Зазеркалье. Записки психиатра - Наталия Юрьевна Вико
Александра помотала головой.
«Интересно, что древние египтяне кушали на завтрак? – попыталась представить она. – Наверное, что-нибудь растительное с оливковым маслом и свежую рыбку», – надела темные очки и снова прислушалась к рассказу Онуфриенко.
– Впрочем, разговор о том, откуда пришла цивилизация на Нил, долгий, – продолжал говорить тот. – Теперь о названиях пирамид. Их тоже много. Первую, самую высокую пирамиду Хуфу, или Хеопса, это, кстати, греческое название, которую все сейчас называют Великой, древние египтяне именовали Хут, что означает «Светочи». «Великой» же, или Урт, они называли вот эту среднюю пирамиду Хефрена, она же Хафра, к которой ведет дорога от Сфинкса, – Онуфриенко ускорил шаг, заметив подъезжающий автобус с туристами. – Но мы к ней на обратном пути подойдем, – обозначил он перспективы относительно завтрака. – Пирамида Микерина, или Менкаура, третья слева от нас, называлась у древних египтян Хир, то есть «высокая».
Александра нащупала в кармане брюк конфетку, которую машинально засунула туда еще в самолете, и радостно зашуршала оберткой.
– Почему пирамида Хеопса называлась «Светочи», хотите спросить? – Онуфриенко отвернулся и чихнул. Очень кстати. Конфетка мгновенно исчезла во рту Александры, после чего она кивнула, на всякий случай затолкав языком вожделенный леденец подальше за щеку.
– Версий несколько. Мне же нравится версия Роберта Бьюэла. Надеюсь, слышали такого?
– Что-то связанное с прецессией? – блеснула она волшебным словечком, почерпнутым в «Артефакте».
Удивленный взгляд, брошенный Онуфриенко, вселял надежду на сокращение подготовительного курса. Во всяком случае, он задумался, видимо, решая, с чего начать объяснение.
– Значится, так. Для ясности давайте вспомним внутреннее устройство пирамиды Хеопса.
Александра с готовностью изобразила, что вспоминает.
– Там внутри, – продолжил Онуфриенко, – три камеры. Внизу нижняя камера, – он на американский манер разогнул указательный палец. – Посередине камера Царицы, – два разогнутых пальца были призваны привлечь внимание Александры и обострить восприятие. – Вверху камера Фараона, или Царя, – он покачал тремя пальцами перед лицом экскурсантки. – Из камеры Царицы на юг идет шахта, которую ошибочно считали вентиляционной, направленная в 2450 году до нашей эры точно на Сириус, звезду богини Исиды, а шахта из камеры Царя направлена на созвездие Ориона, точнее на три звезды пояса Ориона, символизирующие бога Осириса. Еще две шахты из этих камер ориентированы на север на Альфу Дракона и на Бету Малой Медведицы. Значится, – он подозрительно покосился на Александру, мгновенно прекратившую перекатывать леденец во рту, – все шахты направлены на определенные звезды. Потому пирамида и называлась «Светочи», – закончил он объяснение, оглядываясь на засверкавшую линзами объективов группу туристов, деловито запечатлевающих мгновения из вечной жизни молчаливого Сфинкса. – Японцы, – со знанием дела идентифицировал туристов Онуфриенко и продолжил:
– «Светочи» – место проведения тайных, в том числе погребальных, церемоний. Место «исхождения в свет», как считали древние египтяне, и одновременно звездные часы, указывающие, кстати, и на время создания самой пирамиды. Поэтому в ней никогда не было и не могло быть захоронений. В общем, скажу так: люди по пирамидам восходили к богам, а боги нисходили к людям. Слова Филона Византийского, не мои, – с сожалением в голосе уточнил он. – А теперь посмотрите вон туда наверх, – Онуфриенко указал рукой на вершину пирамиды. Александра подняла голову.
– Представьте! – торжественным тоном продолжил он. – Когда-то там, на самом верху белоснежной пирамиды, сверкал золотой пирамидион, сделанный по образцу гелиопольского бенбена – семени и символа сказочной птицы Бенну, – нараспев поведал он и, как хороший актер, сделал паузу, ожидая естественного вопроса экскурсантки о бенбене и Бенну.
– Вы имеете в виду птицу Феникс? – не оправдала его ожиданий Александра. – Символ постоянного прецессионного цикла?
– 24 920 лет, – по инерции пробормотал тот, – разделенные на эпохи в 2160 лет по знакам Зодиака, – загрустив, понуро закончил он.
«Лекции в „Артефакте“ надо было посещать хотя бы для того, чтобы видеть иногда вот такое выражение на лице Онуфриенко! – торжествующе подумала она. – Кстати, эпоха Водолея… Не забыть бы поздравить с днем рождения Вадика в январе. Надо бы ему здесь подарок купить».
– А что такое пирамидион? – поинтересовалась она, во-первых, потому, что действительно не знала, а во-вторых, ей стало немного жаль Онуфриенко, ожиданий которого в качестве благодарной слушательницы она не вполне оправдывала.
– Пирамидион? – Тот снова оживился. – Золотой пирамидальный храм высотою девять метров на вершине «Светочей», в котором в сосуде хранился «Глаз Хора»…
«Супер! – подумала Александра. – Просто супер! Не зря приехала!»
Вероятно, в ее взгляде что-то промелькнуло, потому что Онуфриенко неожиданно спросил:
– Вы, Александра, кстати, кто по профессии?
– А вы, Александр, будто не знаете? – Она приспустила очки и насмешливо посмотрела ему прямо в глаза.
– А-а, – протянул он и трагически замолк.
До входа в пирамиду дошли молча. Вблизи каменный гигант, бесконечными ступеньками уходящий в голубое небо, выглядел просто потрясающе.
«…Стоит пирамида. Внутри нее камеры. И гроб…», – неожиданно всплыла в памяти запись из истории болезни. Размер гроба она вспомнить не смогла, помнила только, что «весь он золотой».
Онуфриенко, усадив спутницу на глыбу справа от входа «продышаться перед посещением», отправился покупать билеты. Вернулся быстро и сразу заговорил:
– В окрестностях пирамиды, чтоб вы знали, действуют укрепляющие и разрушительные силы. Вам как врачу, – многозначительно посмотрел на Александру, – это должно быть интересно. – Это как плюс-сила и минус-сила Земли, – пояснил он, расхаживая из стороны в сторону.
«Как кот ученый, – насмешливо отметила Александра. – Не хватает только дуба и златой цепи».
– …Есть такой исследователь, ну, вам не так важно, как его зовут, но я скажу – Манфред Димке, так вот, этот ученый многие годы посвятил изучению этих сил. То, что вход в пирамиду Хеопса расположен именно с этой стороны, отнюдь не случайно… – Онуфриенко озабоченно посмотрел на приближающуюся группу туристов.
«Как быстро закончился леденец», – подумала неблагодарная слушательница, облизывая губы, еще хранившие свежий мятный вкус.
– …именно эта часть пирамиды наиболее благоприятна для аккумулирования энергии. Категорически не советую останавливаться на углах пирамид, особенно вон там, на северо-восточном углу. Крайне неблагоприятное место!
– Без вас, Александр, ни одного шага никуда! – пообещала она и подумала, что надо бы непременно туда сходить.
– А теперь идем внутрь! – заторопился «ученый кот», намереваясь опередить группу туристов, растянувшихся в длинную цепочку и оттого похожих на целеустремленных муравьев, спешащих освоить заброшенный муравейник.
У входа в
