Старый новый мир - Катруша Анна

– Разве не поздно учиться всему этому… сейчас?

– Знаешь, когда будет поздно? Когда твоё тело придадут огню на затворках мегаполиса. А до этого момента всё происходит вовремя. Хватит мяться в нерешительности, стань таким же гением, как мы!

– Мне никогда не достичь ваших высот. Не стать таким же удивительным человеком, как Альфред, или ты, или Блюм...

– Ты и не должна это делать! Тебе не нужно достигать чьих-то высот или быть как кто-то. Себя найди – вот и вся удивительность.

Лес делал своё дело. Постепенно что-то менялось внутри них. Слова ЭрДжея вселили надежду в сердце Мяты, да и сам Изобретатель чувствовал небывалый прилив сил, вдохновляя её.

– А как ваша с братом жизнь складывалась? Чем вы занимались?

– Пытались выжить, – коротко ответила Мята.

– Как-то не весело. Что всё так плохо было?

– Нет, всё было… ну знаешь, странно, что ли. Я всегда была рядом с братом, и для меня это было нормально, но к нам из-за этого относились ужасно. Потти слабее меня, чаще болеет, устаёт быстрее, поэтому я всегда принимала удар на себя… Ну, в общем, это и вся история – нас обижали, мы отбивались. В основном я...

Потти постоянно извинялся за то, что слабее и за то, что у меня из-за него столько проблем, а я не понимала, за что он просит прощение. Он ведь мой брат. Почему мы должны были проходить через всё это? Только потому, что выбрали другой способ выживания? Горожане, по сути, тоже все жили кучами, просто постоянно бегали от одной шайки к другой – вот и вся разница. И этого было достаточно, чтобы издеваться над нами, но мне было плевать, если честно. Я люблю своего брата и никогда не откажусь от него.

– Вау! А говоришь, нет интересной истории.

– Что тут интересного?

– Ты наверно единственная во всём мегаполисе, даже нет, во всём мире, кто произнёс слово «люблю». Да кто у нас скажет такое другому человеку?

– Я не боюсь этих слов.

Изобретатель покосился на Мяту:

– Ты сильнее, чем кажешься.

Щёки Мяты покраснели. Это что, комплимент от ЭрДжея?

– Тебе нужно набраться смелости и начать жить в своём доме, как Ал. А там глядишь и ещё что-то революционное сделаешь.

– Семья?

– Ну да, почему бы и нет.

– Это так тяжело…

– Так тебя трудности пугают?

– Нет же, тяжело в смысле… Я не хочу мечтать в пустую. Кто в здравом уме в мегаполисе захочет жить так? Ограничить себя, связать жизнь с кем-то? Кому нужны эти проблемы? Все хотят полной свободы и никаких ограничений, а я думаю, что жизнь в семье она… ну, знаешь, чем-то нужно жертвовать, уступать, уживаться… С кем-то жить сложнее, чем одному. У тебя появляются обязательства перед человеком, и ты не в праве их нарушать, ведь… какая это тогда семья, если каждый сам по себе?..

– Ну, так-то ты права. Это действительно требует усилий и труда. Собственно, как и всё в нашей жизни. По сути, семья и все эти отношения – это такой же навык, как и… не знаю, любое ремесло, – улыбнулся ЭрДжей. – Всему нужно учиться и всему можно научиться. Так что, если это твоя цель и если ты идёшь на это сознательно, понимая какие трудности тебе придётся преодолеть, то не вижу причин не попытаться. Вот Дюк же смог. Вон семья какая большая! И ничего, уживаются.

– И это здорово! Но дело даже не в семье, а в том… какой смысл приводить новую жизнь в такой мир? Что будет ждать её здесь? Блюм сказал, что мы сами выбираем мир, в котором родились, а я в это не верю... Я же не настолько дура!

– Аха-ха-ха! Перчик, ты как раз настолько.

– Эй!

Ладонь ЭрДжея снова рухнула на макушку Мяты, и он начал лохматить её волосы.

– Ну вот, сам же жаловался, что мои косички быстро расплетаются, и кто в этом виноват? – бурчала Мята, поправляя причёску.

Чем больше ЭрДжей смотрел на Мяту, погруженную в свои размышления, тем больше он поражался красоте человеческого поиска. Беспрерывный процесс движения от одной мысли к другой. Нет даже малейшего шанса на остановку. Она изменилась. Если вспомнить, даже он сам был совершенно другим человеком, когда покинул мегаполис. Прошло всего несколько дней, а они уже столько раз переросли себя. Это тоже своего рода ступеньки. Ступеньки развития каждой отдельной личности.

