и просторно, светло и ультрамодно. Обыкновенный подвал, освещенный люминисцентом, стеллажи, как в поликлиниках, с аккуратными рядами серых папок, несколько столов с лампами и компьютерами — и никого народу.
Саша ожидала чего-то другого, она бы не смогла объяснить своих надежд, но, во всяком случае, не такое убожество. Даже в самых захудалых директорских кабинетах периферийных магазинов имелись диваны от «Икеи» и шкафы от «Командора».
— А я думала, что у вас тут все, как у «людей в черном» — техника на грани воображения, внеземные технологии и народ в белых халатах, — сказала она, отвечая на невысказанный вопрос в глазах Аполлинария.
