Элиза Хеммильтон. Происшествие в Ист-Энде - Лин Рина

«Электрогенератор и катализатор Брайтона», – вывел механик на бумаге и готов был просто лопнуть от гордости.

С тех пор, как ему в руки попала записная книжка Дэвида Брайтона, он думал только о том, как ее расшифровать. Даже в те моменты, когда ему не очень-то хотелось этим заниматься. А теперь кусочки головоломки наконец-то сложились вместе, и он мог расшифровать записи.

Конечно, при условии, что Брайтон действительно пользовался только этим методом и древневенгерской клинописью.

Таблицу клинописей он переписал на свободную страницу в середине книги «Франкенштейна». Это заняло достаточно много времени, но все же того стоило.

После этого он собрал свои вещи и оставил книгу о Древней Венгрии в тележке у поисковой системы, спустился в холл, пожелал Коди и Оскару счастливого Рождества и покинул библиотеку.

На грохочущем метро он добрался до Хокстона, понесся дальше по скользким улицам и буквально взлетел в квартиру над своей мастерской.

Поскольку ему всегда было легче сосредоточиться, пока что-то шумело и гремело, он направился к своим родителям и устроился у матери на кухне.

Рут Элизабет Леннокс была маленькой женщиной, которая всегда пребывала в замечательном настроении. Она обожала поговорить и считала, что ей очень повезло, что у нее такие чудесные муж и сын, которые умели и любили слушать.

Доставая из духовки один противень с домашним печеньем за другим, она без умолку рассказывала Джейми о разных мелочах. В квартире пахло корицей и теплом, и воодушевленный Джейми, подхватив лист бумаги с ручкой, кружку кофе и тарелку рождественских пряников, сел расшифровывать дальше записную книжку Дэвида Брайтона. Ему совсем не мешало, что мать продолжала о чем-то ему рассказывать. Нет, даже наоборот. Это только успокаивало его нервы и помогало собраться с мыслями.

Через некоторое время вернулся его отец и тоже подсел к нему. И поскольку отец и сын были очень похожи друг на друга как внешне, так и по духу, Джон Леннокс тут же заинтересовался книгами, которые разложил на столе Джейми, и решил помочь своему сыну разгадать эту загадку.

В итоге и сочельник, и Рождество прошли для них в разгадке числовых головоломок и клинописи, поедании рождественского пудинга и жаркого из ягнятины, а также в серьезных спорах вокруг «Франкенштейна», когда книга требовалась им обоим.

Иногда попадались исключения. В одном абзаце буквы просто были сдвинуты на несколько символов

↫

Точнее, на две буквы вперед в алфавите.

Мне бы вряд ли захотелось заниматься подобным на праздниках, но Джейми Леннокс, видимо, замечательно провел время, и ему это явно нравилось.

Просто это Джейми Леннокс. Нельзя же обвинять его за то, что он такой, какой есть.

26. Собственность Элизы Хеммильтон

Пятница, 26 декабря 1890 г.

Утром после Рождества я разбудила Ардена, чтобы он не опоздал на свою смену на электростанции, сунув ему в ухо мокрый мизинец. Он отругал меня за такую выходку, и я еще раз напомнила ему следить за Мэддисоном и за всем, что происходит на станции, подмечая каждую мелочь. Мало ли что из этого могло нам пригодиться.

После этого я и сама засобиралась. На прощание крепче обняла Эдит и Мэри и выбежала на улицу. Было довольно холодно, и я пожалела, что отдала свои перчатки. К счастью, мне встретился мистер Доннаван, который согласился подвезти меня в Хокстон. Я хотела заехать сначала к Джейми, как и обещала, а потом уже на метро добраться до Мейфэра.

Кроме того, я полагала, что не будет лишним в очередной раз убедиться, что с ним все в порядке.

Джейми уже проснулся и работал в своей мастерской, когда я постучала в дверь. Он успел прибрать рабочий стол в центре большой комнаты и сейчас возился с множеством странных стеклянных колб и металлических стеллажей.

Поначалу в расшифровке записей был просто азарт. Это занимало разум, вызывало немалый интерес. Однако после того, как Джейми с отцом перевели большую часть записной книжки, включавшую в себя подробности изобретения электрогенератора, Джейми начал размышлять дальше.

Он никогда не планировал строить подобный аппарат. Это было не его изобретение, а он никогда бы не решился присваивать себе чужие заслуги. Даже если его, можно сказать, благословили продолжать это дело.

Но перед внутренним взором снова и снова вставал сгорбившийся под тяжестью горя Эрнест Пауэлл, который сидел в своем кабинете и горько плакал.

Ведь он послал Джейми этот заморский чемодан, отчаянно надеясь, что тот поможет ему. Потому что для Эрнеста Пауэлла сейчас все было поставлено на карту. Вся его жизнь и все достижения пойдут насмарку, если его инвестиции в изобретение старого друга не окупятся в ближайшее время.

Джейми и сам осознавал, что иногда бывал чересчур сентиментальным, поэтому не так уж удивительно, что его так тронуло горе и отчаяние мистера Пауэлла.

И дело было даже не в том, что генератор не привлекал механика, не восхищал его. Совсем напротив. Особенно теперь, когда они с отцом расшифровали почти все записи создателя, и перед ним буквально на ладони лежала вся гениальность этого изобретения.

Сама конструкция, по сути, представляла собой оптимизированную версию парового двигателя. И, как ранее предполагал Джейми, на каждом чертеже была представлена не одна версия этой машины. Однако Брайтон, вероятно, был настоящим параноиком, потому что решил включить в свои планы абсолютно все разработки. Даже первые и не самые удачные наброски.

Основным же нововведением последней версии электрогенератора, которое и делало эту машину уникальной и гораздо более эффективной, чем раньше, являлся некий «Катализатор Брайтона». Он увеличивал мощность парового двигателя в несколько раз.

Поэтому Джейми всерьез обдумывал возможность помочь Эрнесту Пауэллу.

– А это для чего? – я с интересом разглядывала конструкцию на рабочем столе, которая выглядела очень элегантно и даже благородно, и поставила на угол стола ближе к Джейми маленький бумажный пакетик.

– Это устройство, чтобы вырабатывать кислоту для окисления платины, – ответил он, подкручивая маленький винтик, который должен был удерживать в неподвижном состоянии поршень.

– Ага, – просто кивнула я, хотя на самом деле ничего не поняла и не слишком хотела в это вникать.

Я обошла вокруг сооружения и заметила еще стеклянную колбу, в которой стоял букет желто-оранжевых цветов. Бутоны были миниатюрные и аккуратные и казались на ощупь бархатистыми и нежными. Но в этой тесной обшарпанной мастерской они выглядели не совсем уместно.

– А цветы тоже являются неотъемлемой частью этого твоего устройства? – поинтересовалась я,