Альфред и Блюм поднялись на небольшой холм. Симфония лесной жизни заставила их утонуть в звуке шелеста листьев, поскрипывании стволов, пения птиц. Воздух здесь тоже был особенным. Дыхание Альфреда выровнялось, сердце замедлило ритм. Было такое чувство, будто его тело входило в какой-то резонанс с окружающим миром. Уже не было его как Альфреда, он был частью природы, частью этого леса и самой планеты. Чувство единения с целым миром восхищало и пугало одновременно. Мир так огромен, человек так мал. Но земля, по которой он шел, состояла из бесконечного множества маленьких песчинок. Он так же мал, как эти крупицы и так же велик, как целая Вселенная. «Я – мир». Значение слов, сказанных Блюмом немного ранее, всё же достигло Альфреда. Стоя на лесном холме, обдуваемый тёплым весенним ветром, он ощутил это, осознал и принял. Он никогда не был один, с ним всегда был рядом целый мир.

Альфред скину рюкзак и полез за флягой. Теперь он поделился водой со своим другом. Блюм вытер влажные губы рукавом и протянул Альфреду его флягу обратно. Тот не спешил её прятать. Сброшенный рюкзак с привязанным сломанным костылём стоял у его ног, а открытая фляга была в руках.

– Блюм, спасибо, что уговорил меня тогда пойти с вами… В мегаполисе я бы никогда не увидел столько прекрасных мест. Мир намного больше и красочнее, чем я себе представлял.

Блюм с невероятной нежностью посмотрел на Альфреда.

– Тебе спасибо.

– А мне-то за что?.. – Альфред наконец-то оторвался от пейзажа и начал закручивать флягу.

– За то, что выбрал этот мир и родился в нём. Я очень тебе за это благодарен.

Альфред не знал, как воспринимать эти слова, но почему-то он почувствовал, что внутри не осталось ничего от него самого. Всё было заполнено теплом, светом, этим лесом и… самой жизнью.

– В таком случае и тебе спасибо. За то, что родился здесь, нашел меня и стал моим… другом.

– Найти тебя было не сложно. Свет твоей души ослепительно яркий.

Блюм первым двинулся вперёд.

– Интересно, мы не сбились с пути? – вслух подумал Альфред.

– Нет, мы идёт именно туда, куда должны.

– Полностью полагаюсь на твою интуи…ой! – Альфред снова схватился за колено. – Всё-таки трудно идти без опоры.

– Но ведь у тебя она есть.

– Так я же слома…

– Альфред!

Голос Мяты прервал его мысль, и он забыл, о чём хотел сказать.

– Мята!

– Альфред, Блюм, я так рада, что вы в порядке!

Друзья наконец-то воссоединились. Радость от долгожданной встречи переполняла каждого.

– Ну, наконец-то! Она меня совсем утомила своими «духами леса»… – жалобно простонал ЭрДжей.

– Это ты меня замучил своими теориями и законами!

– Правда? Я старался, – самодовольно произнёс ЭрДжей.

Мята тут же подняла с земли шишку и бросила её в ЭрДжея.

– Ну а вы нормально дошли? Без приключений? – спросил Изобретатель остальных.

– Ну, не совсем… – начал Блюм. – Ал сломал костыль.

– Чего? А ну покажи, – ЭрДжей присел, чтобы лучше рассмотреть поломку. – Ну, сейчас я бессилен. Попробовать починить можно, но мне нужны мои инструменты с мастерской. Поноси пока так, вернёмся, и я попробую что-то сделать, а пока... давайте присядем. Я зверски устал.

ЭрДжей плюхнулся на землю и облокотился спиной о ствол дерева. Все друзья без колебаний последовали его примеру.

– Эй, вы нашли себя? Как говорилось на той табличке? – спросил Блюм.

– Всё, что я нашел в этом лесу – это проблемы. Это ж невозможно! Несколько часов с ней наедине. Да я думал, с ума сойду! То духи, то ЭрДжей мне страшно, то ЭрДжей понеси меня!

– Эй! Что ты наговариваешь! – Мята снова бросила в него шишку.

– Хватит в меня бросаться. Ты как маленькая.

– Я и так маленькая. Маленькая песчинка в лесу жизни…. – Мята драматично возвела брови домиком, но не выдержала долго эту гримасу и рассмеялась.