Генри Олди - Книга Тьмы
— Но я имею право спросить… — запыхтел водитель автомобиля.
— Не имеете, — поддержал врачей младший лейтенант. — Заворачивай!
— Но…
— Ты совершенно не умеешь разговаривать с людьми, — неожиданно оттеснило его на второй план бархатистое глубокое контральто, это в разговор вступила сидящая сбоку женщина, по всей видимости, жена хозяина машины. — Дай сюда… — Мужчина внутри автомобиля завозился, что-то доставая и передавая супруге, затем дверца распахнулась и из машины вынырнула жгучая натуральная блондинка лет под пятьдесят. — Молодой человек, можно вас на минутку? — Она поманила младшего лейтенанта пухлым пальцем, унизанным массивными кольцами. В холеной ручке засерела пачка денег.
Военные молча переглянулись.
Это была уже не первая машина, которая…
Загорелая мужская рука перехватила пачку в воздухе.
— Пропустить!
Разлинованные шлагбаумные щитки расползлись в стороны.
— Благодарю вас, — расплылось в улыбке (осторожной, не стимулирующей образование морщин) лицо женщины, и дверца захлопнулась.
Пока руки младшего лейтенанта неловко, слюнявя каждую бумажку (у него была привычка при пересчете денег облизывать пальцы), перебирали купюры, пожилой автомобилист нажал на газ.
Из пункта Б в пункт А…
Красная легковушка вильнула задом и устремилась с довольным рыком вперед по шоссе. Неожиданно ей навстречу вынырнул внедорожник цвета хаки и, круто развернувшись, загородил дорогу. Оттуда выскочил человек среднего роста, также одетый в военную форму. Он был еще довольно молод — во всяком случае, для обладателя полковничьих погон и нашивок, — имел правильные черты лица так называемого «мужественного» типа, но главное, в нем проглядывало что-то такое, что даже бойкая беженка, приоткрыв рот, так и не произнесла ни слова. Он не кричал, более того, даже не сделал попытки с ними заговорить — в одном взгляде этого человека было больше силы, чем у иного в речах, подкрепленных демонстрацией оружия.
Водитель легковушки сник и съежился, дежурные карантинного поста с вытянутыми и окаменевшими лицами встали по струнке.
Полковник Хорт прошел мимо них и остановился перед младшим лейтенантом.
Красный автомобиль сделал круг и, набирая скорость, понесся в ту сторону, откуда приехал, — позорно сбежал, будто его водитель испугался полковника сильнее, чем загадочной и жуткой эпидемии, поджидающей их в городе.
Младшему лейтенанту и остальным дежурным бежать было некуда. Незаметно выброшенная пачка денег глухо шмякнулась в пыль, что было зафиксировано микрокамерой одного из прибывших.
Наступила мертвая тишина, лишь затихающий шум мотора и кваканье лягушек позволяли себе ее нарушать, да и эти звуки, казалось, изо всех сил старались уменьшить собственную громкость, робея перед грозным начальником. Конечно, такое описание кто-то сочтет преувеличенным — но лишь тот, кто не встречался с Хортом лицом к лицу. Какими бы противоречивыми не выглядели свидетельства знавших его, все они сходились в одном: этот человек обладал способностью влиять на окружающих магнетически, одним своим присутствием лишая большинство силы воли и заставляя подчиняться. Любопытно, что ни одна, даже самая лучшая запись не могла передать и сотой доли его непосредственного воздействия на окружающих, возникающего при личных контактах, — его харизма не вмещалась ни в один экран. Все четверо провинившихся стояли ни живы ни мертвы, пока взгляд полковника гулял по их лицам. Точно так же Альбина обмирала под взглядом констриктора, и так кролики, если верить слухам, цепенеют перед удавом.
Полковник Хорт молчал до тех пор, пока не поднялся легкий ветерок и несколько купюр, увлекаемые им, не поднялись в воздух. Только тогда рот командира открылся.
— Поднять и оформить в качестве вещественного доказательства, — спокойно и сдержанно проговорил он. — А вы, все четверо, арестованы.
Вновь наступила тишина.
Несколько пар дрожащих рук зашарили по пыли, подбирая бумажки. Ветер вырывал купюры и, насмешливо крутя их в воздухе, тащил в сторону трясины.
Полковник Хорт развернулся на каблуках и спокойно зашагал обратно к машине. Когда он проходил мимо двери будки, в ней снова ожил телефон.
— Ответьте! — бросил полковник через плечо, не считая нужным оборачиваться. Он знал, что его приказ будет выполнен, даже если подбирать «вещественные доказательства» провинившимся придется в трясине.
