Оловянный солдатик - Юлия Лим
– Его, – острие касается моей груди через ткань футболки.
– Сердце, что ли? – невольно прыскаю.
Взгляд Щербатого становится жестким и колючим, как мой ненавистный и единственный свитер.
–Его, – с нажимом повторяет он.
Все и так понимаю. Лезвие сейчас аккурат внутри кольца.
– Так забери, раз так хочешь.
– Не-ет, – с усмешкой тянет Щербатый. – Сделай вид, что ножа нет, и ты мне по доброте душевной его отдаешь.
– А не то что?
Кожу на груди колет и режет.
– Не то прирежу тебя, и ничего мне не будет.
Спокойный тон и абсолютно уверенные в своей правоте глаза пугают куда больше мысли, что я расстанусь с единственным сокровищем. Это больше не мой друг. Это кто-то другой. Совсем чужой.
– Как это не будет? Посадят тебя.
Щербатый улыбается и едва слышно смеется, чтобы не разбудить остальных сирот.
– Нам двенадцать, ты забыл? Меня разве что отведут к детскому психологу. А я расскажу ему слезную историю о том, как ты надо мной издевался. И что я просто хотел жить.
Поднимаю руки и снимаю веревку с кольцом. Сжимаю так крепко, что на ладони остается след.
Протягиваю Щербатому.
Он хватается за веревку и дергает, но я не отпускаю.
– Да подавись ты этим кольцом, – разжимаю руку, и Щербатый отлетает назад, падает и будит остальных.
Пока сонные мальчишки пытаются понять в чем дело, он ловко прячет кольцо за пазуху и складывает нож. О ноже знают все в этой комнате, но о кольце только мы двое.
– Че опять не поделили? Ночь на дворе! – возмущается кто-то.
– Да я просто поболтать хотел, а он шуток не понимает, – с привычной глуповато-добродушной улыбкой говорит Щербатый.
Отворачиваюсь и ложусь на бок. Раненая кожа на груди ноет. Замечаю на футболке едва видную дырку и темное пятнышко.
Х Х Х
Скованность отступает.
Наконец-то! Шевели уже оловянным задом.
Поднимаюсь, упираясь в останки солдатиков-неудачников. Все они – лишь груда хлама. Неважно, были ли они такими же, как я. Я выживу, а они – уже нет.
Решимость подхлестывает.
Взбираюсь по телам и головам к краю плетеной корзины. Подпрыгиваю, цепляясь за выступы.
Есть!
Вишу головой вниз, как загнутая трубочка. Приподнимаюсь, опираясь ладонями на корзину. Белое покрытие на руках потускнело. Наверняка перемазалось в останках других солдатиков.
Поднимаю взгляд. Передо мной расстилается полотно снега. Протоптанная дорожка ведет к дому.
Если бы у меня сейчас было сердце, оно бы вздрогнуло.
Тот самый перекошенный дом, где жила старуха.
Почему именно он?
Сбрасываю оловянное тело в снег. Он чуть приминается подо мной, но я ведь почти ничего не вешу.
Поднимаюсь. Оглядываюсь.
До поломанной калитки и забора идти целую вечность.
А вдруг кто-то из людей выйдет, и я не смогу уйти?
Опасения прерываются жесткой мыслью: Нужно пробовать!
Разворачиваюсь и иду, оставляя крошечные следы. Не оборачиваюсь, надеясь, что когда эти следы заметят, я буду уже далеко.
Вот только с каждым шагом проваливаюсь все глубже и глубже.
Да что за черт?!
Опускаю голову.
Вижу нечто серое. Вспученное.
Что за?..
