Уникум (СИ) - Билик Дмитрий Александрович
— Это общее правило, ради безопасности всех учеников, — сухо заметил кто-то позади ребят.
Такое ощущение, что я сужу соревнование по неожиданному появлению. В дверях стоял сухой невысокий мужчина. С узким лицом, выразительными скулами и бородкой клинышком он походил на не полностью расколдованного брата Аленушки.
— Добрый день, Максим, меня зовут Викентий Павлович Баранович, я твой куратор.
Он замолчал, а я пытался продолжать дышать и не порваться от смеха. Вот зачем мне этот Рамиль сказал о прозвище куратора? Как теперь развидеть Козловича в Барановиче?
— Вам разве не надо на занятия клубов? — бросил худой мужчина в сторону моих новых соседей.
Ребята закивали, кинувшись к платяному шкафу. Рамиль вытащил на свет обычную спортивную форму — олимпийку, штаны, кроссовки. И что самое интересное, я не увидел ни одного логотипа, хотя одежда выглядела более чем современно. А вот Дима удивил. Он выудил странную короткую куртку, штаны на подтяжках, гетры. И только на этапе шлема я понял, куда мой полный сосед определен. В тот самый фехтовальный клуб. Жалко, шпаги здесь не было видно. Или даже сабли? Чем они там дерутся?
— Пойдем, ребятам надо переодеться, я покажу тебе нашу школу, — повелительно положил руку мне на плечо Козлович.
— А мне переодеваться?
— Нет, ты же пока не ученик.
От последних слов я поежился. В смысле еще нет? Тогда для чего все это? Учебники, письмо, знакомство с соседями? Или требовалось еще совершить какой-то жуткий обряд?
— Итак, здесь обитают ученики первого года обучения, — взмахнул руками Козлович. — С той стороны комнаты девочек, упаси бог, если какого-то ученика заметят после отбоя с противоположным полом. Сразу отчисление.
— А за что еще могут отчислить?
— За неуспеваемость. За употребление веществ, затуманивающих сознание. За самоволку — первому курсу запрещено покидать территорию школы без соответствующего разрешения. Еще, если на дуэли убьешь кого.
— На дуэли?
— Да, но они у нас редки. К тому же проводятся на специально отведенном месте и лишь до первого ранения. Ты разберешься со всем со временем. Пойдем. Смотри, в конце коридора душ. Советую им не пренебрегать.
Проводил экскурсию он мимоходом, не собираясь подолгу останавливаться на одном месте. Вот уже из коридора мы вышли во внутренний двор, заполненный другими ребятами. И, конечно, они все смотрели на меня. Кто показывал пальцем, кто неодобрительно качал головой. Нет все мечтают стать знаменитыми, вот только не в таком ключе.
Поэтому мое перемещение напоминало поиск мелких деталей в высокой траве. Я все время шел с опущенной головой, смотря исподлобья в ту сторону, куда взлетала рука Козловича.
— Бойлерная и хозчасти. Соваться туда не советую. Делать там нечего, а домовым подобное очень не нравится. С другой стороны, если любишь, когда в твою еду добавляют немного пепла или волос, можешь попробовать. Чуть дальше конюшни. Но там, кроме экологически чистого воздуха, тоже ничего любопытного. Что смотрим? Почему еще не в клубах? Быстро, быстро!
Надо сказать, что Козловича слушались. Возможно, не особо уважали, уж точно не любили, но слушались. Часть толпы, из тех, кто помладше, действительно разбрелась. Разве что с разной скоростью. Кто-то бросился со всех ног, другие, с важными лицами, побрели шагом. Ага, значит, это и есть весь первый курс. Ученикам постарше я был не особо интересен. И на том спасибо.
— Итак, здесь у нас столовая, — добрались мы с ним до «Дома Чудес».
Впрочем, говорить о подобном было как минимум лишним. С одной стороны здание сплошь состояло из старомодных стеклянных окон и такой же распахнутой настежь двери. Внутри виднелись накрытые столы без посуды. Видимо, обед прошел, а до ужина еще далеко. Хотя зря меня сюда повели. Запахи тут с ума сводили, а я вспомнил, что давненько не ел. Жалко, что Козлович, в отличие от Четкерова, мысли не читал.