Как знал, что, вопреки их надеждам, он никого не простит. Не для того была затеяна эта провокация…
Младший лейтенант суетливо, мелкими шажками бросился к телефону. Через некоторое время из будки раздался его запинающийся голос:
— Да, это мы… благодарим за предупреждение, сержант, но вы опоздали. Он уже тут…
На другом конце провода сержант нажал на отбой и с ненавистью посмотрел на монитор.
Через несколько секунд он набирал уже совершенно другой номер:
— Объект 334–429?
* * *— Правительство обращается с просьбой к населению города не поддаваться панике! — вещал из уличных динамиков голос диктора. Он звучал глухо, задавленно и хрипло, словно кто-то из констрикторов успел наложить ему на горло свою безжалостную лапу. — В настоящий момент ведутся широкомасштабные действия, направленные на реализацию проекта обеспечения безопасности населения от эпидемии, включающие организацию карантина, а также эвакуационные и гуманитарные мероприятия. Мы взываем к вашей дисциплинированности и сознательности, господа…
— Быстро же они, — кивнул в сторону громкоговорителя Тихий.
Альбина промолчала.
Они шли по белой полосе пустынной широкой улицы; лишь изредка какая-нибудь машина проносилась мимо и тут же скрывалась из глаз — все обладатели личного транспорта, за редчайшим исключением, уже давно находились в пути, а иные уже на обратном. Так или иначе, но центр города опустел одним из первых, и потому непривычно унылыми казались освещенные ярким, как рефлектор, солнцем разноцветные от рекламы дома — закрытые двери и окна придавали им вид нежилых.
— Быстро…
Тихий огляделся по сторонам. Откуда-то из-за угла вынырнула человеческая фигура, но двигалась она настолько ловко и энергично, что можно было ее не опасаться. Спину спешащего человека украшал туго набитый, явно тяжелый рюкзак, неровные стенки которого говорили о том, что внутри, скорее всего, находятся консервы. Так оно и было: в какой-то момент торопыга споткнулся, одна из лямок рюкзака оборвалась, и на асфальт с грохотом посыпались металлические таблетки банок.
Не успели Тихий и Альбина обойти его, как оттуда же выбежала груженная сумками женщина, затем появились и другие. Казалось, они спешили скрыться с добычей, притом краденой. Характерный шум в соседнем переулке свидетельствовал о том, что там собралась немалая толпа.
— Эвакуация будет проводиться организованно, в централизованном порядке, — продолжал голос в динамиках, — время сбора на эвакуационных пунктах будет объявлено дополнительно. При себе следует иметь…
— Нам туда, — тронула Тихого за руку девушка.
— Туда? — Он недовольно посмотрел на скучающую возле продуктового магазина толпу. — А обойти никак нельзя? Там слишком много народу, это может быть опасно…
— Но я живу на этой улице, — виновато возразила Альбина, указывая на соседний с магазином дом. — Вон в том подъезде.
Тихий поморщился, потом махнул рукой.
— Ладно… попробуем проскочить. Может, и повезет, — без особого энтузиазма произнес он.
В толпе дрались — это стало ясно уже на расстоянии по возбужденным крикам, гвоздиками вырывавшимся среди общего гула. Судя по разбитой витрине, магазин грабили. Почти все участники этого дела проснулись утром обычными законопослушными людьми, да и потом иные из выживших удивлялись, что заставило их так поступать, но в этот миг все были охвачены одной мыслью: урвать свое и выжить.
Изо всех сил орудуя локтями, из толпы вырвалась на свободное пространство дородная баба. Почти сорванная в давке блузка приоткрыла посеревшие, застиранные лямки лифчика, но ей было не до того: она сжимала в руках вожделенные полные сумки, и щеки победительницы гордо пылали, как победное знамя. Добилась! Внезапно в ее сторону метнулась женщина, внешность которой при других обстоятельствах признали бы интеллигентной, во всяком случае, ее одежда отличалась вкусом и скромностью, а стянутые в узел на затылке волосы делали эту гражданку похожей на учительницу… если бы не горящие безумным огоньком глаза. Она подскочила к несущей свою добычу бабе и с неожиданной ловкостью и злобой ударила ее по лицу.
Хозяйка сумки в первый момент опешила, ее водянистые круглые глаза глупо заморгали. «Учительница», воровато оглянувшись, закусила нижнюю губу и так же резко дернула на себя одну из сумок. Это привело ее противницу в чувство — она не могла сообразить, за что получила затрещину, но зато твердо знала, что свое добро надо защищать. Завопив во весь голос что-то непонятное, она замахнулась, и вторая сумка опустилась на плечо агрессорше, чтобы тут же вновь взмыть в воздух и завершить новый взмах ударом по голове…
