Галина Гончарова - Крест и крыло
Ксюшка смотрела на меня широко открытыми глазами.
- Думаешь, почему я молчала?! Да меня просто наркотой накачали! Твои же начальники! Выкрали из родного дома, накачали наркотой, привязали здесь и собираются промыть мне мозги так, что я ста-ну похожа на тебя!
- Врешь! Ты все врешь!!!
Ксюшку колотила крупная дрожь.
Я недобро оскалилась.
- Да неужели? Я могу тебе назвать свой адрес. Меня зовут Юлия Евгеньевна Леоверенская. Запиши мой номер, позвони и расскажи, где я. Моя семья обязательно за мной явится! Потому что меня на-сильно запихнули в церковную психушку! Ясно тебе?
Девушка прижалась к стене, с ужасом глядя на меня.
- Это неправда! Нет!
Я фыркнула.
- Правда. И ты сама это знаешь. Потому что Бог - благ, но слуги его - сволочи. Как и всякие рабы и слуги. И ты сама понимаешь, что я не бесноватая.
- Буянишь, Юленька?
Голос склизня раздался весьма неожиданно. Я повернула голову к двери.
- Сто лет не виделись? Не пошел бы ты на ..., козел?
- Как невежливо. И вообще ты, Юленька, ведешь себя весьма некрасиво. Хамишь. Ругаешься. Смущаешь неокрепшие девичьи умы...
- Отец Михаил, так она лгала? - пролепетала полностью одуревшая Ксения.
- Ах, ты еще и отец Михаил? Хотя оно и понятно. А осеменишь еще двадцать лохушек - архиеписко-пом сделают? Или кто там у нас? Митрополитом?
Лицо склизня перекосилось.
- Отец Михаил, она все лжет, правда? Она просто сумасшедшая?
Ксюшка доверчиво повернулась к склизню.
- Неужели? Хотя он так тебе и скажет. И ты поверь. Потому что если проверишь - навсегда разочару-ешься в этой паскудине!
- Нет, Ксюша. Она не сумасшедшая.
Склизень приблизился к девчонке.
- Она вполне нормальна и здорова. И очень важна для нашего дела. Важнее сотни таких как ты... ду-ра.
Пауза была короткой. Очень короткой. Но взмах ножа я заметила. Склизень одним движением перере-зал Ксюшке горло - и отшагнул в сторону, чтобы не запачкаться кровью.
Я выдохнула через сжатые зубы.
Кто сказал, что смерть от такой раны мгновенная? Ксюшка умирала медленно. Или это для меня вре-мя замедлило свой ход!? Заберите эти минуты! Я не хотела их жить, но и отвести взгляд не могла. Пра-ва не имела. В карих глазах девочки до последнего стыли боль, недоумение, непонимание. Как же так? Неужели ей лгали? Но за что, за что, ЗА ЧТО!? Обливаясь кровью из сонной артерии, сползая навзничь, и пытаясь до последнего зажать страшную рану. Ее пальцы были в крови. Кровь была везде. На полу на белых руках, на сером платье девочки... не было ее только на склизне. Но мне казалось, что кровь несчастной девочки плещется в его глазах.
А ее глаза...
Они будут преследовать меня до последней минуты моей жизни. Страшно видеть преданное доверие. Страшно видеть убийство невинного человека.
- А теперь, Юленька, когда ты поняла, что все это всерьез, и что играть с тобой никто не будет, можно поговорить серьезно, - нежно улыбнулся мне подлец.
Я тоже ему улыбнулась. Искренне надеюсь, что ты, склизень рогатый, попадешься мне в лапки. Я тебя долго убивать буду. Ты - хуже фашиста. Те были изначально враги, а ты убил девчонку, которая тебе полностью доверяла... падла!
Зверь за стеклом рычал и скалил зубы. Он тоже надеялся тесно пообщаться с мерзавцем, и задушить его в объятиях. Жаль, что пока для этого не хватит сил... безумно жаль.
- Вот видишь, ты уже улыбаешься, ты же девочка умная...
- Племянник, стоит ли с ней рассусоливать? Скажи ей, что ее ожидает - и пойдем. У тебя еще есть дела?
- привет, выдра желтобрюхая, - я даже не повернула голову в сторону настоятельницы. - Вернулась полюбоваться и кайф получить? Он у вас не только осеменителем, но и палачом подрабатывает? Людей не хватает?
- Хватает. А с твоей помощью, будет еще больше.
- Я тебе еще так помогу, - пообещала я. - Мечтать о смерти будешь.
- Возможно. А ты еще долго будешь жить, Юленька. Будешь жить - и рожать детей от моего Ми-шеньки.
Я фыркнула.
- я вам не племенная кобыла. По заказу не залетаю.
- Я буду очень стараться. Ты оценишь, - пропел склизень-Мишаня, присаживаясь опять ко мне на кро-вать.
Я выдохнула.
- Отлезь от меня, мокрица. Оценю. Орденом сутулого с закруткой на спине. И благодарственный приказ выпишу. С занесением в печень, почки и поджелудочную.
- Это ты сейчас так говоришь. А потом тебе понравится.
Я представила, как каждую ночь буду терпеть его прикосновение, как он будет оставлять во мне свою сперму, как я буду носить ребенка от ЭТОГО...
