Николя Д’Этьен Д’Орв - Тайна Jardin des Plantes
— А наводнение тысяча девятьсот десятого года? — спросила Тринитэ.
— Конечно, это дело рук аркадийцев, — подтвердил Любен. — В тот период полным ходом шли работы по прокладке метро, и инженеры Фульжанса Бьенвеню, гениального разработчика идеи подземной железной дороги, были в двух шагах от подземного хода, ведущего в Аркадию…
Любен почти задыхался, так что на некоторое время он замолчал. Входная дверь слегка затрещала.
«Вода!» — ужаснулась Тринитэ. Сейчас мощный поток взломает дверь, словно устричную раковину…
Пространство внутри ограды продолжало заполняться. Сама же стена уже напоминала мини-плотину — вода с нее стекала сплошным потоком. Пол хижины был весь залит водой, но пока она поднялась только на полсантиметра.
— А… вот это? — спросил Сильвен, указывая на окно.
Любен беспомощно улыбнулся:
— Конечно, это снова они, друг мой. Но дай мне рассказать все по порядку…
«Он и правда верит, что ему на это хватит времени?» — подумала Тринитэ, глядя на прибывающую воду. Пламя в камине потухло — видимо, из-за слишком большой влажности воздуха.
— Теперь вы должны узнать, что возможное обнаружение пути в Аркадию было не единственной опасностью, грозящей подземному народу. — Любен печально взглянул на обоих слушателей. — Другая опасность была даже более гибельной: количество светящегося вещества аркадийцев понемногу сокращалось.
— То самое, которое они принесли с собой с поверхности земли, чтобы осветить свои подземные владения? — спросила Тринитэ. — Но вы же сказали, что, растворенное в воде, оно увеличивалось в объеме и развивалось само собой, как живая материя.
— Так было на протяжении полутора тысячелетий. Но мало-помалу энергия этого вещества начинала ослабевать. Вода в озере была уже не такой прозрачной, стены и своды пещер были не такими сияющими, деревья — не такими зелеными. Все как будто понемногу выцветало, блекло, как старая фотография или ткань, слишком долго пролежавшая на солнце. Этот процесс шел заметно быстрее после того, как жителям Аркадии приходилось устраивать наводнения. Словом, аркадийцы поняли, что им нужно оживить этот угасающий свет, влить в него новые силы.
— Но как?
— К тому моменту произошли радикальные перемены и в самом аркадийском обществе. В Европе в это время началась эпоха Возрождения, и наблюдатели наконец решили рассказать обо всем происходящем наверху остальным своим соплеменникам. Выслушав их, те пришли сначала в ужас, затем в ярость. Дело чуть было не дошло до гражданской войны.
«Как?! — возмущались темные. — Вы называли себя наблюдателями, а сами ничего нам не говорили о своих открытиях за последние полторы тысячи лет!»
«Это ради вашей же безопасности! — оправдывались наблюдатели. — Мы хотели избежать новых сражений. Оттого и действовали втайне от остальных!»
Любен мастерски передал гневные интонации спорящих.
— Что же касается светлых, — продолжал смотритель, — они, напуганные, как никогда, лишь слушали эти споры, не вмешиваясь в них.
После многочисленных и яростных дебатов аркадийцы приняли решение: каждый из наблюдателей будет по десять лет оставаться на поверхности земли и выведывать людские секреты…
Старику все труднее становилось говорить. Сильвен и Тринитэ чувствовали, до какой степени его волнуют события, о которых он рассказывает. Вода под ногами уже доходила до щиколоток. Снаружи она поднялась почти до уровня окна. Сколько еще времени они будут в безопасности, прежде чем дверь затрещит, оконное стекло лопнет и поток воды захлестнет их с головой?..
— И вот аркадийцы в очередной раз сумели сплотиться и все организовать. Самая главная задача заключалась в том, чтобы добраться до источника нужного им вещества на поверхности земли. Иными словами, до реки, которая по-прежнему протекала там, где некогда стояли их дома. И эта река была…
Сильвен и Тринитэ в один голос договорили:
— Бьевра!