— Попасть с улицы можно лишь в теплое время. Зимой двери закрываются и вход только изнутри.
Он повел меня дальше, и мы добрались до другой двери, уже более основательной, массивной, однако заходить внутрь не стал.
— Здесь основной корпус. Тут у нас библиотека, бальный и фехтовальные залы, лекционные. Словом, множество всего, со временем разберешься.
Я с сомнение посмотрел на «Дом Чудес». Нет, выглядел он внушительно, но мне почему-то думалось, что там от силы пять-шесть небольших кабинетов. А тут, извините, не просто еще библиотека, бальный и фехтовальные залы, а «множество всего». Ну ладно, поверим на слово.
Однако времени задавать вопросы и сомневаться не было. Козлович не стремился к диалогу, такое ощущение, будто он хотел как можно быстрее отстреляться и заняться своими делами. Поэтому торопливо вышагивал по вымощенной пузатыми камнями дорожке, ведущей к Башням.
— Факультеты Ведьмачества, Чародейства и Артефактов, — указал он высокие постройки слева направо, — но это для вторых и третьих курсов. Тебе скорее для общего развития. Слева дальше полигон, там у нас мушкетный клуб. Но позже ты и сам услышишь звуки выстрелов. А вот здесь, — его рука взметнулась в сторону леса, — наши атлеты.
Туда как раз спешило множество учеников в спортивной форме. Я даже заметил знакомую долговязую фигуру Рамиля. Однако кроме протоптанных дорожек среди деревьев ничего видно не было. Может, у меня какие-то неправильные представления об атлетике?
— Но это все для учеников. Для тех, кто обучается в школе.
— Я думал, что директор уже дал распоряжение, — промямлил я, не зная, куда себя деть. Вот действительно, ситуация была совершенно непонятная.
— Пока еще нет. Осталось самое важное.
Я так и не понял, откуда Козлович выудил стопку бумаг. Нет, не пожелтевшие, исписанные кровью. Обычные листы формата А4, с набранным на компьютере текстом. Он протянул их мне, как-то пристально смотря в глаза.
— Это договор. Между школой и учащимся.
— Договор? И что мне с ним делать?
— Ознакомиться. И если ты со всем согласен, подписать. Если нет, — Козлович развел руками, — то на нет и суда нет. Можешь думать до следующего утра. Я зайду.
На этом обескураживающая экскурсия была закончена, оставив меня в полном замешательстве? Какой договор, какая подпись? Если честно, я расписывался всего-то пару раз в жизни. Когда паспорт получал, и когда придумывал роспись, чтобы этот самый паспорт получить.
Спустя полчаса воздух снаружи зазвенел от выстрелов (не обманул Козлович про мушкетный клуб). Я сидел в комнате, которая, как выяснилось, даже не закрывалась, и в очередной раз перечитывал договор. Некоторые пункты, мягко говоря, удивляли. К примеру:
«Школа не несет ответственности в случае наступление смерти или недееспособности».
Однако, как известно, хуже, чем собственная гибель, были лишь финансовые вопросы. И они обнаружились ближе к концу договора. По нему я обязывался заплатить четыре пуда серебром за каждый год обучения. Издеваются, что ли? Я не помнил, сколько точно весил этот самый пуд, но понял, что денег у меня все равно не хватит. В кармане лежали три смятые сотки. Потому что кошелька сроду не было. И заплатить за меня никто не мог. Вряд ли у дяди Коли завалялось где-нибудь на антресоли четыре пуда серебра. Поэтому я перешел на последний лист.
«Дополнительный договор на альтернативный способ оплаты обучения».
Если коротко, если бы я подписывал его, то после школы должен был отработать три года в одном из профильных министерств. Что значило слово «профильный» в данном контексте, оставалось только догадываться. А так, получалось, год отучился, год отработал. Ситуация, если честно. Такое ощущение, что я поеду сегодня домой.
За грустными раздумьями наступил вечер. Запах, доносившийся от столовой, сводил с ума и заставлял желудок урчать, но я не вышел из комнаты. Еда для учеников, а я еще непонятно кто. Скоро пришли и соседи. Рамиль привычно улыбался, а Дима хмурился.
— Ты чего на ужин не ходил? — спросил долговязый. — Так котлеты сегодня огонь.