Это оказалось последней каплей.
Хорошо, что я успела повернуть голову в нужную сторону.
На подоле рясы отца Михаила образовалось весьма дурно пахнущее озерцо желчи. Я сплюнула по-следние капли и, вывернув шею, вытерла голову об подушку.
- Да пошел ты, козел.
Облеванный святоша взлетел с кровати. Я ухмыльнулась ему.
- Не удивлен? Значит, я не первая, кому от тебя тошно. Склизень.
Поп вылетел из комнаты. Стираться, надо полагать. Но его тетка осталась.
- Знаешь, что тебя ждет? - прошипела она, приближаясь ко мне.
- Ты сейчас расскажешь, - я привычно обломала ей всю малину.
- Ты проживешь в этой комнате остаток своей жизни.
Она вперилась своими лупешками в мои глаза и мне ничего не оставалось, как ответить вызовом на вызов. И насмешливо поглядеть в ее бледные буркалы.
Ты меня не сломашь, мерзавка!
Не дождавшись реакции, выдра продолжила шипеть.
- Ты будешь видеть меня, моего племянника и девчонок, которые будут прислуживать тебе. Но учти, если ты кому-нибудь из них скажешь хоть одно лишнее слово, они закончат так же, как Ксения. И их смерть будет на твоей совести. Но ты не думай, у тебя будет полноценная жизнь. Будешь рожать детей от моего племянника. ИПФ нужны дети с твоими талантами, но воспитанные в правильном ключе. А если они еще унаследуют и Лешенькины таланты...
- Сама бы и рожала. Или не можешь?
- Женщины в нашем роду дара не наследуют, - неожиданно просто пояснила монашка. И опять пере-шла на шипение. - Но с твоей кровью... я бы предпочла для Мишеньки кого-нибудь приличнее, но дар достался такой дряни, как ты! Что ж, пускай. Лет через десять ты станешь похожа на человека. А по-том... Если будешь хорошо себя вести, тебе даже разрешат выходить на воздух. И может лет через два-дцать сообщить твоей матери, где ты находишься. Хотя она этого и не заслуживает. Ее отношения с твоим дедом противоестественны...
Вот тут я взвилась.
Честно признаюсь, я собиралась вытерпеть все молча, гордо издеваясь над ее мировоззрениями. Но не стоило ей трогать моих родных.
Не стоило.
Теперь она становилась моим личным врагом.
- Они любят друг друга. Ясно тебе, кобыла?
- Это не любовь, а блуд, - отрезала монашка.
Я не осталась в долгу.
- Блуд - это то, чем твой племянник занимается! Так что молчала бы! Уж вам за все грехи вовек не отмолиться!
- Мишенька получает отпущение грехов...
- Лично у Господа Бога? А феназепам не пробовали? Он хорошо глюки срубает.
- А любые отношения, не освященные в церкви, априори являются мерзким срамным блудом.
Я хрюкнула. Какие мы слова-то знаем!
- Солнышко, да ты сама появилась на свет в результате блуда. Или у нас теперь попов женят? Вот не знала! А посему закрой рот и фибли отседова, фаплап!*
* Э.Ф. Рассел. 'Ближайший родственник'. По другим данным 'Близкий родст-венник'. Очень рекомендую к прочтению. Получите удовольствие. Прим. авт.
- Чего?
- И читай фантастику! Помогает! И вообще, с чего ты взяла, что я так уж беспомощна! Вы будете пичкать меня своим варевом до родов?
Лицо монашка расплылось в мерзкой улыбке.
- Зачем? Ты так и не поняла? Это - святая земля! Она и не дает тебе колдовать!
О, ЧЕРТ!!!
- Монастырь!
- Вижу, ты понимаешь, Юленька. Этот чай, которым тебя поят, всего лишь помогает чистить орга-низм. А другой, который тебе дадут чуть позже, будет повышать вероятность зачатия. Общеукреп-ляющее и все такое. Мы не блокировали твои способности! Ты не можешь ничего со мной сделать, по-тому что твоя сила ничто пред силой Бога.
Я оскалилась. Молчи, Юля, молчи... Ты еще возьмешь свой реванш...
И не сдержалась.
- Лапочка, а не боишься? Рано или поздно, так или иначе... моя сила не обязательно враждебна ва-шей, иначе твои хозяева не пытались бы получить от меня потомство. А если я научусь ей пользовать-ся? А я ведь научусь! Даже здесь!
- Не научишься, - заявила монашка. Но в ее лупешках (назвать ЭТО глазами я просто не могла) мелькнула тень сомнения. И я усилила нажим.
- Научусь. Я - Леоверенская. А в нашем роду принято долго и изобретательно благодарить за достав-ленное удовольствие. Ты не сможешь спасть спокойно, зная, что я - рядом. Нет, не сможешь. И Ксю-шу я тебе припомню. Видит небо, ты мне за всех ответишь. Потому что первой я доберусь именно до тебя.
Мой голос сорвался на шепот. Я сдерживалась сколько могла, но... Запах крови просто ввинчивался в ноздри, вытеснял все мысли из разума, ярость рвалась внутри, а тело девочки было рядом, совсем рядом...