История Аркадии (3)— Да, дети мои, Бьевра… Это была, по сути, «матрица» аркадийцев, истинный источник всех благ для них. В те времена, когда они еще жили на поверхности земли, их дома стояли на берегу этой прекрасной реки, протекающей через лес. Аркадийцы еще тогда каким-то образом сумели извлечь из нее таинственное животворное вещество, рецепт которого знали только они. Но за тот период, что они провели под землей, полагая, что запасы светящегося вещества неисчерпаемы, Бьевра сильно изменилась. На ее берегах выросли человеческие дома, появился целый квартал кожевников, дубильщиков, красильщиков, ковроделов, шпалерных мастеров, обойщиков, белильщиков… Совершенно не догадываясь о магических свойствах реки, они вымачивали в ней кожи и ткани, отчего те становились просто превосходными — мягкими и в то же время очень прочными. Зато на саму реку было просто жалко смотреть! Туда швыряли отбросы, выливали нечистоты, вода кишела личинками… Но, несмотря на это, Бьевра сохранила всю свою древнюю силу. Вот почему аркадийцы принялись за осуществление, как сейчас сказали бы, операции под кодовым названием «Мануфактура гобеленов».
— Гобеленов? — удивленно переспросила Тринитэ.
— Эта знаменитая гобеленовая мануфактура возникла на берегах Бьевры. Во всем французском королевстве не было другой реки, вода которой придавала бы такую мягкость тканям и сочность краскам. И вот в начале семнадцатого века несколько светлых аркадийцев, выбранных темными, устроились рабочими на эту мануфактуру.
— Они стали шпалерными мастерами? — изумленно произнес Сильвен.
— Лучшими в мире! — с улыбкой сказал смотритель.
Затем, немного передохнув, продолжал:
— Именно светлые аркадийцы совершили чудо. Трудолюбивые и послушные, они как нельзя лучше подходили на роль рабочих, к которой специально подготовили их темные. Но настоящей их задачей было наполнять водой из реки большие стеклянные бутыли, а ночью тайно передавать их темным. Эту воду темные затем выливали в подземное озеро, надеясь на регенерацию светящегося вещества.
Тринитэ недоверчиво наморщила лоб:
— Неужели они без всяких проблем смешались с другими рабочими? Они ведь даже не говорили по-французски!
— О, это была долгая история. Сначала один из темных, в результате многолетних стараний, сумел стать одним из ближайших помощников владельца мануфактуры. Он и нанял светлых на работу, представив их хозяину как очень искусных мастеров с севера. Тот сначала отнесся к ним подозрительно, но вскоре выяснилось, что эти странные люди, бледные, медлительные и близорукие, говорящие между собой на необычном языке, были настоящими гениями своего ремесла.
Управляющие мануфактурой были в восторге: за весьма скромную плату эти рабочие создавали настоящие шедевры! Аркадийцы согласны были работать без денег, лишь бы им дали землю для проживания. По совету темного, о котором я уже упоминал, новым рабочим предоставили небольшой островок посередине Бьевры, недалеко от мельницы Крулебарб, на месте нынешнего сквера Рене Ле Галла.
Тринитэ, не переставая изумляться услышанному, постепенно складывала в единое целое детали этой фантастической головоломки.
— Прошло несколько месяцев, — продолжал тем временем Любен, — и светлые аркадийцы стали привычной деталью парижского пейзажа. Обитатели квартала, в котором располагалась гобеленовая мануфактура, глазели на этих странных существ, медлительных, вечно глядящих себе под ноги, которые каждый день приходили на работу, а вечером уходили, почти не разговаривая друг с другом и тем более — с остальными рабочими. Их походка, напоминавшая поступь животных, постоянно вызывала насмешки — до такой степени, что остров, на котором они жили, прозвали Островом обезьян.
— Белых обезьян, — тихо произнесла Тринитэ, у которой никак не укладывалось в голове, что существа, столько лет прожившие в клетке зоопарка, на самом деле были… людьми!
Вода доходила ей уже до середины икр.
«Через двадцать минут вода зальет камин», — мысленно отметила девочка, которой так и не удалось по-настоящему согреться.
— Нельзя здесь оставаться! — сказала она вслух. — Из-за ваших россказней мы все здесь захлебнемся!
Любен буквально испепелил ее взглядом:
— Замолчи! Если и есть средство остановить эту катастрофу, ты не найдешь его, если не дослушаешь эту историю до конца!
— Но…
— Дай ему договорить, — вмешался Сильвен. Он решил во что бы то ни стало дослушать рассказ смотрителя, даже рискуя жизнью.
— В семнадцатом веке в менталитете аркадийцев произошла настоящая революция, — снова заговорил Любен. — Несмотря на огромную опасность, которой подвергся бы их мир в случае обнаружения его людьми, аркадийцы все же решили посвятить некоторых, пусть и очень немногих, людей в свою тайну.
